Сегодня начинается визит президента России Владимира Путина в Голландию. Перед отъездом президент России дал интервью голландскому телевидению и голландской газете. В этом интервью он заявил, что был бы счастлив, если бы Россия вступила в НАТО и в ЕС. А специального корреспондента Ъ АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА интервью заинтересовало тем, что это был первый случай, когда за общением президента России с журналистами он мог понаблюдать со стороны.
Голландские журналисты с утра ждали своей очереди, чтобы попасть на интервью к Владимиру Путину в Ново-Огареве. Сначала господин Путин встретился с министром иностранных дел Индии господином Сингхом, потом еще с кем-то (я не стал и пытаться выяснить, с кем — есть вещи, о которых простым людям вроде меня лучше даже не догадываться).
Все это время (несколько часов) голландские журналисты в углу зала на втором этаже резиденции выставляли свою аппаратуру, а потом переставляли ее. Якоба Тонкер из газеты "Хандельсблад" и Леонард Орнстайн, ведущий программы "Нетверк" на канале "Недерланд-1", присаживались на стулья перед телекамерами, с напряжением несколько минут всматривались в них, потом по команде режиссеров менялись местами. Все было очень нервно и продолжалось до появления Владимира Путина.
Я поинтересовался у журналистов, много ли вопросов у них накопилось к президенту России. Оказалось, что на два списка: основной, как они мне объяснили, и резервный. В основном были вопросы об отношении Владимира Путина к проституции и наркотикам, о перспективах вступления России в НАТО и о том, как можно управлять такой большой страной. Резервный список начинался с вопроса о деле ЮКОСа.
Владимир Путин вышел к голландским журналистам, когда на улице уже стемнело. Леонард Орнстайн рассказал ему историю о том, как один высокопоставленный российский чиновник однажды долго искал на глобусе "нашу крошечную страну".
— Что, по-вашему, может иметь общего такая сверхдержава, как Россия, с такой страной, как Нидерланды? — спросил Леонард Орнстайн у президента сверхдержавы.
Из продолжительного ответа господина Путина следовало, что и в самом деле практически ничего. Голландия, правда, продает России свою сельхозпродукцию (но с таким же успехом и Россия с некоторых пор может продавать ей свою). А вообще, товарооборот у России и Голландии больше, добавил господин Путин, чем у России и Индии.
На лицах голландских журналистов не появилось, впрочем, даже признаков воодушевления. Сравнение Нидерландов с Индией не произвело на них должного впечатления.
Я с нетерпением ждал, когда голландские журналисты перейдут к проблеме проституции. Разговор на эту тему по определению не мог быть таким же умным, как про товарооборот между нашими странами.
Нетерпение мое было вознаграждено.— Мы в Нидерландах в течение всей их истории пытаемся поддерживать климат терпимости,— сказала Якоба Тонкер, застенчиво улыбнувшись.— У нас разрешены эвтаназия, легкие наркотики и проституция. Как вы к этому относитесь?
Пока Владимир Путин слушал этот вопрос, по лицу его блуждала рассеянная улыбка.— Мы уважаем выбор руководства вашей страны, ваших представительных органов,— ответил президент России,— но практика последних лет показывает, что легализация легких наркотиков не ведет к уменьшению потребления тяжелых...
Голландские журналисты обрадованно кивнули.— Говорят, что умные люди учатся на чужих ошибках, а дураки на своих,— обрадовался, кажется, что быстро нашел с ними общий язык, и господин Путин.— На самом деле мы все учимся на своих ошибках.
Кивали-то голландцы на самом деле, по-моему, оттого, что почувствовали: президент страны нашей вот-вот скажет что-то харизматичное — и подбадривали его. Он оправдал все их надежды. Вышло, что руководство Нидерландов и их представительные органы совершили политическую ошибку, разрешив эвтаназию, наркотики и проституцию. Начало разговора в преддверии визита было многообещающим — по крайней мере, для журналистов. Уже не зря в Ново-Огарево приехали.
— Я не хочу сказать, что то, что делается у вас, сплошная ошибка... Не хочу сказать! — спохватился наконец господин Путин.— Тем не менее у нас есть уникальная возможность посмотреть на ваш опыт и принять решение.
Для всестороннего изучения этого опыта он, очевидно, в Нидерланды и едет.Тем временем голландская журналистка, уже в начале получив от Владимира Путина то, о чем и не мечтала, назвала его одним из наиболее влиятельных людей на планете. Расслабляться, как только что, ему, видимо, не стоило — лучше было дождаться продолжения.
— Но Россия кажется слишком большой, чтобы ею можно было эффективно управлять,— закончила Якоба Тонкер.
— Эффективность не зависит от размеров страны,— господин Путин ответил так быстро, словно думает об этом все свободное время.
По его мнению, размеры накладывают отпечаток только на формы управления. (Демократия, монархия, диктатура...— А. К.)
— Часто ли вам приходится просыпаться с мыслью, что Россия распалась? — голландский журналист задал вопрос, кажется, из резервного списка.
— Никогда не просыпался с такой мыслью. Я ее полностью исключаю,— господин Путин ответил наконец, как подобает должностному лицу при исполнении обязанностей.
Последовал вопрос о событиях в Нальчике:— Значат ли они, что вы проигрываете борьбу против терроризма?
— Никакие террористы не могут победить народ, который в свое время победил нацизм,— ответил президент России.
Начиная с юбилейной сессии ООН в Нью-Йорке Владимир Путин сравнивает терроризм с нацизмом. Кроме того, он знает, конечно, что Голландия — одна из стран, особенно сильно пострадавших от фашизма.
— А почему российские войска до сих пор не могут найти Басаева? — озабоченно спросил его Леонард Орнстайн.
— А почему американские войска до сих пор не могут найти бен Ладена? — господин Путин начинал раздражаться.— Потому что эти люди, как крысы, прячутся за спины других людей.
— Басаев может передвигаться только с одной ногой, а сколько военнослужащих (с двумя ногами.— А. К.) у вас — и не могут его поймать,— как могла, поддержала коллегу Якоба Тонкер.
— Я же вам привел в пример бен Ладена,— еще раздраженней повторил президент.— И там вообще-то не один преступник, о котором вы упомянули сейчас. В конце концов, дело не в таких фигурантах, а в эффективности наших действий и пробуждении наших внутренних сил, сил народа Чечни...
Очевидно, этот ресурс, по мнению Владимира Путина, до сих пор не задействован.Голландцы спросили, не возникало ли у господина Путина желания, поскольку истории столкновений и борьбы России с народами Северного Кавказа больше двух веков и она все не прекращается, расторгнуть наконец этот брак.
Владимир Путин напомнил голландцам, что Британия, чей брак с Ирландией насчитывает четыре века, а не два, что-то не спешит расторгнуть свой брак с ирландцами. И, разумеется, не случайно за последние два века никому из руководителей государства не пришло в голову развалить Россию.
— У нас на территории страны было много конфликтов,— рассказал Владимир Путин.— Сотни лет шло противостояние между различными этносами.
Переводчик затруднился с последним словом. Он как-то жалобно взглянул на господина Путина.
— Этносами,— неумолимо повторил господин Путин.— И в итоге образовалась страна, различные части которой стабилизируют ее существование... И я бы лучше ("на вашем месте", казалось, говорит его буравящий мирных голландцев взгляд.— А. К.) думал о том, что объединяет страну, а не создает проблемы.
— Но если вы посмотрите на Югославию, то там такой развод произошел,— защищался господин Орнстайн.
— У нас это произошло с Советским Союзом,— разъяснил господин Путин.— И мы сделали это гораздо более цивилизованно. Там детей прибивали к заборам их собственных домов. Я не хочу этого для России. А потом, результат развала Югославии до сих пор достаточно спорный. Мы до сих пор не можем решить проблему Косово.
Голландские журналисты перешли к свободе СМИ в России. Я смотрел на них, признаюсь, с благодарностью. Они припомнили, что "Репортеры без границ" поставили Россию на 138-е место в мире по этому показателю.
— Черная дыра в освещении событий в Чечне,— перечислял Леонард Орнстайн,— государственный контроль над СМИ...
— Нам как-то не уйти от темы Чечни,— произнес президент России с раздражением хозяина дома, который до последнего не хотел портить отношения с гостями, но в какой-то момент понял, что человеческое терпение имеет же предел.— Я позволю себе последнее замечание на этот счет. В европейской политической мысли твердо укрепилась традиция умиротворения всех террористов: только бы нас не трогали. Это очень опасная философия, которая на практике ведет к большим трагедиям. Достаточно вспомнить Чемберлена и Даладье, которые в свое время привезли в свои страны бумажки о соглашении с Гитлером и, размахивая этими бумажками, сказали: "Мы привезли мир!" Через год началась вторая мировая война. После этого пакт Молотова--Риббентропа был не лучшая мера, но вынужденная в этих условиях...
Без особых натяжек можно считать эти слова политической реабилитацией вышеупомянутого пакта.
— Не откупиться от террористов, запомните это! — заявил Владимир Путин, словно это бедные голландские журналисты соглашались с Гитлером.— Даже подачками, даже предоставлением убежища. И последние кровавые события в некоторых европейских странах — лучшее подтверждение того, что я сказал.
Он, конечно, имел в виду прежде всего теракты в Лондоне. И в самом деле — лучше подтверждения просто не сыскать.
Насчет позорного места России в списке "Репортеров без границ" Владимир Путин высказался исчерпывающе:
— Я думаю, что нужно прислушаться к этим оценкам.Проблемы, по его мнению, есть, и особенно на региональном уровне (разумеется, на региональном: на федеральном уровне все проблемы давно решены). Но главное: свобода СМИ для Владимира Путина — базовое понятие. Он в два счета доказал, что эта свобода существует. Это было доказательство от противного.
— У нас зарегистрировано 47 тысяч периодических изданий, 3 тысячи радио- и телестанций. Это все невозможно контролировать! Я уж не говорю про интернет...
Голландские журналисты молчали — очевидно, подавленные логикой этого человека. (А могли хотя бы заметить, что все контролировать и не надо, достаточно взять под контроль основные федеральные телеканалы, остальные все в состоянии понять и сами.)
— Критику и впредь будем воспринимать доброжелательно,— закончил господин Путин.— У нас, кстати, организуется Общественная палата, и там мы организуем структуру, которая будет поддерживать независимость СМИ.
Ну вот — Общественная палата еще даже не сформирована, а уже дает отдачу на внешнеполитической арене.
— Может быть, все-таки стоит чуть-чуть улучшить ситуацию со свободой СМИ? — неожиданно трогательно попросила Якоба Тонкер.
— Я же сказал, что мы будем это делать,— безо всякого на этот раз раздражения добавил Владимир Путин.
После этого еще минут 20 голландские журналисты требовали от президента России, чтобы он при них дал согласие на вступление нашей страны в ЕС и НАТО и назвал конкретные сроки. Господин Путин витиевато искал дипломатичные формулировки, чтобы уйти от прямого ответа на эти вопросы, но в какой-то момент, когда понял, видимо, что легче дать согласие, чем объяснить, почему он до сих пор не дал, сказал:
— Я был бы счастлив, если бы это произошло.— Но вы могли бы и сами попроситься,— обрадовался Леонард Орнстайн.
— Меня с детства учили: ни о чем не просить и ни о чем не жалеть,— открыл ему душу господин Путин.
Время, отведенное для интервью, давно вышло (разговор продолжался больше часа), и пресс-секретарь российского президента Алексей Громов дал понять голландцам, что для них все кончено.
— Не будем сидеть до полуночи, конечно, но задайте ваши вопросы,— пришел им на помощь президент России.
Они обрадовались (видно, приняв экспромт близко к сердцу — так, как и хотели его авторы) и перешли к резервному списку вопросов.
— Что касается дела Ходорковского, то это вызвало ажиотаж во всем мире. Считаете ли вы как государственный деятель, что все это можно было сделать по-другому?
— Если бы вы смогли заработать за пять-шесть лет несколько миллиардов долларов, то и вы смогли бы вызвать ажиотаж, защищая свои деньги,— немедленно ответил господин Путин.
По-другому, судя по его дальнейшим объяснениям, сделать было нельзя. То есть сделали, как умели.
После рассказов президента России о небывалом экономическом росте в нашей стране голландский журналист рискнул сделать предположение, что "русские граждане, кажется, не очень довольны своей долей в этом росте".
— Я думаю, граждане в любой стране вправе не быть удовлетворены действиями властей, и голосование по европейской Конституции подтвердило это,— сочувственно сказал голландцам Владимир Путин.
Напоследок журналисты традиционно поинтересовались его творческими планами после 2008 года.
— У каждого нормального человека должны быть планы. Не представляю человека без планов,— ответил президент России.
Тут заметно оживились все, кто это услышал, включая телеоператоров. По идее он должен был теперь сказать какие.
— Но говорить о будущем — плохая примета,— пожал плечами президент.После этого интервью, когда мы ехали из Ново-Огарева, я спросил у голландских журналистов, почему они так долго старались добиться от президента России согласия на вступление в ЕС.
— Дело в том,— объяснила Якоба Тонкер,— что вот-вот в ЕС вступит Турция. Нам в этой ситуации нужен хоть какой-то баланс. И, по-моему, мы его добились.
Хорошо, когда люди возвращаются с работы с чувством выполненного долга.