Медсанчасть колонии номер 3 в Харпе вчера впервые приняла от адвокатов Евгения Бару и Константина Ривкина лекарство для заключенного Платона Лебедева. А оперативная часть колонии приняла фотокорреспондента Ъ Василия Шапошникова. Его задержали при попытке сфотографировать забор.
Форменная шапка
Утром адвокаты Бару и Ривкин отправились на рынок. Они искали шапку для Платона Лебедева, и перед ними стояла непростая задача. Дело в том, что в колонии номер 3 не нашлось для господина Лебедева шапки нужного размера. Адвокатам разрешили шапку купить и передать заключенному, но шапка обязана отвечать строгим требованиям. Она не может быть из дорогого меха, каковым считается всякий мех, кроме цигейки. Она должна быть черной и невысокой — так, чтобы в строю заключенный Лебедев от других заключенных не отличался. В магазинах поселка Харп и на рынках города Лабытнанги подходящей шапки нет. Зато, рассказывает адвокат Бару, тюремный врач Татьяна Викторовна приняла лекарства, которые два года почему-то отказывались принимать в следственном изоляторе в Москве. Доктор приняла лекарства под расписку и обещала выдавать их Платону Лебедеву всякий раз, когда тот напишет заявление о предоставлении ему лекарства. Иными словами, порядок в зоне такой, что надо писать заявление на каждую лишнюю таблетку.
После длительных переговоров с начальником колонии Александром Задорожным адвокаты получили разрешение передать Платону Лебедеву бритву и часы. Еще адвокаты могут купить и передать телевизор, но только не Платону Лебедеву, а всему 12-му отряду. Еще адвокаты имеют право оформить для Платона Лебедева подписку на газеты и журналы. Так они и сделали. На местной почте адвокат Бару подписал Платона Лебедева на несколько общественно-политических изданий и сборник японских сканвордов, до которых господин Лебедев большой охотник.
Хлопотный заключенный
— Мы подписали вас на первый квартал 2006 года,— сказал адвокат Бару своему клиенту через стекло во время вечернего свидания.
— Чего это вы так пожадничали? — спросил господин Лебедев из-за стекла.— Почему только на один квартал?
Адвокат пожал плечами. Эта недолгая подписка свидетельствует, вероятно, о решимости адвокатов добиваться перевода Платона Лебедева в какую-нибудь колонию потеплее.
Потом адвокаты стали показывать Платону Лебедеву через стекло документы и газеты, вышедшие с того дня, как их клиента взяли на этап. Адвокаты прикладывали газеты к стеклу, а Лебедев читал, особенно интересуясь заявлением президента Владимира Путина. Для удобства чтения господин Лебедев снял временно пошитую на его нестандартную голову шапку из фетра.
— Вы на скинхеда похожи,— констатировал адвокат Бару.Адвокат жаловался потом начальнику колонии Задорожному, что невозможно же так работать, когда каждый документ приходится прижимать к стеклу, чтобы клиент прочел. А начальник колонии показывал адвокатам искусно выточенные из полудрагоценных камней модели танка и самоходного орудия и тоже жаловался. Во-первых, начальник жаловался, что хорошего резчика по камню можно воспитать, только если у резчика большой срок, а больших сроков теперь немного. Во-вторых, начальник жаловался в том смысле, что рад бы предоставить адвокатам для встреч с клиентом предусмотренные законом условия, то есть отдельную комнату и письменный стол, но нет у него в колонии таких условий. У адвоката Бару сложилось даже впечатление, что начальник колонии вовсе не рад появлению заключенного Лебедева в 12-м отряде. Слишком уж много от него хлопот в зоне и поселке, и главная беда — журналисты.
Режимный объект
Вчера, например, фотокорреспондент Ъ Василий Шапошников встал пораньше и поехал в Харп, надеясь сфотографировать хоть что-нибудь. На въезде в поселок Василий Шапошников сфотографировал столб с надписью "Харп — Северное сияние — Добро пожаловать". В поселке сфотографировал забор с колючей проволокой и еще один забор с колючей проволокой. В сущности, это был один и тот же забор, только очень длинный, и Василий решил сфотографировать забор еще с третьей точки. Это была его ошибка. Очередную точку для съемки Василий выбрал рядом с невзрачной пятиэтажкой, которая только кажется жилым домом, а на самом деле является зданием местного управления Федеральной службы исполнения наказаний. И там установлена камера наружного наблюдения. Справедливости ради надо сказать, что в Харпе почти все дома только притворяются жилыми, а на самом деле на них установлены камеры наружного наблюдения. Многие люди в Харпе тоже только притворяются прохожими. На самом деле они патруль.
Патруль велел Василию Шапошникову выйти из машины. Таксисту тоже велели выйти и, подталкивая в спину, обоих повели к проходной зоны колонии, куда еще вчера мы сами просились на экскурсию. Таксист причитал, что у него повременная оплата и поэтому его нельзя вести в тюрьму.
Таксиста допросили и отпустили быстро. Василия Шапошникова допрашивали с пристрастием.
— Вы в первый раз в Харпе? — спрашивал офицер оперативной части.— Нет, вчера приезжали,— отвечал фотограф.
Мы действительно приезжали накануне к местному писателю, краеведу Петру Кожевникову расспросить про поселок. Василий Шапошников не запомнил имени краеведа.
— К кому приезжали, с какой целью?— Не помню, мужик какой-то, мой корреспондент с ним разговаривал, а я вообще ушел из кухни, потому что они там очень сильно курили.
— Номер дома, квартиры?— Не помню,— отвечал Шапошников.— Честно, меня на такси привезли.
— Этаж-то хоть помнишь?
Вася не помнил этаж.
Отвечая на вопросы офицера оперативной части о том, с кем он приехал в Харп, фотокорреспондент Шапошников первым делом сдал меня, назвав имя, фамилию, должность и номер в гостинице. Еще Василий Шапошников на допросе показал, что адвокаты Платона Лебедева действительно ехали с нами в одном поезде и живут в одной гостинице, но только не смог вспомнить фамилий адвокатов.
Фотографу разрешили позвонить. Он позвонил мне:— Валера, меня арестовали, я теперь с Лебедевым одну зону топчу, приезжай.
Я поехал выручать товарища, а офицер оперчасти, сообразив, что толку от задержанного Шапошникова не добьешься все равно, принялся подсказывать Василию Шапошникову, как правильно написать показания, чтобы они не подпадали под уголовную статью.
— Пишите, что ехали произвольно и фотографировались с не подготовленных заранее точек,— подсказывал офицер,— иначе получится спланированная операция. Пишите, что не договаривались с таксистом, как ехать, иначе получится правонарушение, заранее спланированное группой лиц.
Поначалу Василия Шапошникова хотели было из колонии перевести в местное отделение милиции, но пришел седовласый полковник и велел фотографа на первый раз отпустить. Судя по описанию Василия Шапошникова, седовласым полковником был сам начальник колонии Задорожный.
Часа через четыре я подъехал на такси к воротам колонии. Василия Шапошникова вывел за ворота строгий офицер. Он сказал мне:
— Это режимный объект. Здесь содержатся особо опасные преступники, отбывающие срока по 25 лет. Фотографирование приравнивается к подготовке побега и рассматривается как тяжкое преступление. Не пытайтесь повторить попытку. Здесь повсюду патрули и камеры наружного наблюдения.
Мы сели в машину. Пожилой таксист обернулся на Василия Шапошникова и спросил: "Ну что, сынок, откинулся? Поздравляю. Там на заднем стекле обед у меня стоит в авоське. Там первое, второе, хлеб, ложка. Возьми, поешь".