FESCO и НМТП всплыли в Лондоне

Бывшие акционеры FESCO и Новороссийского морского торгового порта (НМТП) Зиявудин и Магомед Магомедовы, находящиеся под стражей с 2018 года, подали в английский суд иск против бывших менеджеров FESCO, ее действующих и прежних акционеров, а также «Транснефти» и «Росатома». Они обвиняют ответчиков в «глобальном сговоре» с целью отчуждения их собственности в пользу госструктур и для себя. Справедливую стоимость доли в НМТП истцы оценивают в $5 млрд, в FESCO — в $6 млрд без учета долей, которые могли бы быть получены по опционам, и прочих потерь. Юристы видят слабым местом иска решение прибегнуть к английскому суду — обоснование не представлено, а ряд ответчиков, в том числе госкомпании, могут просто проигнорировать процесс.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Основатель группы «Сумма» и бывший владелец FESCO Зиявудин Магомедов, его брат Магомед Магомедов (оба арестованы в марте 2018 года, осуждены в 2022 году на 19 и 18 лет колонии строгого режима), его холдинг SGS и принадлежащие ему офшорные структуры, которые совокупно владели 49,9997% акций FESCO, а также подконтрольный братьям офшор Port Petrovsk, ранее совместно со структурами «Транснефти» владевший 50,1% Новороссийского морского торгового порта, подали иск в Высокий суд правосудия в Лондоне против целого ряда ответчиков, обвиняя их в сговорах с целью лишения братьев их долей в FESCO и НМТП.

Среди ответчиков — почти все бывшие миноритарии FESCO: фонд TPG, владевший 34,91% в структурах, контролирующих 50% компании, Марк Гарбер и принадлежавший ему офшор Domidias, владевший 23,76% в FESCO, действующие акционеры Михаил Рабинович и Андрей Северилов, а также должностные лица, в первую очередь бывший председатель совета директоров Лейла Маммедзаде. Также ответчиками выступают «Росатом», «Транснефть» и один из крупнейших мировых портовых операторов DP World (ОАЭ).

Суть иска — в двух «сговорах». По версии истцов, в них «вовлечены все ответчики и другие лица, действующие от лица или в интересах российского государства». В документе говорится о кампании против Зиявудина и Магомеда Магомедовых, «проводимой государством и от его лица по политическим причинам». Под сговорами подразумеваются отчуждение контроля над долей в НМТП, принадлежащей через Omirico компании Port Petrovsk, «в которое вовлечены как минимум Лейла Маммедзаде и "Транснефть"», и контроля над FESCO, принадлежавшей кластеру SGS, «к которому причастны как минимум все ответчики, кроме "Транснефти"».

В январе 2011 года офшор Omirico, принадлежавший в равных долях «Транснефти» через Fenti и братьям Магомедовым через Port Petrovsk, приобрел Novoport, которому принадлежало 50,1% в НМТП. После ареста господ Магомедовых, говорится в документе, директора Port Petrovsk Заура Кармокова «путем запугивания и введения в заблуждение вынудили» санкционировать продажу Fenti его доли в Omirico за $750 млн, что «существенно меньше реальной стоимости». Более того, сообщается в тексте, средства были переведены на уже арестованный банковский счет и затем конфискованы, так что Port Petrovsk не получил ничего.

При этом к 14 февраля 2018 года стороны уже договорились о продаже доли Omirico структурам «Транснефти» за $1,314 млрд — что, впрочем, также ниже рыночной стоимости, подчеркивается в документе. Сделку планировалось закрыть 14 марта, но «Транснефть» настаивала на личных гарантиях от господ Магомедовых о возврате средств, если сделка не будет завершена по вине Port Petrovsk (братья отказались). После их ареста Лейла Маммедзаде, говорится в иске, сообщила Зиявудину Магомедову, что глава «Транснефти» Николай Токарев пообещал: если доля будет продана за $750 млн, он обратится к президенту и обеспечит освобождение бизнесменов.

«Сговор FESCO» истцы называют «корпоративным рейдом» с целью воспрепятствовать осуществлению Зиявудином Магомедовым и компаниями SGS прав акционеров. По утверждению истцов, с конца 2019 по август 2020 года в сговор вступили миноритарии (фонд TPG и Марк Гарбер) и топ-менеджеры FESCO, ее будущие владельцы, господа Рабинович и Северилов, а также «Росатом» и DP World.

Истцы, в частности, утверждают, что бывшее руководство компании целенаправленно проигнорировало план реструктуризации внутреннего долга более чем на $1 млрд, подготовленный KPMG, чтобы искусственно поставить FESCO в затруднительное финансовое положение.

Офшор Halimedа, подконтрольный FESCO, подал в сентябре 2020 года иск с целью вернуть кредиты (см. “Ъ” от 15 сентября 2020 года), а затем добился в кипрском суде обеспечительных мер против компаний-акционеров Smartilicious и Enviartia, которым принадлежала вся доля SGS, после чего сторона братьев Магомедовых потеряла возможность участвовать в выборе совета директоров, а права остались только у структур Марка Гарбера и офшоров Novator и Nautilius, владевших 9,13% FESCO и перешедших к господину Рабиновичу. В результате был переизбран «враждебный» SGS совет директоров FESCO.

Также в вину ответчикам истцы ставят введение в заблуждение и оказание давления, отказ исполнять соглашения и распоряжения акционера. В частности, говорится в иске, Лейла Маммедзаде не послушалась указания господина Магомедова об исполнении опциона структур SGS на выкуп доли Domidias, которую в итоге приобрели структуры Андрея Северилова и Михаила Рабиновича, а структура TPG Felix, затем перешедшая к Михаилу Рабиновичу, отказалась исполнить опцион на право преимущественного выкупа ее доли структурами SGS за $35 млн.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Ответчикам вменяется получение взяток менеджментом, угрозы недружественного поглощения FESCO, если SGS откажется продать свою долю СП «Росатома» и DP World из расчета оценки за всю компанию в $150 млн, оказание давления на «белого рыцаря» Александра Евдокимова, называемого близким к губернатору Приморья Олегу Кожемяко, чтобы он отказался инвестировать в SGS, и последующую конфискацию акций FESCO в пользу государства (см. “Ъ” от 11 января).

Истцы обвиняют стороны в «сговоре с использованием незаконных средств с целью причинения ущерба и в нарушение российского законодательства». Также они требуют возмещения ущерба от продажи доли Port Petrovsk, которую они оценивают в $5 млрд или, самое меньшее, в $1,3 млрд, исходное согласованные с «Транснефтью». Справедливая цена отчужденной доли SGS в FESCO — $6 млрд, долей Domidias и Felix, которые могли бы перейти по опционам к господину Магомедову,— $2,8 млрд и $2,1 млрд. Партнер юрфирмы NSP Арам Григорян уточняет, что также в иске заявлено о необходимости принятия Norwich Pharmacal Order: «Это приказ английского суда ответчикам и третьим лицам раскрыть информацию и документы, которые отсутствуют у истца и которые, по мнению истца, ответчики пожелают скрыть от суда».

В FESCO, структурах ее действующих акционеров и «Транснефти» отказались от комментариев. В «Росатоме» “Ъ” сообщили, что считают требования необоснованными.

«Иск не мотивирует и не обосновывает с правовой точки зрения, почему истцы обратились именно в суд Англии и Уэльса,— отмечает партнер “Рустам Курмаев и партнеры” Дмитрий Клеточкин.— Ответчики зарегистрированы в РФ, США (штат Делавэр), Британских Виргинских островах и т. д., но не в Англии». По мнению юриста, выбор английского суда обусловлен тем, что именно он в теории может принять к рассмотрению дело, проигнорировать судебные акты российских судов и его решение будет относительно несложно привести в исполнение в большинстве стран мира. Арам Григорян подтверждает, что в иске нет какого-то обоснования компетенции английского суда, и согласен с версией о «наиболее эффективной юрисдикции». Статус дела в карточке на сайте суда — «открытый», то есть иск принят, но это не мешает ответчикам заявить об отсутствии компетенции английского суда, уточняет господин Григорян.

Можно предположить, говорит старший юрист коллегии адвокатов «Регионсервис» Станислав Соболев, что истцы хотят воспользоваться доктриной, господствующей в странах общего права,— forum non convenies, которая предусматривает возможность рассмотрения дела в английском суде, если есть основания полагать, что другой суд, формально обладающий большей компетенцией, не сможет обеспечить законное, справедливое и беспристрастное судебное разбирательство.

Арам Григорян отмечает, что истцы в основном ссылаются на conspiracy, то есть заговор группы лиц с целью совершения действий, направленных на причинение вреда: «Истцам необходимо доказать, что группа лиц действовала с умыслом и создала необходимые условия, в том числе скрытно от истцов, для захвата активов и их последующего присвоения».

Для победы в споре истцам надо доказать, что ответчики на самом деле действовали в сговоре с целью похищения активов, что их действия противоречили закону и договорным обязательствам, соглашается Дмитрий Клеточкин:

«Это очень непростая задача с учетом того, что истцы сложили в одну большую кучу все аргументы про заговор. В частности, большой блок аргументов основан на том, что российские суды незаконно рассмотрели ряд дел. То есть сейчас истцам надо доказать, что ответчики в том числе влияли на действия судов и госорганов в России».

Ответчикам же надо будет лишь обосновать бизнес-мотивы своих поступков, подчеркивает юрист. «Но я сомневаюсь,— говорит господин Клеточкин,— что ряд ответчиков, включая “Росатом”, вообще признает компетенцию английского суда по спору, связанному с вопросами причинения убытков и перехода прав на активы в российских компаниях». Поэтому, по его мнению, «ответчики могут просто проигнорировать суд».

Наталья Скорлыгина, Анна Занина, Ольга Мордюшенко