Судя по рекламе, главное достоинство "Переводчицы" (The Interpreter, 2005, **) Сидни Поллака в том, что съемочной группе впервые в истории разрешили работать в нью-йоркской штаб-квартире ООН. В конце 1950-х годов самому Альфреду Хичкоку не удалось снять табу на столь несерьезное занятие, как съемки игрового фильма, в столь серьезном месте. ООН с тех пор то ли стала либеральнее, то ли относится к себе не так серьезно, как прежде. Можно предположить, что гордость испытывает не только Поллак, но и Николь Кидман с Шоном Пенном. Кидман погуляла по экрану с разодранной в кровь щекой: это, как и экранное мученичество в "Догвилле" (2003) Ларса фон Триера, считается для звезд колоссальной смелостью, знаком причастности к серьезному социальному кино. Пенн снова покозырял техникой Станиславского в роли фрустрированного спецагента. Другое дело, что очередной надрывный контрразведчик, у которого только что погибла в автокатастрофе жена-изменщица, наводит на мысль, что ФБР — страннейшая контора. Населенная, судя по фильмам, исключительно психопатами с непредсказуемыми реакциями, которых надо немедленно отстранять от оперативной работы и насильно отправлять в санаторий на реабилитацию. Но других кадров у Белого дома нет, и герой Пенн с затуманенными от горя глазами разыскивает заговорщиков, собирающихся прямо в ООН убить выступающего с речью на Генеральной ассамблее президента одной африканской страны. Злодеев, общавшихся на ведомом немногим языке, случайно подслушала переводчица Кидман. У нее тоже, как у спецагента, никакой личной жизни, кроме игры на флейте, и плохо скрытая истероидность в глазах. Девушка приняла услышанное близко к сердцу. Детство и юность она провела в той самой стране, откуда приедет обреченный президент. Боготворила его, вождя демократического движения, как какого-нибудь Патриса Лумумбу. Однако, придя к власти, местный Мартин Лютер Кинг повел себя как людоед Бокасса — теперь по нему рыдает Международный трибунал. От руки кумира, вернее, от установленных его карателями мин погибли родители героини, а брат-партизан до сих пор шарится где-то по саванне с автоматом. Так что спасать тирана у нее нет ровным счетом никаких резонов, она сама демонстрирует готовность пустить ему пулю в лоб. Тем не менее героиня обращается в ФБР, где ей не верят, поскольку свое африканское прошлое и родство с партизанами она не афиширует. Сам диктатор выглядит на экране гораздо достойнее и драматичнее, чем вожди оппозиции. Это единственное, что придает хоть какую-то глубину нелепому триллеру, где автобусы взрываются прямо в центре Манхэттена, за окном переводчицы возникает, как чертик из коробки, негодяй в древней африканской маске, а Гаагский трибунал всерьез предстает синонимом божественной справедливости. Вот только обидно, что "Переводчицу" снял живой классик Сидни Поллак, на счету которого такие образцовые экзистенциальные триллеры, как "Три дня Кондора" (1975) и "Якудза" (1974). "В поисках Фиделя" (Comandante, 2002, ****) — партизанская вылазка Оливера Стоуна, отправившегося, как гласит легенда, на Кубу на денек, пообедать со своим знакомцем Фиделем Кастро, но сдавшего билет, свистнувшего съемочную группу и снявшего полуторачасовое интервью с команданте. Даже не совсем интервью: Стоун следует за Кастро повсюду, жмется рядом с ним на сиденье старенького "мерса" революционера #1. С политической точки зрения жест безусловно благородный: 46-летняя американская блокада Кубы изначально была простой местью крупных, в том числе мафиозных, компаний, и именно она толкнула нейтрального вождя в советские объятия. А по своей жесткости режим Фиделя не идет ни в какое сравнение с управлявшими островом кровавыми Мачадо или Батистой, которых Америка как раз поддерживала. Но Стоун вовсе не собирается давать зрителям урок истории или заниматься пропагандой. Ему выпала уникальная возможность: вплотную, без протокола, пообщаться с самым мифологизированным из ныне живущих правителей. Для одних он — символ надежды, для других — чудовище. У Стоуна же получилось нечто неожиданное и даже трогательное. Фидель — крепкий, как дуб, старикан, умный, хитрый, ироничный, общительный, без диктаторских закидонов. Гордится, что пережил всех обещавших его закопать президентов США, дивится, сколько пили советские лидеры. Хвастается, что на Кубе даже проститутки все с высшим образованием. Ходит в легендарном камуфляже, но в кроссовках: каждый день вышагивает определенное расстояние по своему кабинету, который заменяет ему беговую дорожку. Теряет в автомобиле пистолет. А в ящичке для сигар давно уже держит конфетки. Верит, что весь кубинский народ боготворит его, да так искренне, что эта вера передается уставшему копаться в грязном вашингтонском белье Оливеру Стоуну.
