Судье по делу художницы Александры Скочиленко в Петербурге заявили отвод
В Василеостровском районном суде Санкт-Петербурга 29 сентября адвокаты художницы Александры Скочиленко, обвиняемой в распространении фейков об армии по мотивам политической ненависти и вражды (ст. 207.3 УК РФ), заявили отвод судье Оксане Демяшевой. Сторона защиты посчитала, что председательствующая заинтересована в исходе уголовного дела, а ее поведение назвала неправомерным. Кроме того, защитники заявили, что режим уголовных разбирательств содержит признаки пыток. Они планируют подготовить мотивированное ходатайство об отводе судьи.
Фото: Коммерсантъ / Полина Пучкова
Фото: Коммерсантъ / Полина Пучкова
Заседание, как и 28 сентября, задержали на час. Оно состоялось в том же зале, что и в четверг. Ходатайство о фото- и видеосъемке вновь не удовлетворили. Адвокат Яна Неповиннова ходатайствовала о предоставлении защитникам протоколов прошедших судебных заседаний. Ее коллега Юрий Новолодский отметил, что отказ в удовлетворении будет расцениваться ими как серьезное нарушение права на защиту. Прокурор посчитал, что аудиозаписей, которые делают адвокаты, должно быть достаточно для анализа прошедших 15 заседаний. Судья Демяшева свою позицию по этому вопросу не высказала.
По просьбе защитников в зал заседания ввели специалиста-лингвиста и доктора исторических наук Ирину Левинскую, которая проанализировала лингвистические экспертизы, проводившиеся по делу ранее. Речь идет об экспертизах двух преподавательниц СПбГУ, которые выступали на стороне обвинения — политолога Ольги Сафоновой и филолога Анастасии Гришаниной, а также о работе лингвиста со стороны защиты Светланы Друговейко-Должанской. Заключение последней госпожа Левинская назвала «одной из лучших экспертиз, с которыми ей приходилось работать». Сама специалист рассказала, что ее экспертный стаж составляет 22 года, за это время ей было составлено около 80 экспертных заключений. Адвокаты начали допрос госпожи Левинской.
— Вы анализировали экспертное заключение Гришаниной и Сафоновой. Как проходило исследование и что вы в нем обнаружили?
— Мне сразу бросилось в глаза, что сами вопросы, которые были поставлены обвинением экспертам, противоречат закону об экспертизе. А они должны были знать соответствующее законодательство. Согласно закону, экспертиза делится на две группы, каждая из которых выполняется одним экспертом. В этом случае обвинение заказало лингвистическую экспертизу, которая в итоге была выполнена лингвистом без базового лингвистического образования. Это не комиссионная, а комплексная экспертиза.
— Может ли эксперт устанавливать юридический факт в рамках экспертизы?
— Нет, это категорически запрещено. Этим должен заниматься суд, хотя часто на такие вопросы начинают отвечать и эксперты. Лингвисты со стороны защиты также по какой-то причине давали юридическую оценку текстам, не только лингвистическую.
— Эксперты обвинения говорили о мотивах Александры Скочиленко. Может ли эксперт по лингвистическим вопросам устанавливать мотивы?
— Нет, этим занимаются юристы, экспертам это прямо запрещено. Ко мне обращаются следователи с вопросами, есть ли где-либо признаки экстремизма. Каждый раз приходится отвечать, что этот вопрос звучит некорректно, так как я не эксперт в области права.
— Может ли эксперт определить направленность действий?
— Смысловую направленность — да, однако направленность кого-либо побудить — нет, конечно.
— Существует ли разница между фашизмом и национал-социализмом (согласно заключению экспертов обвинения, эти понятия равны. — прим. «Ъ-СПб»)?
— В этом вопросе у ученых существует научный консенсус. Синонимами эти термины не являются. Национал-социализм основан на антисемитизме и расовой теории, фашизм — на национализме. При режиме Муссолини не было антисемитизма. Говорить, что эти слова — синонимы, — это ненаучно и абсурдно.
Далее госпожа Левинская говорит о том, что эксперты Сафонова и Гришанина используют термины, о которых не говорится в рамках уголовного процесса. В частности об «экстремизме». В заключении экспертов обвинения это слово отсутствует, отмечает специалист. Она заявляет, что в тексте не объясняются и лингвистические понятия, например, «пропозиция».
— Вы не обнаружили в заключении экспертов самого научного исследования?
— Да, это так. Кроме того, они употребляют те методы, которыми в итоге не пользуются.
Речь идет о контент-анализе, который, по словам Ирины Левинской, должен сопровождаться статистической обработкой, а также об интент-анализе, используемом только в случаях анализа устной речи, а не письменного текста. Специалист подтвердила, что считает, что термины используются для имитации экспертной деятельности. Она также отмечает, что Сафонова и Гришанина анализировали тексты ценников как единое целое, а не рассматривали отдельную листовку как самостоятельную единицу. По словам госпожи Левинской, это антинаучно. Ложность информации, которую подтверждают эксперты обвинения, установить они не могли — это вне их компетенций.
— Что вы думаете о том, что эксперты установили мотив политической ненависти и вражды по отношению к какой-либо социальной группе?
— Это выход за пределы профессиональной компетенции.
Позже специалист отметила, что социальной группой может являться профессиональное сообщество, но общее понятие вооруженных сил — нет. Вопросы госпоже Левинской задает и подсудимая.
— Содержится ли утверждение о фактах в тексте «Путин врет нам с экранов телевизоров» (цитата из размещенного в магазине «ценника». — прим. «Ъ-СПб»)?
— Не содержится. То, что Владимир Путин не всегда последователен в своих высказываниях — это правда. Так, на встрече с журналистами в декабре 2022 года он назвал СВО войной. А сейчас в России судят людей за такое. При этом аналогичное название военной операции неоднократно давали госслужащие. Почти все тексты — это мнение, но я не анализировала тексты, передо мной стояла задача исследовать, обоснованы ли научно два заключения по делу.
— Гришанина и Сафонова утверждали, что текст на каждой из листовок может вызвать у читателей чувство вражды и ненависти. Что вы думаете об этом?
— Это абсурд. Для того, чтобы утверждать об этом, необходимо провести серьезный социологический опрос. В этом случае об этом не говорилось, такой вопрос даже поставлен быть не может.
К допросу присоединяется прокурор Александр Гладышев. Он утверждал, что отсутствие базового филологического образования не мешает выступать экспертом по делу и готовить лингвистическое заключение.
— У текста могут быть мотивы?
— Согласно приказу Минюста, эксперты-лингвисты не могут исследовать мотив в юридическом тексте. В работе должен быть словник, где объясняется значение терминов. Мотив эксперты обвинения рассматривали именно в правовом смысле.
Гособвинитель попытался узнать, на кого был направлен текст: на широкий или узкий круг лиц. Однако специалист Левинская ответила, что не ознакомлена с материалами дела, из-за чего не может это комментировать.
— Ваше увольнение с прошлого места работы, института истории, связано с проведением СВО?
— Вы услышали вначале, сколько мне лет?
— Да. Но вы не ответили, повлияло ли проведение СВО на ваш уход оттуда.
— Конечно. Я впала в депрессию из-за этого факта.
Адвокат Новолодский высказывается против подобных вопросов, ссылаясь на то, что это не имеет отношения к уголовному делу. Он просил снять их, однако судья настояла на продолжении допроса прокурором.
— Вы участвовали в антивоенных акциях? Не обязательно в митингах.
— Нет, но я хочу поддержать адвоката. Это абсолютно принципиальный вопрос. Вы можете быть сторонником СВО, можете быть противником. Но во время экспертизы мы действуем в качестве специалиста, не проецируя на работу свои мнения.
— Высказывали ли вы в СМИ или где-либо еще свое мнение о политике президента в связи с проведением СВО?
Защита высказала возражение против таких вопросов. Гособвинитель вновь пытался выяснить мнение специалиста, спрашивая и об отношении к службам безопасности РФ. После протестов адвокатов судья Демяшева сняла вопрос.
Госпожа Левинская в конце допроса рассказала, что ее работа заключалась в сравнительном анализе текстов. На этот раз она сравнивала заключения двух экспертиз с законом об экспертной деятельности. Прокурор уточнил, прошел ли депрессивный эпизод у специалиста, она ответила положительно. Ирину Левинскую освободили, она покинула зал суда.
После окончания допроса Саша Скочиленко попросила судью объявить 10-минутный перерыв: она заявила, что хочет выпить обезболивающее из-за головной боли.
Председательствующая согласилась на перерыв и поручила вызвать скорую для подсудимой. После почти полуторачасового перерыва участники процесса и слушатели вернулись в зал. Госпожа Скочиленко рассказала, что ее осмотрели медики и рекомендовали как можно скорее принять пищу. Подсудимая заявила, что в течение двух последних дней, как идет процесс по делу, она не может получить необходимые медикаменты и питание, а «суд морит ее голодом». Также она попросила об отложении заседания из-за ее психоэмоционального состояния.
«Режим уголовных разбирательств по делу Скочиленко носит признаки пыток. Российские госструктуры признают, что лишение возможности принять лекарства и пищу — это проявление пыток»,— заявил во время заседания адвокат Юрий Новолодский. Защитники считают, что скорая была вызвана принудительно, а подсудимой было необходимо лишь принять обезболивающее.
Адвокаты попросили отложить заседание из-за окончания рабочего дня, судья Демяшева с этим не соглашалась, ссылаясь на то, что госпожу Скочиленко не сочли нужным госпитализировать. Юрий Новолодский попросил суд о пятиминутном перерыве, председательствующая удовлетворила просьбу.
После возвращения стороны защиты в зал заседания адвокаты попросили судью Демяшеву взять самоотвод. Господин Новолодский также просил время для составления мотивированного ходатайства об отводе председательствующей. В то же время гособвинитель Александр Гладышев напомнил, что мера пресечения Александры Скочиленко истекает 10 октября. Он, как и защита, попросил время до следующего заседания для составления ходатайства о продлении пребывания госпожи Скочиленко в СИЗО на три месяца — до 10 января. Адвокаты отметили, что в ответ на это ходатайство запросят отвод и прокурора.
Следующее заседание назначено на 2 октября. Сторона защиты заявила судье, что не сможет в этот день присутствовать на заседании. Однако председательствующая оставила эти слова адвокатов без ответа. Позже судя Демяшева покинула зал в сопровождении конвоиров.
В этот же день на сайте СПбГУ появился протокол с заседания университетской комиссии по этике, в котором обозначена жалоба на преподавательницу Светлану Друговейко-Должанскую. Она выступает экспертом защиты по делу художницы. Проректор университета считает, что Друговейко-Должанская «с сарказмом высказывалась о компетентности своих коллег», что «несовместимо со статусом универсанта».
Художница Александра Скочиленко находится под стражей уже около полутора лет. В марте 2022 года она заменила пять ценников в магазине в Санкт-Петербурге. На их месте она оставила листовки, где содержались высказывания о ходе военной операции на территории Украины. В апреле девушку задержали по подозрению в распространении заведомо ложной информации об армии России по мотивам политической ненависти (ч. 2 ст. 207.3 УК РФ, максимальное наказание до 10 лет лишения свободы). По мнению гособвинения, информация на ценниках не соответствует официальной позиции МО РФ.
