 |
Председатель ВПК Леонид Смирнов (в центре) и заведующий отделом оборонных отраслей ЦК Иван Сербин (справа) легко находили общий язык в вопросе постановки на вооружение продукции различных КБ — принимали все, что предлагалось |
"Для ВПК это было великое право"
За годы существования СССР способ формирования оборонного заказа и определения его размеров менялся не один раз. В первые годы советской власти Реввоенсовет республики определял, что нужно для Красной армии, а на Совете труда и обороны (СТО) решались вопросы о финансировании закупок вооружений и военного имущества. В принципе эти решения могло бы обсуждать и правительство. Но Ленин решил избавить заседания Совнаркома хотя бы от некоторых стычек между председателем РВС Троцким и его непримиримым оппонентом Сталиным и создал для тех специальный орган — СТО.
По мере укрепления власти Сталина СТО постепенно утрачивал значение как орган, где решаются вопросы оборонного заказа. По новой схеме все проблемы закупок вооружения для РККА разрешались в узком кругу соратников, куда входили Сталин, нарком по военным и морским делам Ворошилов и нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе, которому подчинялись все оборонные предприятия. А к концу 1930-х, когда Сталин стал высшим органом законодательной, исполнительной и партийной власти, все решения о разработке и выпуске новой военной техники он принимал практически единолично. Не исполнять указания такого уровня никому не приходило в голову.
 |
ФОТО: РГАКФД/РОСИНФОРМ  Первый министр обороны из гражданских маршал Булганин в борьбе за власть в Кремле упустил бразды правления армией и оборонкой |
По мере усложнения техники стареющему вождю становилось все труднее вникать в детали конструирования и производства нового оружия. И он переложил управление оборонной промышленностью на плечи соратников. Берия руководил атомным проектом, Маленков — разработками реактивной техники, а министр вооруженных сил Булганин курировал работы в радиолокации и военной электронике. При этом они еще и присматривали друг за другом: например, Булганин был членом спецкомитета при Совете министров по реактивной технике, которым руководил Маленков. Прочими видами вооружений занималась Комиссия по военным и военно-промышленным вопросам Совмина во главе с маршалом Булганиным, куда входили маршал Василевский, министр обороной промышленности Устинов и другие министры.
После смерти Сталина и ареста Берии руководству страны, занятому переделом власти, на некоторое время стало не до оборонной техники. И военные начали играть доминирующую роль в определении размеров и характера оборонного заказа. Их НИИ-108 стал главным органом, определяющим направление развития военной техники. Под давлением маршала Жукова во главе созданного в 1955 году Спецкомитета при Совмине СССР был назначен Василий Рябиков, не имевший по сравнению с Жуковым никакого политического веса и потому внимательно прислушивавшийся к пожеланиям генералитета. Но спецкомитет занимался лишь новейшими вооружениями, и для объединения всех оборонных отраслей под контролем армии оставалось сделать всего один шаг — создать орган, которому бы они подчинялись. Благоприятные условия появились в 1957 году, когда Хрущев затеял ликвидацию министерств (см. "Власть" #39 за этот год).
Рябиков при поддержке Жукова начал готовить проект создания нового правительственного органа — Комиссии Президиума Совета министров по военно-промышленным вопросам (ВПК). Но обсуждение вопроса затянулось, в октябре 1957 года Жукова отправили в отставку, и принятое в декабре решение об образовании ВПК выглядело несколько иначе, чем задумывал маршал.
"Все думали,— рассказывал мне начальник одного из отделов ВПК, а затем заведующий секретариатом ее председателя Олег Луппов,— что председателем назначат Василия Михайловича Рябикова. Но назначили Дмитрия Федоровича Устинова. Рябиков был очень обижен. Его назначили только членом ВПК и заместителем председателя Госплана".
Это было не единственным кадровым решением хитроумного и волевого Устинова, который был наркомом вооружений с 1941 года. Наряду с руководителями оборонных отраслей в ВПК должен был войти представитель Министерства обороны. И это назначение получил первый заместитель министра маршал Гречко. Для оборонщиков он был подлинной находкой. Маршал славился своим сибаритством, не очень любил технические вопросы и долгие совещания, которые обычно проводил Устинов. "Еще эти серые пиджаки нами будут командовать!" — объявил Гречко и ездить на заседания ВПК не стал. Чего, собственно, и добивался председатель комиссии. В принятии решения теперь принимали участие люди, для которых зампред Совмина Устинов был высоким руководителем. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
При содействии Устинова было принято уникальное по содержанию постановление партии и правительства о ВПК, которое Рябиков при поддержке Жукова готовил под себя.
"Это было эпохальное постановление,— рассказывал Луппов.— Главнейшей задачей комиссии являлось обеспечение того, чтобы мы по всем видам вооружения и военной техники превосходили вероятного противника. Там был еще очень важный пункт о том, что решения ВПК были обязаны выполнять все министерства, ведомства и организации независимо от их ведомственной принадлежности. Это, по существу, был антиконституционный пункт. Эти функции должен был выполнять Совет министров, и никто его подменять не имел права. Но для ВПК это было великое право".
"Они стали работать локоть к локтю"
 |
ФОТО: РГАКФД/РОСИНФОРМ Генералитет в лице маршала Гречко не желал подчиняться одетому в серый пиджак Устинову. |
Устинов постепенно вел дело к созданию своего государства в государстве. По его словам, вопросы, которыми занималась ВПК, были слишком сложными и секретными, чтобы рассматривать их на заседании правительства. И потому никакие проекты решений в Совет министров он не вносил. Куда солиднее было обсуждать свои проблемы на Президиуме ЦК, как тогда именовалось Политбюро. И в этом его поддержал первый секретарь ЦК Хрущев, который хоть и стал в 1958 году председателем Совета министров, предпочитал советскому аппарату партийный. Так что правительство изначально не контролировало ВПК. Косыгин, фактически руководивший правительством, не раз высказывал недовольство обособлением немалой части промышленности. Но его утешали тем, что как кандидат в члены Президиума он будет в курсе всего происходящего.
 |
ФОТО: РГАКФД/РОСИНФОРМ Устинову в маршальской форме генералы были вынуждены подчиниться. |
"Сошлись они еще когда Брежнев был секретарем обкома в Днепропетровске. Там строился крупный оборонный завод. А после того, как Брежневу поручили курировать военную промышленность, они стали работать локоть к локтю. Отношения с Устиновым у него в то время были замечательными. Когда оба были в Москве, они встречались, по-моему, почти ежедневно. Сидели тет-а-тет иной раз по два, по три часа".
Брежнев старался разобраться в новом для себя деле, собирал совещания, выслушивал специалистов. Но работать он любил не больше, чем маршал Гречко, и потому в сложных вопросах чаще всего полагался на мнение Устинова. Когда в 1960 году Брежнева избрали председателем Президиума Верховного совета СССР, Устинов, чтобы ничего не менять, убедил Леонида Ильича продолжать руководить оборонкой в качестве члена Президиума ЦК.
Влияние Устинова и ВПК росло. Олег Луппов вспоминал о том, как Устинов с Брежневым решали возникающие проблемы:
"Все уже понимали, что будущее за современной электроникой. Леонид Ильич собрал совещание из представителей ВПК, министерств, Госплана. Создали группы, чтобы поехать в республики и попробовать перепрофилировать 10-15 заводов под электронную технику. Я попал в группу, которая выезжала в Белоруссию. И мы два-три предприятия предложили перепрофилировать. В том числе почти построенный завод по пошиву каракулевых шуб. Его сделали радиоэлектронным. Недовольство руководителей республики было всеобщим, но они подчинились".
 |
ФОТО: РГАКФД/РОСИНФОРМ Национальная идея по Брежневу выглядела так: народу — хлеб, генералам — оружие, обороне — вся промышленность |
Один из их конфликтов создал прецедент, по которому вскоре стали решаться все вопросы в оборонном комплексе. Между Смирновым и Сербиным шел спор о том, какую ракету принимать на вооружение — разработанную КБ Михаила Янгеля или КБ Владимира Челомея. Смирнов поддерживал Янгеля, поскольку еще недавно был директором завода, на котором работало это КБ, а Сербин в пику ему поддерживал Челомея. Итог оказался следующим:
"Решили делать и ту и другую,— вспоминал Илларионов.— В ракетной технике с самого начала был заведен такой порядок: производство начинают готовить еще до завершения испытаний. Дело это дорогое и длительное. Нужно проектировать и изготавливать стенды, испытательное оборудование и т. д. И к моменту споров оказалось, что обе 'фирмы' уже все подготовили к производству. Было затрачено не меньше половины средств на выпуск ракет. Поэтому в конце концов решили выпускать обе ракеты. Так же обычно кончались и споры по поводу танков: ставились на вооружение оба образца".
 |
ФОТО: РГАКФД/РОСИНФОРМ Чтобы повторить только одну деталь американского истребителя F-5, требовалось перестроить всю металлургическую промышленность СССР |
В 1963 году главой ВПК стал Леонид Смирнов. Устинов в 1965 году занял должность секретаря ЦК по оборонной промышленности, а затем, в 1976-м, стал членом Политбюро и министром обороны. Оборонщики стали диктовать свою волю военным.
В Кремле всем казалось, что СССР не проигрывает в гонке за военное превосходство.
"Каждый год,— рассказывал Луппов,— издавалось решение ВПК, в котором обозначались тактико-технические и технологические решения зарубежных фирм, которые было бы желательно знать нашим конструкторам и ученым. Все, что можно, наши специальные службы старались добыть. Новейшие виды западной техники и технологий немедленно схватывались научно-техническим советом ВПК и дальше развивались в советских конструкциях".
Но получалось все плохо. Авиационные специалисты рассказывают, что, когда из Вьетнама привезли абсолютно исправный F-5, считавшийся посредственным самолетом, оказалось, что в бою он превосходит лучший советский истребитель того времени МиГ-21бис. А когда стали разбираться в деталях его конструкции, выяснилось, что у американцев приемник воздушного давления в несколько раз меньше, чем на советских самолетах. И вопреки всем расчетам советских ученых он работает. При еще более подробном изучении выяснилось, что дело в маленькой мембране, сделанной из специального сплава. Но когда ее показали специалистам по металлам, они объявили, что скопировать ее в СССР невозможно — для этого пришлось бы перестраивать всю металлургическую промышленность.
Не меньший фурор произвела радиостанция F-5. На ведомственном совещании Минавиапрома ее внесла девушка в мини-юбке на высоких каблуках. Вслед за этим четыре дюжих мужика втащили радиостанцию с советского истребителя. Построить что-то подобное у нас удалось только много лет спустя.
 |
ФОТО: РГАКФД/РОСИНФОРМ Благодаря усилиям советской оборонной промышленности и лично товарища Устинова была создана самая большая, самая легкообнаруживаемая противником и потому самая бесполезная атомная подлодка в мире |
"В то время американцы приступили к оснащению своих стратегических подводных лодок твердотопливными баллистическими ракетами 'Посейдон'. Узнав об этом, Устинов приказал оборонной промышленности срочно создать подлодку с подобным вооружением. Главный конструктор Макеев сумел создать ракету минимально возможного размера, но вес 'малышки' удалось сбросить только до 96 тонн. Генеральный конструктор Ковалев вынужден был соединить параллельно две подводные лодки, а между ними разместить 24 твердотопливные ракеты Макеева. С инженерной точки зрения решение Ковалева было гениальным, но получился какой-то мастодонт водоизмещением 48 тысяч тонн с абсолютно неприемлемой подводной шумностью. Тем не менее лодка была принята в состав ВМФ, хотя потом еще три года доводилась до боевого состояния.
Аналогичная история произошла с атомными крейсерами 'Фрунзе', 'Киров' и другими. Эти крейсеры водоизмещением более 27 тысяч тонн имеют на вооружении всего на четыре крылатые ракеты больше, чем крейсеры типа 'Слава' водоизмещением 11 тысяч тонн, но разница в их стоимости огромна: один атомный крейсер обходился государству в миллиарды рублей, а крейсер типа 'Слава' стоил несколько миллионов".
Собственно, расходы в таком важном деле считались второстепенным вопросом.
"Леонид Ильич говорил,— вспоминал Луппов,— что главное — хлеб и оборона. Хлеб в смысле всех продуктов питания для населения. Он говорил, что хлеб и оборона — это краеугольный камень нашей внешней и внутренней политики".
"Велели написать заявление об уходе"
С годами влияние ВПК только возрастало. Ей в ведение передавались все новые и новые отрасли.
"Через ВПК,— рассказывал мне Луппов,— вопросы атомной промышленности не проходили много лет. Министр среднего машиностроения Ефим Павлович Славский правил в этой сфере один. Он подчинялся только отделу ЦК, Устинову и Брежневу. А после ухода Устинова в 1976 году в министры обороны Славского включили в состав ВПК. В комиссии создали отдел атомной промышленности, и мы начали заниматься вопросами атомных вооружений".
Стройная система начала рушиться после смерти Устинова в 1984 году. Пришедший к власти Горбачев и его окружение понимали, что невозможно больше допускать, чтобы от 60 до 80% промышленности работало на оборонку. Смирнов новых веяний не уловил и продолжал работать в привычном стиле, даже когда была объявлена перестройка и главой правительства стал Николай Рыжков.
"9 ноября 1985 года,— вспоминал Луппов,— Смирнов зашел ко мне. У нас кабинеты были друг напротив друга. Говорит: 'Что-то вызывает Рыжков, надо пойти'. Пришел весь белый. Попросил зайти к нему. 'Велели,— говорит,— написать заявление об уходе на пенсию'. Он очень тяжело переживал это дело".
Не поддалась перестройке и вся оборонка, рухнувшая вслед за СССР. Впрочем, теперь говорят о необходимости ее возрождения. На следующий год выделили на оборонный заказ рекордные для последних лет $6,5 млрд. Не исключено, что хлеб и оборона снова станут краеугольным камнем внутренней и внешней политики государства.
ПРИ СОДЕЙСТВИИ ИЗДАТЕЛЬСТВА ВАГРИУС "ВЛАСТЬ" ПРЕДСТАВЛЯЕТ СЕРИЮ ИСТОРИЧЕСКИХ МАТЕРИАЛОВ