"Дикие ангелы" (The Wild Angels, 1966)
Шедевр трэша, фильм Роджера Кормана, режиссера и продюсера, из конюшни которого вышли и Мартин Скорсезе, и Джек Николсон, да кто только не вышел, появился на DVD некоторое время тому назад и остался незамеченным — пора восстановить справедливость. Трудно представить что-либо более неполиткорректное, чем этот не то чтобы аморальный, а внеморальный опус, снятый на гребне волны фильмов о "бунтовщиках без причины" и "беспечных ездоках". В большинстве сцен на экране доминирует огромный нацистский флаг: под ним бухают "ангелы ада", им накрывают гроб с телом застреленного полицейскими мотоциклиста. Во главе мотобанды, красиво, что твои ковбои, рассекающей просторы американского Юга,— элегантный, надменный, невозмутимый Блюз (Питер Фонда), король беззаконного королевства. Среди его "подданных" есть и не очень хорошие парни. Один, например, то и дело пытается кого-нибудь изнасиловать: то медсестру в госпитале, откуда "ангелы" похищают раненого собрата, то вдову того же собрата, прямо на теле мужа. Корман снимает эти эксцессы с уникальным бесстрастием: он просто описывает быт социальной группы, вернее то, каким этот быт мечтают и боятся увидеть обыватели. Лаконичная, точная, отстраненная режиссура. Кульминация — погром в церкви. Фонда изгоняет с кафедры священника, объявляет себя Сатаной. Священника укладывают в гроб на место отпеваемого братка. А братка, в полной "ангельской" униформе, с железным крестом на груди, усаживают среди бражников и даже втыкают в рот сигаретку. Но весь этот беспредел кажется игрушечным, детским, совсем не страшным. Ну, нацепили на себя ражие мужики какие-то цацки, ну, выпили по банке пива, ну, попрыгали на лесной полянке ихние блонды в целомудренных бюстгальтерах. А когда умирающий "ангел" на вопрос, чего бы ему хотелось напоследок, мечтательно просит добрый "косяк", его хочется погладить по головке.
"Скрытое" (Cache, 2005)
Возможно, лучший европейский фильм года, поставленный единственным в единой Европе политэмигрантом по своей воле: Михаэль Ханеке уехал из Австрии во Францию, прокляв свою, как ему кажется, до мозга костей пораженную нацизмом родину. В свете беспорядков во Франции холодный апокалипсис "Скрытого" кажется пророчеством. Быт парижского сноба, ведущего литературной телепередачи смущают вполне невинные видеокассеты, которые он находит у порога дома. На них запечатлен сам дом, дом матери героя, его жена, их сын, направляющийся в школу. К кассетам прилагаются устрашающие, как бы детские рисунки: обезглавленный петух, мальчик с хлещущей изо рта кровью. Затем невидимый соглядатай услужливо наводит потерявшего голову интеллектуала на след. Сорок с лишним лет назад в детстве он совершил подлость: выжил из дому усыновленного его родителями маленького алжирца, родителей которого забили насмерть полицейские во время мирной демонстрации. Рванув по этому следу, герой доводит-таки дело до крови и, кажется, избавляется от кошмара, но это только кажется. Банально было бы сводить суть фильма к проблеме исторической вины Европы перед своими бывшими колониями, хотя и этот мотив в "Скрытом" есть. Главное же — ощущение хрупкости, обреченности самодовольной цивилизации, которая толком не помнит, в чем виновата, но догадывается, что виновата по уши. А разгадку интриги можно восстановить, и то не до конца, ориентируясь на разбросанные Ханеке визуальные улики: потеки крови на стене или серый-серый цвет комнаты, в которой отходит ко сну герой.
