Метро как способ преодоления

В Музее истории Санкт-Петербурга, в Петропавловской крепости, открылась выставка "Петербургский метрополитен: от идеи до воплощения. К 50-летию со дня открытия". С надеждой на открытия в области местного, ленинградско-петербургского, мифотворчества на выставку отправилась КИРА ДОЛИНИНА.

       Место проведения выставки — Петропавловская крепость — вселяло уверенность, что она не будет совершенно уж официозной. Здесь не любят пустые славословия, предпочитая, как правило, показывать редкие материалы из своих поистине бездонных фондов. Все, что касается архитектурных утопий и реалий Петербурга, в этом исполнении очень интересно. Нынешняя выставка, увы, стала исключением из данного правила. То есть редкие материалы присутствуют и на сей раз, но их закрыл собой парадно-отчетный официоз свершений и побед на фронте глубокоземного метростроения в городе на Неве. А ведь все могло быть по-другому.
       Вот, например, история петербургской подземки. Российской столице отставать от европейских и американских коллег вроде бы не пристало. И вслед за оснащающими себя скоростными подземными и надземными дорогами Лондоном (1863), Нью-Йорком (1868), Чикаго (1892), Парижем (1900) Петербург озаботился новым транспортом в 1901 году. В 1902-м уже был готов проект русского инженера Петра Балинского и американца Мэрри Вернера, предлагавших поставить в городе все с ног на голову, проведя могучие линии надземной железной дороги. Проекту Балинского, так же как, впрочем, и еще нескольким другим, тогда отказали. В 1914 году городская дума вернется к планам постройки метрополитена и даже выделит на это немалые средства. Проект, в котором с архитектурной стороны работали Леонтий Бенуа и Михаил Перетяткович, предлагал соединить одной то подземной, то надземной линией метрополитена все петербургские вокзалы, а также протянуть ветку с востока города на запад, на Васильевский остров. Опять ничего не получилось. Ограничились разветвленной сетью трамваев.
       Но право слово, нет на выставке ничего занимательнее этих архитектурно-технократических утопий. Десятки новых мостов, несуществующие каналы, эстакады на уровне второго, а то и третьего (от 5 до 10 метров над улицей) этажа петербургских дворцов — убедительно до дрожи в коленях. Похоже, что нам сильно повезло.
       Большевики о неземном метро забыли, им нравилось рыть. Рыли истово, не пугаясь даже немыслимых, вообще-то, для метро глубин под Невой. Они рыли, мы теперь страдаем: ездить в петербургском метро для многих испытание, перепады давления и длина перегонов непростительные. Но и в 1930-е, когда начали рыть ленинградскую подземку, и в 1946-м, когда процесс возобновили, это никого не интересовало. Надо было быстро. Сделали к 1955 году. И вот эта-то история на выставке перестает быть интересной. Сделали и сделали. Где-то сделали по московским лекалам, где-то сэкономили, станций открыли мало, да и сейчас их катастрофически не хватает. Проблема в том, что все какое-то бездарное, без полета. И проекты эти вырисованные, в изобилии на выставке развешанные, точно такие же — никакие.
       Почему так получилось? Почему по московскому метро на экскурсии ходят и туристы, и столичные эстеты, почему оно породило столько других художественных текстов, а в позднесталинском ленинградском изводе вроде бы того же самого все превратилось в скучный цитатник? Не знаю. Знаю только, что и свое метро мы ценим исключительно благодаря москвичам. Именно они рассказали нам о том, что только в нашем метро есть идиотские (а им нравятся!) станции с дверьми с перрона к вагону. Именно от них мы узнали, что наши эскалаторы не только непростительно длинные, но еще и очень медленные. И история с вечно затопляемой и вечно требующей какого-то особого мужества "Площадью Мужества" тоже кажется совершенно абсурдной, потому что, пока мы боролись за одну станцию, в Москве уже открыли десятки. В этом отчаянном упорстве всех его строивших и всех им пользующихся, собственно, и состоит мифология петербургского метро. В Москве это транспорт, в Петербурге — способ преодоления.