"Шохин начинает движение!"

Визит

Вчера президент Владимир Путин в рамках информационной войны, развернувшейся между Россией и Японией за обладание Южными Курилами, участвовал в работе российско-японского делового форума и в пресс-конференции по итогам переговоров с японским премьер-министром Дзюнъитиро Коидзуми.

Форум проходил в токийском отеле "Нью-Отани", где живет российский президент. Участников форума начали пропускать в зал заседания за час до начала работы. У рамок с металлоискателями выстроилась длинная очередь, в основном из японских бизнесменов. Их тщательно досматривали — только что не на предмет готовности делать инвестиции в российскую экономику. Вдруг, расталкивая японцев локтями, к рамкам пробился некий россиянин. Японцы, буквально разлетаясь в разные стороны, извинялись перед ним. Он никаких извинений не принимал. Пара наших бизнесменов тогда потребовала извинений от него самого.

Президент Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Александр Шохин и в самом деле появился у рамок через несколько минут. Он шел по проходу, не бросая ни на кого лишних взглядов. Очередь, в которой стояли президент компании "Тойота" Хироси Окуда, глава корпорации "Мацусита электрик" Еити Морисита, президент компании "Кэнон" Фудзио Митараи, была не для него. Новая должность преобразила Александра Шохина. Мы имели честь видеть человека, вернувшегося в большую политику.

В зале сосредоточился цвет не просто российского бизнеса, а бизнеса, ставящего во главу угла государственные интересы. Глава "Роснефти" Сергей Богданчиков обкатывал перед журналистами тезисы своего выступления на форуме, отчитывал российскую журналистку за безграмотно заданный вопрос о темпах роста добычи нефти компанией "Юганскнефтегаз" и обещал опубликовать эти данные в прессе тогда, когда будет нужно,— на правах рекламы. Глава "Русала" Олег Дерипаска отказывался вступать в необязательные разговоры с прессой, предлагая вместо себя главу "Евразхолдинга" Александра Абрамова. Господин Абрамов ни от чего не отказывался.

Войдя в зал и сев в президиум, господин Шохин начал заседание. Он предоставил слово главе "Газпрома" Алексею Миллеру, который поднялся к трибуне из зала и рассказал о ближайших планах своей компании по дальнейшей разработке и освоению мирового рынка сжиженного и сетевого газа. Сергей Богданчиков тоже провел пятиминутную презентацию своей компании. В отличие от господина Миллера и несмотря на проведенный только что перед журналистами генеральный прогон речи, он зачитал ее по бумажке. Это его и подвело:

— В Сибири и на Дальнем Востоке... подчеркнуть это!..— зачитал он вслух ремарку в тексте, предназначенную, очевидно, лично для него,— созданы все условия для сотрудничества России со странами Азиатско-Тихоокеанского региона и в частности с Японией.

— Спасибо, Сергей Михайлович, что вы стояли у истоков российско-японского нефтяного сотрудничества,— от души поблагодарил господина Богданчикова Александр Шохин.

— Я предвижу, что я тоже буду удостоен похвалы за то, что мы стояли у истоков российско-японского сотрудничества,— с большой долей вероятности предположил глава Внешэкономбанка Владимир Дмитриев.

Господин Дмитриев огласил предложение создать российский государственный банк развития. Этот банк, по его мнению, должен появиться на базе бывших советских государственных банков: Внешэкономбанка и Внешторгбанка. К ним, по этой логике, следовало бы отнести еще и Сбербанк России, но его глава Андрей Казьмин, когда я в перерыве совещания поинтересовался, как он относится к этой идее, с негодованием отверг даже возможность присоединения его учреждения к этому проекту. Андрею Казьмину, в отличие от Владимира Дмитриева, который не видит "ничего предосудительного в том, что будет создан еще один государственный банк", не очень, видимо, нравится идея получить конкурента, который будет заниматься выдачей глобальных транснациональных кредитов.

— Но я хочу сообщить коллегам,— произнес Александр Шохин, тонко улыбнувшись,— что Олег Дерипаска сообщил мне, что ему нечего сказать японским бизнесменам, кроме того, что его компания поставляет в Японию 60% алюминия.

Александр Шохин одобрил поступок Олега Дерипаски. (Я не уверен, что Олег Дерипаска одобрил поступок Александра Шохина.) Президент РСПП, один из сопредседателей форума, торопил всех выступавших, настаивая, чтобы докладчики выступали не дольше одной минуты, а наиболее благосклонно относился к тем, кто вообще отказывался от своего слова. В результате через некоторое время в зале уже была довольно нервная обстановка. Бизнесмены старались не тратиться на свои выступления. После того как с некоторым испугом, то и дело поглядывая на Александра Шохина, отбарабанил свое выступление президент "Тойоты" Хироси Окуда (в одну минуту все равно не уложился), господин Шохин заговорил вообще открытым текстом:

— Тому оратору, которому повезет выступать, когда в зал придет президент России, надо учитывать, что у президента очень сложный график, так что надо будет закругляться. Это касается и японских участников форума! — предупредил он.

После этого спешка в докладах у микрофона приняла панический характер. В результате выступили все, кто значился по плану, а президент России пока что не пришел. Господин Шохин жизнерадостно произнес:

Пауза, наступившая после этого, сначала показалась неприличной, а уже через пять минут — невыносимой.

— Я не думаю, что мы будем заполнять образовавшееся свободное время чьим-нибудь выступлением! — говорил Александр Шохин,— исключительно, по-моему, для того, чтобы чем-нибудь заполнить время.

Он ерзал на стуле, заговаривал с сидевшим рядом с ним послом России в Японии Александром Лосюковым. Наконец, принялся жадно пить холодную воду. Когда заняться ему было совсем уже нечем, он решил представить некоторых из присутствующих в зале:

— Здесь есть несколько российских министров — связи и массовых коммуникаций Леонид Рейман... топлива... ой, нет... промышленности и энергетики Виктор Христенко... наконец, среди нас мэр России Юрий Лужков... ну, нет, не всей России, а только Москвы...

От окончательного и бесповоротного провала миссии сопредседателя Александра Шохина спас господин Путин, все-таки появившийся в зале. Речь президента России перед представителями деловых кругов казалась вялой. Он информировал их о том, о чем он информирует всех без исключения иностранных партнеров: о растущем российском ВВП, о снижающейся инфляции, о попавшем под сокращение ("В один удар!" — произнес господин Путин) едином социальном налоге. Для человека, который и в самом деле хотел убедить людей, у которых есть деньги (а у японцев, сидевших в зале, деньги, чувствую, были), вкладывать их в Россию, нужен был некий особый душевный подъем — или хотя бы аргументы. Потому что люди, у которых были деньги, дорожили ими.

А президент, углубившись в текст своей речи, говорил им, что с 1 января 2006 года в России начнет действовать закон об особых экономических зонах и о том, какими привлекательными с 1 января 2006 года станут (в соответствии с этим законом) эти зоны. Он, конечно, понимал, что японские инвестиции зависели и зависят от решения проблемы островов. Японцы — исполнительные люди и патриоты своей страны, и если будет принято политическое решение инвестировать — они будут инвестировать. Может, господин Путин по этой причине и не хотел зря стараться на форуме.

Сев в президиум после своего выступления, он выслушал доклад Александра Шохина. Президент РСПП отомстил за всех коллег, чьи выступления он лично так беспощадно резал: сам он выступал минут двадцать. Господин Шохин, разъясняя, почему Японии необходимо вкладываться в Россию, работал не за страх, а за совесть. Так, господин Шохин рассказал, что в ближайшее время будет принят ряд законов, "и тогда такие вещи, как захват предприятий и враждебное поглощение, уйдут наконец в прошлое!". Вряд ли после этого заявления идея инвестиций в экономику России, для которой захваты предприятий пока, как выяснилось,— обычное дело, будет выглядеть для японских бизнесменов более привлекательной.

Затем Владимир Путин ответил на вопросы японских бизнесменов. На самом деле никаких особых вопросов не было. Президент России сам признался в этом. Ему передали текст основных пожеланий для России. Главное пожелание: снижать налоги. Господин Путин прокомментировал его. Эта идея ему не очень нравится. Ему кажется, что налоги и так уже снижены, и не надо постоянно совершенствовать законодательство, и вообще, для российской экономики важнее не совершенствование, а стабильность российских законов.

После встречи с бизнесменами Владимир Путин поехал в резиденцию премьер-министра Японии Дзюнъитиро Коидзуми на переговоры, которых столько лет ждала вся Япония, так до сих и не избавившаяся от иллюзий по поводу островов.

Церемония подписания совместных документов перед пресс-конференцией запомнилась интенсивным общением Владимира Путина с министром промышленности и энергетики Виктором Христенко, который подписывал два документа: "Основные направления долгосрочного сотрудничества между правительством Российской Федерации и премьер-министром Японии в области энергетики" и "Тематика сотрудничества в отдельных отраслях экономики". Каждый из этих документов подписывали два японца: министр иностранных дел Таро Асо и министр экономики, торговли и промышленности Тосихиро Никай. Когда японцы начали меняться друг с другом местами, чтобы поставить свои подписи, а господин Христенко при этом прочно сидел на месте, президент России сначала негромко сказал ему:

— Вот он, результат административной реформы: там, где у нас достаточно одного министра, у них (кивок в сторону господина Коидзуми.— А. К.) подписывают два.

Всего оказались подписанными 18 документов (господин Христенко остановился все же на двух), в том числе протокол о завершении переговоров по товарам и услугам в рамках процесса по присоединению России к ВТО и соглашение "О мерах по упрощению визового режима взаимных поездок граждан двух государств".

На пресс-конференции все вопросы так или иначе касались темы островов. Господин Коидзуми хотел казаться молодцом, который является хорошим переговорщиком для своего народа по этому вопросу. Очевидно, поэтому он был демонстративно оптимистичным.

— Заключение мирного договора — сложный и важный момент, и чтобы решить его в ближайшее время, нам надо много работать, и мы это подтвердили,— произнес он.

Он, таким образом, прозрачно намекал гражданам своей страны, что он в состоянии получить у России эти острова, к тому же в ближайшее время.

Господин Путин был страшно далек от такого рода намеков. Он говорил, что на переговорах удалось добиться немногого: "Мы объяснили друг другу свои подходы".

У журналиста газеты "Никкей" появилось впечатление, что в обсуждении проблемы островов "сложилась параллельность", то есть эти подходы никак не пересекаются. Впечатление у него, на мой взгляд, сложилось абсолютно правильное.

Впрочем, господин Коидзуми постарался разубедить его в этом. Он объяснял, что сейчас не будет, конечно, говорить, какие мероприятия намечены в ближайшее время и "как все будет дальше развиваться, но, например, консультации между министрами иностранных дел наших стран состоятся совсем скоро...". Он по-прежнему намекал на то, что знает больше, чем может сказать, чтобы не помешать делу скорейшего подписания мирного договора.

На самом деле все последнее время — и перед визитом, и два последних дня, и во время переговоров, и теперь, на пресс-конференции — шла прежде всего ожесточенная информационная война. И вели ее не журналисты, а лидеры России и Японии. В этом, а не в реальном прогрессе на переговорах состоял их главный смысл. Позиции в самом деле совершенно понятны, никто не собирается их менять. Все остальное — вопрос пропаганды и контрпропаганды. Ею и занимались Владимир Путин и Дзюнъитиро Коидзуми на пресс-конференции.

Так, японская журналистка вспомнила (словно только сейчас) про "прямую линию" президента России с гражданами его страны осенью этого года, когда господин Путин, рассуждая на эту же тему, заявил, что вести переговоры по поводу островов он ни с кем больше не собирается. Журналистка поинтересовалась, изменилась ли с тех пор его позиция.

Через мгновенье в руках у господина Путина оказался (словно случайно) текст того самого ответа на "прямой линии". Дальше все было просто. Господин Путин поблагодарил журналистку за то, что она с таким интересом относится ко всему, что он говорит, и выразил сожаление, что она проявляет невнимательность и не дочитывает текст его ответа до конца, цитируя только первую часть. Президент России полностью исключил даже вероятность того, что журналистка "сделала это специально" (журналистка так улыбнулась, услышав это, что стало понятно: намек она поняла правильно), и зачитал вторую часть своего ответа, в которой господин Путин обнаруживал в себе стратегическую способность к политическому компромиссу. На вчерашней пресс-конференции добавить ему к своему собственному ответу двухмесячной давности было нечего.