Протекционизм в мелких деталях
Возможно, он нужен для защиты незаметных богатых, а не шумных бедных
Несмотря на то что протекционизм как внешнеторговая стратегия — это консенсус экономистов — среднесрочно невыгоден в масштабах экономик, он существует и процветает в мире. Экономисты MIT и Университета Чикаго предложили свое объяснение происходящему на «микроуровне». Эффективность политической поддержки протекционизма — в защите не крупных отраслей или регионов, а в том, что он в состоянии защитить статус-кво для узких секторов экономики, в которых доходность высока по сложившимся ранее причинам.
Фото: Andy Wong / AP
Фото: Andy Wong / AP
Феномен протекционизма во внешней торговле выглядит одной из «вечных» тем в политэкономии. В экономической науке споры о вреде и пользе протекционизма завершились еще в середине XX века, а теории, описывающей преимущества высоких тарифных и нетарифных торговых барьеров для экономик в целом, не существует. Это совершенно не мешает национальным правительствам не обращать внимания на преимущества свободной торговли в течение десятилетий, хотя потери от торговых барьеров уже вполне счетны и оценены в долях ВВП.
Группа экономистов из MIT и Чикагского университета (Родриго Адейо, Арно Костино, Дейв Дональдсон и Джон Штюр) в статье для NBER опубликовали данные нового подхода к изучению проблемы: если не объяснять выживаемость протекционизма как идеи только инерцией политического мышления, необходимо описание в рамках политэкономии того, что именно делает поведение политиков, поддерживающих протекционистскую политику под лозунгом «защиты», рациональным.
Стандартная точка зрения на протекционизм в США — крупнейшем рынке отраслевых лоббистов в мире,— в частности изложенная в работах Дани Родрика и Джона Макларена, вполне приложимая и к другим крупным экономикам, предполагает банальную, но понятную связку между политиками и протекционизмом. В ее рамках политики, вводящие защитные меры в отношении той или иной продукции, «защищают» отрасли, обычно географически сконцентрированные в отдельных регионах, в обмен на голоса избирателей: происходит обмен голосов, в первую очередь в штатах, которые в политической системе США могут обеспечить, например, успех кандидата на президентских выборах, на снижение для компаний в регионе уровня внешней конкуренции — разумеется, ценой потерь всех остальных потребителей в США.
Эмпирически эта теория подтверждается не только в США: стандартно «волны протекционизма» и риторика «защиты национальных интересов» привязаны к промышленным центрам, условные «угольщики Кузбасса» и «металлурги Урала» — постоянные объекты «защиты протекционизмом», это общемировой тренд.
Между тем, как демонстрируют Адейо и коллеги в работе, построенной на альтернативном подходе к моделированию выгод и потерь от протекционизма в конкретной экономике (она сделана на данных об изменениях торгового тарифа в США в 2017 году, накануне «торговой войны с КНР» президента Дональда Трампа), на этих данных логика «политики покупают голоса крупных отраслей, городов и штатов», в сущности, не подтверждается. Предположения о том, что политически организованные сектора экономики (например, с сильными отраслевыми ассоциациями) или политически важные регионы со специфической концентрацией промышленности выигрывают от изменений импортного тарифа больше в сравнении с другими,— тоже.
Зато, предполагают Адейо и его коллеги, анализ демонстрирует, что эффективнее всего ресурсы на лоббирование протекционизма тратят конкретные узкие сектора и даже компании (и их собственники), защищающие высокие доходы или рентабельность, складывающиеся в том числе исторически или случайно.
Масштабы перераспределения в экономике США благосостояния в ходе протекционизма огромны — в результате состоявшегося «акта экономической защиты» это проценты благосостояния одного занятого в секторе, $2,4 тыс. на человека в год в среднем и более $5 тыс. в наиболее подходящих для этого секторах экономики (производство текстиля, оборудования и металлургия) при средних расходах на лоббирование в $100 на занятого в год. Они, по этим расчетам, выше, чем масштабы внешнеэкономических потерь: как пишут Адейо и коллеги, «пирог может быть меньше, но больше тот кусок, который достается конкретным игрокам». В этом свете, отметим, для выживаемости протекционизма должна быть важна незаметность локальных, но дорогостоящих «защитных» мер на фоне выглядящих глобальными, но мало что значащих мер по «защите» всех отраслей — в том числе мотивированных маловнятными геополитическими идеями: зарабатывают, видимо, не на них.