Северный Болливуд
Выходит на экраны «Отпуск в октябре» Романа Михайлова
В прокат выходит четвертый за полтора года фильм Романа Михайлова «Отпуск в октябре», фантасмагория на тему кино. Михаил Трофименков устал подыскивать эпитеты для доктора физико-математических наук, ворвавшегося в кинопроизводство в сорок с лишним лет: ошеломительный, непредсказуемый, беззаконный, не зависимый ни от чего и ни от кого.
Многослойный абсурд сюжета оборачивается проникновенным признанием в любви к кино как искусству
Фото: Кино.Арт.Про
Многослойный абсурд сюжета оборачивается проникновенным признанием в любви к кино как искусству
Фото: Кино.Арт.Про
Это надо видеть, как профессор Михайлов чуть ли не в спортивной униформе уличного гопника выходит представлять свое кино: «Ну что, раскачаем зал? Раскачаем!!!» Не хватает разве что сакрального вопроса: «Где ваши руки?!» Вылитый гуру тоталитарной секты. В лучшем смысле слова.
Во всех его фильмах речь идет так или иначе о вере в самых разнообразных ее вариантах. В как бы криминальной «Сказке для старых» (2022) длиннобородый авторитет Батя, отправляющий трех боевых сыновей в жанре «иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что»,— вылитый колдун из древнерусских чащоб. Вокруг такого же колдуна, только ослабевшего, умирающего, концентрировалось действие деревенской драмы «Наследие» (2023). «Снег, сестра и росомаха» (2023) — история призрачного телефонного романа между матерым ментом, переброшенным с наркотиков на экстремизм, и пророчицей некоей «Живой церкви», его потенциальной мишенью.
В «Отпуске в октябре» Михайлов тоже ведет речь о секте, только исповедующей специфическую религию по имени Кино. Казалось бы, что тут нового. Зачем вообще обращаться к кино о кино — разве что если обращаться больше не к чему, реальность неинтересна и опостылела. Фильмография жанра насчитывает сотни названий. Среди них — пронзительные «Бульвар Сансет» Билли Уайлдера, «Голос» Ильи Авербаха или «Презрение» Жан-Люка Годара.
Но есть одно радикальное отличие Михайлова от его предшественников: Уайлдер, Авербах и Годар состояли в «киносекте». Михайлов же внедрился в нее под прикрытием и наблюдает кинопроцесс одновременно изнутри и снаружи. Справочники сообщают, что — в своей научной ипостаси — он разрешил, что бы это ни значило, «проблемы Боусфилда, Баумлага, Левина и Плоткина». Вот и в «Отпуске в октябре» Михайлов разрешает для себя «проблему Кино». С рациональной страстью неофита и страстной рациональностью автора докторской диссертации «Гомотопическая теория нормальных рядов в группах».
Драматургия фильма — в своей лучшей, первой половине — строится на умелых и судорожных скачках. Действие словно спотыкается на сюжетных ступеньках. Все время ожидаешь худшего для главной героини и каждый раз ошибаешься.
Усталый опер допрашивает Свету (Мария Мацель) и Лену (Анна Завтур) об исчезновении их товарки, пугает проверкой на наркотики и вообще пугает, как умеют это делать злые опера. Опа-на: «Снято!» Чернушная сцена оказывается эпизодом захудало-питерского сериала «Менты под запретом», где снимаются две не очень одаренные подруги.
Парадигма вдруг меняется. Лена и Света проходят, спев идиотскую песню не в лад и невпопад, перспективный кастинг для болливудского фильма. Несмотря на то что фильм снимается почему-то под Петрозаводском, подруги исполняют танец счастья, гуляя по потолку рейсового автобуса, несущего их в никуда.
Точнее говоря, в наглухо запертый кузов грузовика. Туда закидают счастливиц-старлеток для транспортировки на съемочную площадку. Лена предусмотрительно, как ей кажется, откажется лезть в стальной загон, отчаянная Света рискнет. Кажется, сценарный мрак сгущается донельзя, а героиня окажется в лучшем случае в садомазохистском борделе для вампиров. Но нет: окажется именно что в Болливуде, пусть и передислоцировавшемся в Карелию.
Другое дело, что никто из участников съемок ослепительного мюзикла о русско-индийской мафии и девушке, похищенной с собственной свадьбы, толком не понимает, что происходит на площадке. Ни режиссер, ни хореограф, ни танцовщицы. Ни бритые мужики: то ли бандосы, выдающие себя за звезд русских криминальных сериалов, то ли конкретные звезды сериалов, выглядящие как бандосы. Их горки кокаина и их пистолеты — что это, реквизит или конкретные кокс и стволы? Нет ответа, да и не надо: это кино, братан.
Середина фильма великолепна в своем танцевальном безумии, в которое Михайлов вовлек, как ему свойственно, уйму известных персон: от Андрея Бледного из группы «25/17» до театрального режиссера Джулиано ди Капуа, от писателя Валерия Айрапетяна до великого оператора Сергея Астахова. Не говоря уже об актере-талисмане Михайлова — Евгении Ткачуке в роли улетного диджея, приглашающего Свету ступить на очередную рискованную ступеньку сценария.
К счастью для Светы, приглашение принять участие в некоей ночной игре ей снова ничем не угрожает. Увы, для зрителей последняя четверть фильма, словно внезапно для самого Михайлова, гордившегося в интервью своей кинематографической невинностью, оборачивается игрой в Дэвида Линча и советское производственное кино 1970-х одновременно. Кажется, что для Михайлова «Синий бархат» и какой-нибудь, условно говоря, «Человек на своем месте» — величины кощунственно равнозначные. Но, черт его знает, наверное, он прав. Это кино, братан!