"Самоубийца" в Театре им. Пушкина
Сегодня эрдмановская комедия, высмеивающая нравы и обычаи довоенного советского общества, нашему театру вроде бы не ко двору. Если раньше звонок Подсекальникова в Кремль с заявлением "Я Маркса прочел, и он мне не понравился" казался оглушительной смелостью, то у нынешней публики этот эпизод вызовет разве что смешок, да и сам эрдмановский юмор, густо замешанный на деталях быта и живых подробностях того времени, вряд ли будет вполне понятен зрителям.
Тем не менее "Самоубийца" в этом сезоне появится сразу в двух театрах. Помимо Романа Козака эту пьесу в Молодежном театре ставит Вениамин Смехов. Что это, простое совпадение или очередная тенденция вроде прошлогоднего парада сухово-кобылинских "Смертей Тарелкина"? Роман Козак утверждает, что его в "Самоубийце" привлекает прежде всего потрясающий, необыкновенно смешной текст, написанный богатым, сочным языком, которого сейчас днем с огнем не сыщешь ни в какой новой драме, и кроме того — возможность поставить яркий, эффектный спектакль с участием почти всей труппы и без всяких политических аллюзий.
"Суф(ф)ле" в Театре на Таганке
Фото: ЮРИЙ МАРТЬЯНОВ
Спектакль Московского театра на Таганке (свободная фантазия по произведениям Ницше, Кафки, Беккета и Джойса) — строгое, исполненное горечи и достоинства интеллектуальное шоу. Последнее слово может быть употреблено с полным правом: внутреннее действие спектакля столь разнообразно, напряженно и упруго, что от сцены не отвести глаз.
На по обыкновению раздетой сцене старой "Таганки" художник Владимир Ковальчук построил лаконичную конструкцию, состоящую из дощатых павильонов, объединенных ломаной металлической балкой-крышей. Они напоминают не то автобусные остановки, не то стихийные стенды для объявлений — все завешаны лоскутами банальных "продам-куплю" или "сдам-сниму". В павильонах обнаружатся двери, скрипящие, ведущие из никуда в никуда.
Музыку к спектаклю сочинил Владимир Мартынов, но "Суф(ф)ле" само можно сравнить с музыкальным произведением, потому что литература здесь дышит и задыхается театром, а театр обретает второе дыхание и выдувает из себя музыку.