|
Хождение за три буквы |
Мы продолжаем рассказ о российской истории IBM (начало см. в #48 от 5.12.2005). Исполнение решения партии и правительства о копировании вычислительных машин фирмы, программного обеспечения для них и сервисной структуры IBM для всех соцстран постоянно сталкивалось с непредвиденными трудностями. То сопротивлялись братья по соцлагерю, то в советском руководстве возникали сомнения в правильности выбора объекта копирования. А полноценное заимствование американских компьютерных достижений оказалось невозможным из-за низкого уровня отечественной промышленности. Историю этих мук восстановил обозреватель "Денег" Евгений Жирнов.
Разброд и шатания
Принципиальное решение о необходимости создания единой системы электронно-вычислительных машин (ЕС ЭВМ) для стран социалистического лагеря их представители приняли в Варшаве в мае 1967 года. Однако, как и многие другие решения СЭВ, оно могло преспокойно кануть в Лету, не оставив после себя никакого следа. Слишком многое было против того, чтобы за железным занавесом появилась социалистическая копия корпорации IBM и ее продукции.
Казалось бы, главным препятствием должна была стать технологическая блокада соцстран, установленная Западом в конце 1940-х годов. В Координационный комитет по международному экспортному контролю (КОКОМ), созданный для пресечения любых попыток передачи СССР и его союзникам любой новой техники, вошли 17 государств, включая страны НАТО, а также Япония и Австралия. То есть практически все страны--производители электронно-вычислительных машин. Казалось бы, никакого шанса получить для копирования даже единичные образцы современных компьютеров у стран соцлагеря не было. Однако все было не так просто.
Одним из способов борьбы с мировым коммунистическим злом на Западе считали отрыв от СССР стран-сателлитов. А одним из методов — предоставление соцстранам отдельных мелких преимуществ в торговле, которые вызывали бы раздражение в Москве и трения между соцпартнерами. Поэтому Франция несколько отступала от установок КОКОМ, когда речь шла о продажах ЭВМ в Венгрию. А японская фирма "Фуджитсу" время от времени продавала образцы своей продукции болгарам.
Еще более интересная ситуация складывалась в Чехословакии и Восточной Германии. Чехов снабжали своими изделиями сразу два производителя компьютеров — западногерманская корпорация "Сименс" и американская "Дженерал Электрик". Причем кроме больших политических целей при этом преследовались и чисто деловые. Группа "Булл-Дженерал Электрик", например, договаривалась с заводом "Тесла" о продаже лицензии на производство своей морально устаревшей ЭВМ "Гамма 140/145". В отличие от американцев, группа "Сименс-ICL" вела в Праге переговоры о вполне современной технике, и, как казалось чехословацким товарищам, дело вот-вот могло окончиться соглашением.
Однако больше всех повезло компьютерщикам из ГДР. Их взяла под свое крыло IBM, и в обход всех запретов КОКОМ в первом и последнем немецком социалистическом государстве появились три новейших ЭВМ этой корпорации. Восточные немцы немедленно взялись за дело и вскоре выпустили копию компьютера IBM, получившего наименование "Роботрон-300". Видимо, именно этот успех немецких товарищей и подвиг советское руководство на принятие решения о разработке и производстве информационно-вычислительных машин на базе компьютеров IBM. Постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР с соответствующим поручением Министерству радиопромышленности появилось 30 декабря 1967 года.
Оставалось только убедить товарищей по соцлагерю присоединиться к работам по ЕС ЭВМ не на словах, а на деле. Вот только сделать это оказалось весьма непросто. Чехи считали, что сделать единую систему компьютеров проще простого. Они наладят у себя выпуск ЭВМ по лицензии "Дженерал Электрик" или "Сименс" и будут снабжать ими все соцстраны. А восточные немцы твердо стояли на совместном копировании IBM. Назначенный впоследствии главным конструктором ЕС ЭВМ В. В. Пржиялковский рассказывал мне:
"Немцы четко стояли на своем, утверждая, что можно разобраться в операционной системе IBM настолько, что сделать русифицированную версию и использовать наработанное во всем мире для этих машин программное обеспечение".
Распри партнеров вызвали разброд и в рядах советских специалистов.
"У наших пошел раздрай,— продолжал Пржиялковский.— Одни считали, что надо вместе с немцами базироваться на машинах и операционных системах IBM. И сделать аналогичный вариант машин у себя. А другие говорили, что это невозможно. И нужно прибегнуть к помощи 'Сименс' и ее партнера ICL, которые обещали передать все материалы по своим машинам и операционным системам. На самом деле предложение 'Сименса' было хитростью. Руководство фирмы обещало сто верст до небес: помощь в освоении техники и программного обеспечения, совместные разработки в дальнейшем и т. д. Но мы, конструкторы, контактировали не с руководством фирмы, а с ее работниками нашего уровня. Они нам объясняли, что главная задача 'Сименс' — потеснить в Европе IBM. Сделать это они могли, только снизив себестоимость машин. А добиться этого они могли, только увеличив продажи. Если бы СССР купил сотни две машин, то 'Сименс' получал все преимущества. Фактически они собирались лишь продавать нам машины своего производства.
Мы поняли, что никакого сотрудничества с этими фирмами в разработке новых машин не будет. Да мы бы и не смогли организовать такой совместный коллектив с западниками. Мы с социалистами и то мучились. У нас ведь все было проблемой. Гостиница, согласование виз и прочее. Так что приходилось делить работу на части, и каждый делал свою работу у себя в стране, а потом приходилось все это состыковывать между собой. Что не всегда было просто.
Окончательный выбор был сделан на большом совещании у министра радиопромышленности В. Д. Калмыкова в декабре 1969 года. Шло оно долго и нудно. Министр выслушивал все стороны и все точки зрения. И в конце концов Калмыков принял решение, что переориентации с IBM на 'Сименс' не будет. К тому времени у нас и в ГДР были уже приличные наработки по машинам и программному обеспечению IBM. А менять ориентацию означало сорвать сроки выпуска машин, обозначенные в постановлении правительства. Или просить изменить эти сроки. Министр на это не пошел.
После этого пришлось соглашаться и нашим партнерам. Под давлением наших и восточных немцев все проголосовали за IBM".
Правда, чехи еще очень долго обижались и после переговоров в 1971 году согласились лишь делать отдельные периферийные устройства для ЕС ЭВМ.
Операционные операции
Собственно, это решение было победой и для IBM. "Сименс" и прочие конкуренты остались не у дел. Корпорация сохранила свои монопольные позиции на европейском рынке. Однако, по всей видимости, IBM рассчитывала получать прибыли и из-за железного занавеса. В 1972 году "Нью-Йорк Таймс" сообщала:
"СССР приступил к производству в Минске более совершенных компьютеров ЕС. Советские экономисты надеются тем самым решить проблему отставания страны в компьютерных технологиях. Компьютер, который относится к серии 'Ряд', является совместимым с системой IBM 360, что может подтолкнуть СССР к импорту соответствующего программного обеспечения".
А корпорации было что предложить советским пользователям. В советском обзоре вычислительной техники за рубежом говорилось: "Очень существенно возросли затраты на приобретение фирмами средств математического обеспечения. Только одна фирма IBM в 1973 г. предложила покупателям более 200 новых программ с периодом освоения этих программ 30-60 дней".
Вот только тратить остродефицитную валюту на покупку операционных систем и пакетов программ советское руководство не собиралось. Программы предпочитали приобретать главным образом нелегально. В то время программы писали либо на языке "Фортран", либо на менее продвинутом "Ассемблере", после чего с помощью специальных программ-трансляторов пользовательские программы преобразовывались в машинные коды. IBM продавала программы исключительно в машинных кодах. И, чтобы их русифицировать, советским программистам приходилось прибегать ко всякого рода ухищрениям.
"Самый первый тяжелый момент был,— вспоминал профессор Пржиялковский,— когда восстанавливали программы по пользовательской версии. Делали это вместе с немцами, на их IBM в Дрездене. А потом научились покупать программы в исходном виде у разных западных шаромыжников".
В программистском фольклоре тогда существовало немало легенд о том, как появилась та или иная программа для ЕС ЭВМ. К примеру, рассказывали, что американцы, помогавшие строить КамАЗ, привезли с собой базу данных только в машинных кодах, и советские специалисты поили их главного программиста на протяжении нескольких месяцев, а затем, как в анекдоте, в одно прекрасное утро не дали похмелиться. Чтобы остаться в живых, американцу пришлось рассказать, что исходные тексты программ у него все-таки есть, и обменять их на бутылку пива.
Но это, конечно же, только легенда. Того же сорта и рассказы о том, что все компьютеры IBM, которые затем были скопированы, приобретались через Индию. Мол, индусы покупали их в Штатах, а затем перепродавали в СССР. Таким способом сотрудники секретных отделов заводов и обслуживающих организаций объясняли не в меру любопытным работникам происхождение чертежей советских ЭВМ с надписями на натуральном английском языке. На самом же деле, как объяснил мне Пржиялковский, СССР купил только два компьютера IBM:
"Когда начинали работу над ЕС, в СССР не было ни одной машины IBM. Сначала пользовались теми, что были в ГДР. А потом купили машину для сверки и проверки наших разработок. Ведь воспроизвести машину, не имея образца для сверки, очень сложно. Продавца нашли в Западной Германии. Глава фирмы 'Лоренц Энтерпрайзис' Лоренц добыл для нас сначала одну, а потом вторую IBM. Перекупил где-то там списанную машину и перепродал ее втридорога нам. Потом его судили, а отбыв наказание, он приезжал к нам и рассказывал, как он прятал машины, как вез".
Для копирования техники IBM в Москве создали Научно-исследовательский центр электронной вычислительной техники (НИЦЭВТ) — огромную организацию с тысячами сотрудников. Не меньшее число специалистов работало и в НИИ по освоению программных средств. На производство устройств и комплектующих для ЕС ЭВМ были перепрофилированы десятки заводов. Скопировали и всю остальную структуру IBM. По всей стране создали сеть сервисных центров. На гражданских объектах и оборонных предприятиях монтировали, пускали и обслуживали машины сотрудники "СоюзЭВМкомплекса". А в воинских частях и закрытых городах — ПО "Конус". Была создана сеть учебных центров, где специалисты из разных министерств и ведомств изучали конструкцию различных устройств ЭВМ и программное обеспечение. Правда, чаще всего поездка на такие курсы имела больше развлекательный, чем познавательный характер. Но это стимулировало пользователей к покупке новых устройств и программ и новой поездке на курсы.
Глядя на эту отлаженную систему, можно было подумать, что все предначертания партии и правительства выполнены и СССР наконец-то если и не перегнал, то догнал Америку. Тем более что о том же твердила пропагандистская и научная литература. В академическом издании "Международное социалистическое разделение труда в условиях НТР" 1983 года, например, говорилось:
"На основе совместно разработанной и осуществленной программы страны СЭВ общими усилиями создали мощную индустрию по производству средств вычислительной техники. С такой целью была разработана Единая система электронных вычислительных машин, имеющих техническую, информационную и программную совместимость. Это потребовало формирования единой экономической и технологической политики, организации международной специализации и кооперирования крупносерийного производства ЭВМ и периферийных устройств. По согласованному плану работают 30 научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро, более 70 заводов, сотни тысяч трудящихся стран социалистического содружества. В текущем пятилетии взаимные поставки современных средств вычислительной техники достигнут 15 млрд руб. Во взаимном экспорте средств вычислительной техники специализированные изделия составляют более 80%. Все страны, участвовавшие в реализации указанного проекта, повысили свой научно-технический уровень".
Однако на деле все было далеко не так радужно. Большая часть русифицированных американских программ была даром не нужна потребителям. И сотрудникам программных служб "СоюзЭВМкомплекса" приходилось всучивать пакеты программ оптимизации транспортных потоков, чье назначение было непонятно в большинстве организаций, в качестве довеска к операционным системам (ОС), которые покупали куда охотней. Секрет популярности ОС заключался в том, что в каждой следующей версии исправлялись ошибки предыдущей. И каждый пользователь, чтобы работать более или менее нормально, вынужден был тратить огромные по тем временам деньги на кубометры документации и магнитные ленты.
Сами машины работали из рук вон плохо и порой простаивали во время ремонтов гораздо дольше, чем работали. Профессор Пржиялковский объяснял это так:
"Наша промышленность в то время работала на количество, а не на качество. А мы ко всему прочему попали в своеобразную пропасть. У нас была проблема, которую мы называли 'проблемой малотоннажной химии'. Нам нужен был специальный лак для покрытия магнитных дисков. Требовалось его всего полторы тонны на год, но качество должно было быть исключительным. Но для химических НИИ, которые могли обеспечить нужный уровень качества на своих опытных производствах, это количество было слишком велико. А для заводов Минхимпрома налаживание такого мизерного производства лака было невыгодным баловством. То же самое происходило и с подшипниками.
А какой у нас была пластмасса! Наши микросхемы, произведенные в Зеленограде, имели достаточное качество и были достаточно надежны. Их покупали чехи и венгры. Но они сами делали для них корпуса. А наша пластмасса, в которую одевали микросхемы в Зеленограде, если опустить технические детали, была такой, что при работе и нагреве трескалась, туда попадала влага, и микросхема выходила из строя. Мы дожили до того, что у нас электронные блоки стали иметь меньшую надежность, чем механические. Это нонсенс, этого в технике вообще быть не должно. В конце концов мы убедили руководство выделить валюту и купить японскую пластмассу, причем не самую лучшую. И вопрос был снят. Надежность электронных узлов повысилась скачкообразно".
Однако количество проблем не уменьшалось. Стоило избавиться от одной, как тут же возникали новые. Созданные в разных странах устройства плохо стыковались. Мне, к примеру, пришлось присутствовать в 1985 году на сдаче в эксплуатацию ЕС-1035. Чтобы после пуска этой машины внешний дисковод штатно заработал, нужно было ловко ударить его пяткой в определенную точку.
В этой борьбе с вражеской техникой прошли годы. А в середине 1980-х оказалось, что весь мир за это время ушел далеко вперед.
Персональные страдания
В январе-феврале 1985 года в Соединенные Штаты для "изучения феномена персональных ЭВМ в США" отправилась группа ученых Академии наук СССР.
"Создание фирмой 'ИБМ' персональных компьютеров IBM PC,— говорилось в их отчете,— привело к кардинальным изменениям как в структуре рынка, так и в технических решениях, применяемых при разработке ПК. В 1981 г. была объявлена исходная модель IBM PC, положившая начало семейству, а в 1983 г. была выпущена ее более развитая модификация — IBM PC-XT. После этого были выпущены две модели — упрощенная дешевая IBM PCjr и портативная IBM PC Portable (1984). Кроме того, для IBM PC-XT были разработаны специальные платы, обеспечивающие сопряжение с большими машинами фирмы IBM 370. Данная модификация получила название IBM PC-XT/370. Наконец в сентябре 1984 г. была объявлена наиболее мощная из моделей данного семейства — IBM PC-AT. Из всех моделей наиболее популярными оказались лишь первые две. Именно они стали своеобразным стандартом и образцом для подражания при разработке ПК, 'совместимых с IBM PC'".
Особенно поразили советских специалистов увиденные ими случаи применения персональных компьютеров в повседневной жизни американцев.
"В книжном магазине Стэнфордского университета стоит персональный компьютер ИБМ, но работает на нем специальный сотрудник, который может ответить на любой вопрос о наличии в магазине книг. Во многих универмагах функции справочного бюро выполняют персональные компьютеры, работающие в режиме диалога: покупателю достаточно нажать клавишу, весь последующий диалог ведет компьютер, который подсказывает, что делать дальше. В нью-йоркском аэропорту Лагардиа и других мы встретили стенды компании ИБМ, на которых под стеклом были установлены персональные компьютеры. Скучающие в ожидании самолета пассажиры могут ознакомиться с принципами устройства и работы компьютера, а заодно получить интересующие их справки об аэропорте, местных достопримечательностях, городском транспорте и других услугах".
Естественно, выводы из увиденного были сделаны в точном соответствии с временем и ситуацией в СССР:
"Представляется необходимым комплексное изучение феномена персональных ЭВМ специалистами различного профиля с целью выработки рекомендаций для разработки, освоения в производстве и широкого внедрения персональных ЭВМ в СССР. Ввиду того что в США и других западных странах наработано большое количество прикладного программного обеспечения, требуется его тщательное изучение и отбор с целью адаптации для советских пользователей. Для этого необходимо:
— продолжить начатые переговоры с руководством ведущих американских фирм о возможности лицензионной закупки и адаптации прикладных программных систем, представляющих интерес для СССР; перечень таких систем в настоящее время подготовлен в ВЦ АН СССР и ИПИ АН СССР;
— существенно увеличить количество книг и периодических изданий по ПЭВМ, поступающих в организации АН СССР...
— увеличить количество приглашений ведущих американских специалистов по персональным ЭВМ за счет АН СССР; в частности, было бы весьма полезно пригласить руководителей фирм М. Кэйпора ('Лотус Девелопмент'), У. Гейтса ('Микрософт'), П. Нортона ('Нортон Ко'), Д. Боброва и Т. Винограда ('Ксерокс'), П. Вагнера и А. ван Дема (Университет Брауна), М. Дертузоса и П. Уинстона (МТИ)".
Но малоизвестного тогда Билла Гейтса в СССР так и не пригласили. И освоение персональных ЭВМ пустили по опробованному пути. В том же 1985 году я наблюдал, как в специализированном геофизическом вычислительном центре устанавливали мощный для того времени персональный компьютер IBM. Привез его очередной западный немец, который без стеснения рассказывал, что стоила новинка у него на родине вместе с дополнительными устройствами и программным обеспечением $10 тыс., а продал он ее советским партнерам в десять раз дороже. При этом он объяснял, впрочем, что в сумму заложен штраф, который на него наложат за нарушение правил КОКОМ. А также плата за то время, которое он, скорее всего, проведет в тюрьме. Видимо, цену сочли вполне справедливой, раз решили оплатить покупку.
Но ни такими разовыми покупками, ни более массовой закупкой компьютеров, начавшейся с приходом гласности и перестройки, сократить отставание от Запада уже было невозможно. В 1989 году "Бостон Глоб" писала:
"СССР и страны Варшавского договора вместе производят некоторое количество компьютеров, начиная от персональных компьютеров для одного пользователя и заканчивая большими универсальными ЭВМ, а также программное обеспечение для них. 'Все вместе они обладают цельной компьютерной индустрией',— говорит Сеймур Гудмен, профессор Аризонского университета. Проблема, по его словам, заключается в том, что 'количество и качество их ниже западных, а теперь и некоторых восточных стандартов'.
Действительно, низкое качество и малая доступность машин являются главной головной болью для пользователей на Востоке. Их машины отстают от западных на 5-10 лет или даже больше. Местные производители выдавливают из себя по несколько сот тысяч ПК в год, но они больше всего соответствуют IBM PC-AT — системе шестилетней давности.
Когда доходит до более крупных компьютеров и ЭВМ, разрыв оказывается еще большим, поскольку все они являются копиями моделей International Business Machines и Digital Equipment, которые устарели на 5-15 лет.
'Они не в состоянии производить современные компьютеры в большом объеме. Но они однажды смогут что-нибудь предпринять',— говорит Эдсон Д. де Кастро, президент корпорации Data General, которая недавно оформила совместное предприятие по продаже в Советский Союз своих мини-компьютеров.
При том, что производство ограниченно, большая часть компьютеров направляется на решение сверхприоритетных задач в вооруженных силах, правительстве, науке и индустрии. И все же их не хватает. В США сейчас около 40 млн ПК, то есть приблизительно по одному на шестерых человек. В СССР их всего лишь 300 тыс., то есть один на 900 человек. Хотя их число растет в малых странах, таких как Венгрия и Восточная Германия, до западного уровня там все равно далеко".
Так, может быть, копирование IBM изначально было дорогой в тупик? Профессор Пржиялковский с этим не согласен:
"Благодаря сделанному выбору мы получили доступ к передовому программному обеспечению. У нас никаких денег не хватило бы, чтобы создать что-либо подобное для машин собственной разработки. Благодаря этому мы влились в общий поток работы с персональными компьютерами без особых проблем. Современные машины в большей или меньшей степени — продолжение тех IBM, с которыми мы работали".
подписи
Советский компьютерный язык отличался особой сложностью: написано — IBM, а читается — ЕС ЭВМ
Социалистическое содружество — это когда чехи хотят захватить весь компьютерный рынок за железным занавесом, а русские и немцы им этого не позволяют
Подавляющее большинство сложных компьютерных программ, разработанных IBM, так и остались не востребованными отсталой отечественной промышленностью
На Западе внедрение компьютеров приводило к сокращению персонала фирм. В СССР расчеты машин проверяли сонмы дополнительных сотрудников
Когда весь мир усиленно изучал персональные компьютеры, советская наука усиленно изучала этот феномен