Петербург — уникальный европейский город. Основанный намного позднее остальных европейских столиц, он смог воспользоваться всеми появившимися к началу XVIII века идеями организации города как открытой и удобной для человека системы. Советские архитекторы, вдохновленные образом города-сада, не отставали от своих предшественников в желании сделать жизнь в мегаполисе более комфортной. Стремление же к комфорту современных градостроителей, считает обозреватель "Ъ-Дома" АЛЕКСЕЙ ЛЕПОРК, грозит обернуться тем, что все городские улицы будут закованы в глухой гранитный панцирь.
Эпохе барокко новые идеи пришлись впору: ее парадные стройки предполагали освоение больших пространств, на них должны были разворачиваться процессии и проходить парады. "Парады" — ключевое слово для Петербурга, военной столицы, призванной демонстрировать силу и мощь хорошо организованной мундирной массы. Потому пространство центральных площадей Петербурга не имеет себе равных по размаху, как и проходившие здесь императорские парады. Вспомнить хотя бы знаменитую картинку с парадом в честь открытия Александровского столпа в 1834 году: от Манежа на Исаакиевской площади до Дворцовой сплошная колышущаяся поблескивающая масса. Впрочем, уже в 1870-е годы власти начинают борьбу с пустотой. Перед Адмиралтейством вместо ряда жиденьких деревьев разбивают сад. Что вполне симптоматично: эпоха Александра II — это время реформ и начала формирования гражданского общества. В конце XIX — начале XX века устраивается некоторое количество таких сквериков: на Сенатской, на Исаакиевской, на Манежной и т. д.
Советская власть продолжила эту человеколюбивую традицию. Уже в 1920─1923 годах на Марсовом поле разбивают сквер по проекту И. Фомина. В центре поля появляется памятник жертвам революции, а вокруг — сиреневый луг. Примечательно, что этот скверик был регулярным по планировке, а не пейзажно-свободным: тоталитарный режим выдает себя вначале в деталях. Тем не менее в сравнении с песчаным плацем для парадов это явный и неоспоримый прогресс. Советские архитекторы, взросшие на идеях города-сада, вообще любили зелень. В начале 1920-х разбили сквер перед Смольным, а особенно активно занялись организацией зеленых оазисов после войны. Реконструкция (а по сути — создание) площади Ленина, зелень на площади Революции (ныне вновь Троицкой), парки Победы — все они превосходное тому свидетельство.
В 1990-х наступил новый этап. Городское руководство вновь принялось демонстрировать заботу о горожанине-избирателе. Возникла идея пешеходных зон. И первой пешеходной улицей стала улица Софьи Перовской. Ей вернули старое имя — Малая Конюшенная, замостили гранитом, поставили памятник Гоголю, среди гранитных плит в прямоугольные чугунные решетки втиснули деревья. Прошли годы, о прежней темной, тенистой улице с характером многие подзабыли, но стала ли эта улица живой? Вряд ли. Получилась гранитная просека среди домов, прямая, как палка. Деревья остались вкраплениями, скамеек нет. Своего рода каменная проходная, на которой нет резона задержаться: нет травы, нет земли, плац для пешеходов.Потом сделали Малую Садовую, затем наконец привели в порядок Сенную площадь. Им повезло больше по самой простой причине: как эти места ни уродуй, они неизбежно будут живыми благодаря мощнейшей циркуляции народа. Малая Садовая еще и в силу размеров как-то быстрее обжилась: скамейки, кафе, тенты, на детали почти и не смотришь. Сенная по архитектуре, конечно, полный провал, но понятно, что о красоте и удобстве никто и не думал, — торговое место и так заполнится. С площадью Искусств вышло хуже: окружение обязывает! В итоге нежное стремление к старорежимности обернулось неуклюжей щербатостью. Ходить по булыжникам пытка, да и езда — не сахар, а руины колонн, вероятно, символизируют кончину петербургского мифа.
Но полным крахом постсоветского дизайна стал Соляной переулок перед Мухинским училищем. Была нормальная тихая улица с деревьями, а получилась колхозная авеню. Никакому объяснению не поддаются флор-столбы перед главной школой петербургского дизайна. А рядом гранитные антивандальные скамьи, изогнутые, с кругляшками тумб для бутылок, — забота о человеке. Глядя на все это, со странной нежностью вспоминаешь о сталинских парковых скамейках с красивыми чугунными боковинами — они были на редкость благородны, их испортила только распространившаяся манера сидеть на спинках. Словом, всю обаятельную старомодность Соляного переулка убили, припечатав аршинными фонарями и туалетными киосками в конце, на углу Гангутской улицы.
На Большой Московской улице и в ее продолжении — на улице Правды — было решено продемонстрировать либерализм. В итоге получился показ дизайнерских находок. Впрочем, только себя и для себя. Пешеходам бессмысленного мостика от ниоткуда до никуда, светящихся разноцветных камешков, разноугольных клумб и загубленных кустиков не понять. Каждый садовод наверняка искренне печалится: столько рассады загубили. Всякий энергетик в недоумении: расход энергии огромен, а света мало. Зато указатели отсылают вас на километры вперед, в стороны и назад — к адресам классиков русской культуры. Забыли только карту приложить, а заодно и энциклопедию: немногие прохожие вспомнят сегодня хотя бы один роман Константина Федина (если по стрелке, то — Литейный, 33). Но при всем том, хотя и перестарались, эта улица явно не из худших.
Совершенно непонятно, отчего все наши дизайнеры так не любят траву, ведь ее практически везде в этих пешеходных зонах изводят. Зато в скверике перед Казанским собором летом на газоне яблоку негде упасть. Или вот, например, сделали этим летом сквер на площади Ленина. Он вышел по-настоящему социалистическим. Мощные толщи воды напоминают о фонтанах Ташкента. По бокам те же родные (с Соляного переулка) тазы с нависшими цветами да еще гранитные монументы. Зимой здесь уже не просто скучно, а почти кладбищенски: все замерзшее, пустынное, с ямами бассейнов. Лишь на заднем плане живые советские вечнозеленые ценности — колорадские ели. При взгляде на них думаешь: почему наши славные городские дизайнеры-ландшафтники так редко вспоминают, для какого климата проектируют? Впрочем, может, и правы наши хранители культуры — не надо никого никуда пускать, никакой вам теплой жизни и травы, никакой коммерции, никакого кинофестиваля на Дворцовой площади. А то будет как в Венеции: вся площадь Сан-Марко — гигантское кафе под открытым небом. И вообще, надо последовать примеру аутентистов и потребовать возвращения в Петербург военного министерства и Главного штаба. Пусть у нас постоянно маршируют. Живи, дух великого города-музея!