Вчера в Санкт-Петербурге президент России Владимир Путин открыл новое здание Российского государственного исторического архива (РГИА). С подробностями о том, какую цену, не измеряемую в дензнаках, пришлось заплатить за этот объект,— специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Новое здание РГИА находится на Заневском проспекте, 36. Это и вправду за Невой, в четверти часа езды от центра города. Пока мы ехали, я понял, почему старейшие сотрудники архива не хотели переезжать на новое место из здания Синода и Сената, в котором теперь, после того как архивные материалы переедут на Заневский, 36, начнется полная реставрация. Сотрудники мотивировали свою неохоту к перемене места не тем, конечно, что они разочарованы этой тмутараканью (после Сенатской площади любая улица в городе, кроме Невского проспекта, разумеется, тмутараканью и покажется). Нет, они говорили, что в старом здании, несмотря на грибок, гуляющий по рукописям, такая духовная атмосфера, что здесь рано или поздно происходит самоочищение рукописей — и от грибка, и от плесени.
И все-таки их переселили. В здании на Сенатской площади (сейчас она называется площадью Декабристов) будет заседать Конституционный суд. Ему оно нужнее. Президент страны, разумеется, заинтересован в том, чтобы судьи чувствовали себя как можно комфортней. В таком состоянии они смогут принести ему гораздо больше пользы.
В Выставочном зале РГИА президента ждали министр культуры Александр Соколов, академик Борис Пиотровский, писатель Даниил Гранин, главный герольдмейстер Георгий Вилинбахов...
— Одних полок архивных здесь 220 километров,— с воодушевлением сказал мне министр культуры.
— А в старом сколько было? — уточнил я.— 200,— произнес он.
— Всего, стало быть, на 20 километров больше стало полок?
— Дело не только в этом,— поморщился министр и задумался.
Он и сам, по-моему, был неприятно удивлен этим открытием.
— А в чем тогда?
— В условиях хранения. Двадцать первый век! В старом здании очень трудно было производить некоторые операции.
— Например?— Операцию обеспыливания! — заявил министр.
Пользуясь случаем, я спросил Александра Соколова, в каком состоянии находится дело об упразднении кафедры теории музыки в Санкт-Петербургской консерватории. Про Александра Соколова в этой связи рассказывали, что он подписал письмо в защиту этой кафедры, адресованное министру культуры России, то есть самому себе.
— Там было несколько писем, в том числе и в Министерство культуры... Ну да, подписал,— вздохнул министр.
Впрочем, господин Соколов, похоже, об этом не жалеет.— А вы знаете, какие последствия?! — оживился он.— Это было рассмотрено прокуратурой. Прокуратура дала заключение. И решение признано нелегитимным! Кафедра теории музыки будет!
— Это же беспрецедентное решение! Чтобы прокуратура занималась такими делами...— Ну что вы, молодой человек,— сказал Александр Соколов,— на каждом шагу...
В этой фразе ключевым было, без сомнения, словосочетание "молодой человек". Министр давал понять, что я еще слишком молод, чтобы помнить все дела такого рода.
—...На стороне музыки,— уточнил кто-то.— А, это да,— согласился министр.
Александр Соколов еще четверть часа рассказывал, каким грандиозным сооружением является новый архив и как быстро он был построен:
— За полтора года! Здесь работало по тысяче человек одновременно круглые сутки! Это ни с чем не сопоставимо!
— А со строительством Константиновского дворца в Стрельне? — спросил я.— С этим сопоставимо,— снова согласился министр.— И там, и здесь ведь УД работало (управление делами президента РФ.— А. К.).
Владимир Путин вошел в зал в сопровождении директора Российского государственного исторического архива Александра Соколова, а также УД (управляющего делами президента РФ) Владимира Кожина, губернатора Санкт-Петербурга Валентины Матвиенко, полпреда по Северо-Западному федеральному округу Игоря Клебанова и помощника президента России Александра Абрамова.
Господин Соколов (не министр культуры) не отставал от президента ни на шаг. Он следовал за ним, совершенно очарованный почти физической близостью к президенту. Господин Соколов хотел пройти вслед за господином Путиным даже к микрофону. Его держали за обе руки, а он заметно сопротивлялся. Он привык к тому, что за последние десять минут стал нужен президенту России. Отвыкнуть от этой мысли он, боюсь, не сможет теперь уже никогда.
Господин Путин произнес короткую речь. В ней он радовался тому, что у нас в России появились современные здания. После этого, пока господин Путин за руку здоровался с присутствующими, микрофоном все-таки овладел господин Соколов (снова не министр культуры). Он умолял исследователей "подождать еще немножко, потерпеть чуть-чуть", пока архив переедет из здания на площади Декабристов. Он, впрочем, обращался к людям, которые давно привыкли не торопить исторические события.
Наконец господин Путин повернулся лицом к микрофону. Возле микрофона уже стояла губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко.
— Я в эти дни много общаюсь с нашей культурной общественностью,— со странной неохотой призналась она.
Если Валентина Матвиенко и испытала от этого разочарование, то ей удалось тщательнейшим образом скрыть его следы на своем лице.
— У тех, кто болеет за архивное дело, нет слов благодарности,— произнесла она,— чтобы сказать спасибо президенту России!
Остальные присутствующие и правда молчали.— Я знаю, Владимир Владимирович, вы лично распоряжались начать строительство, лично контролировали его, лично спрашивали: "Как там дела на архиве?"
Ни один мускул на лице господина Путина не подтвердил и не опроверг этого сообщения.
— Если бы не вы, Владимир Владимирович, мы бы никогда на этом месте не стояли! — продолжила Валентина Матвиенко.
А провалились бы, видимо.Она рассказала, что в старом архиве лежали тысячи пожарных предписаний о необходимости срочного переезда из аварийного здания (видимо, предписания тоже архивированы и стали частью РГИА) и что российские строители на примере этого объекта доказали самое главное: они не хуже турецких!
— Таких чудес у нас в России не было уже 200 лет! — сообщила Валентина Матвиенко.
Осталось выяснить, что произошло в России 200 лет назад и кто ею правил тогда.— Управделами Владимир Кожин был здесь прорабом! — воскликнула она.— Все здесь делал! Вплоть до таблички "Газ, уходи!" (я, впрочем, думаю, что в последней фразе вместо запятой вполне может быть восклицательный знак.— А. К.).
Господин Путин выслушал эту речь предельно невозмутимо. Он начал смеяться только однажды — когда услышал, что наши строители могут работать не хуже турецких. В этом месте он что-то начал шептать писателю Даниилу Гранину, который тут же начал деликатно хихикать вместе с господином Путиным. Очевидно, мысль о том, что наши строители и в самом деле могут работать не хуже турецких, не укладывается ни в одной здравомыслящей голове.
Затем господин Путин осмотрел выставку архивных рукописей. Здесь был черновик "Истории государства Российского" господина Карамзина, Духовное завещание императора Александра II, Манифест Павла I, дело о службе председателя Совета министров гофмейстера Столыпина и других видных общественных деятелей. Когда-то здесь, возможно, будет храниться и дело Владимира Путина.
Президент России хотел было уже покинуть помещение, когда директор архива вездесущий господин Соколов попросил президента сфотографироваться вместе со строителями. Он забыл (и это — лучшее для него объяснение), что сам около часа назад в ультимативном порядке предложил им остаться в соседнем помещении — там, где был накрыт стол для банкета.
Господин Соколов первым встал для позирования рядом с президентом. На самом деле ему больше никто и не был нужен. Но все-таки еще подошли губернатор Санкт-Петербурга, управделами президента... Только полпред господин Клебанов не хотел подходить. Но госпожа Матвиенко застыдила его.
— А где строители-то? — буркнул господин Клебанов.Возникшая пауза была неприлично длинной.
— Наверное, перебрались поближе к шампанскому,— попробовал пошутить господин Путин.
Не получилось.