некролог
Вчера в Киеве на 59-м году жизни умер народный артист России Виктор Степанов, последний "мужик" советского и постсоветского кино.
Первая половина биографии Виктора Степанова — путеводитель по провинциальной России, удостоверение его самобытной природы. Родился в Северо-Курильске, детство провел в Сердобске, окончил факультет режиссуры народного театра в Тамбовском филиале Московского института культуры, работал в театрах Тамбова, Южно-Сахалинска, Новгорода. Гастроли в Петербурге стали его счастливым билетом: актера пригласили в Театр имени Ленинского комсомола, ныне — "Балтийский дом". В 36 лет дебютировал в кино в телефильме "Иван Павлов. Поиски истины" (1983), где сыграл отца академика.
Удивительно, что это произошло так поздно: Виктор Степанов обладал уникальной фактурой. Всем мужикам мужик: стать, брови вразлет, глаза ключевой воды. Но не просто мужик, а сибирский, породистый, не знавший крепостного права: генеральский голос, бешеные вспышки темперамента, природная властность. Таких адекватных его природе мужиков он сыграл в полный рост лишь трижды. В "Рое" (1990) почвенника Владимира Хотиненко, "Гонгофере" (1992) Бахыта Килибаева, рок-н-ролльной вариации на тему "Вия", "Окраине" (1998) Петра Луцика, угрюмой притче, выдержанной в стилистике советской классики 1920-х годов, об обиженных олигархами мужиках, пошедших искать правду в Москву, да и пожегших первопрестольную. Его охотно звали на роли самородков, властителей с мужицкими реакциями: Степанов был и "Михайло Ломоносовым" (1986) Александра Прошкина, и "Ермаком" (1996) Валерия Ускова и Владимира Краснопольского, и Петром Первым в "Царевиче Алексее" (1997).
Словно опасаясь его витальной силы, Виталий Мельников просил его в роли Петра немного "включить" Николая Симонова, сделать самодержца похожим на канонический образ. Ему часто доставались роли облеченных властью мужчин, но любой мундир трещал по швам на богатырской фигуре. Его поселковый мент в "Холодном лете пятьдесят третьего..." (1988) Александра Прошкина ревел "Летят перелетные птицы" так, словно бросался с гранатой под танк. Его лобастый большевик в "Волчьей крови" (1995) Николая Стамбулы, видевший в каждом товарище скрытого врага, был воплощенным добром, которое всегда творит зло. Его полковник в "Чистилище" (1997) Александра Невзорова бросал спецназовцам ГРУ удивительные для этой "нашистской" ленты слова: "Ну, вы, ребята, головорезы. Хуже чеченцев". Его хозяин жизни в единственном российском политическом триллере "Шизофрения" (1997) Виктора Сергеева был точной фотографией секретарей обкомов, заделавшихся "капиталистами" и "заказчиками" конкурентов. Общественная биография Виктора Степанова задалась хуже, чем актерская, в которой и так хватало дурных фильмов: на выборах в госдуму 2003 года он был вторым номером в списке Партии мира и согласия Сажи Умалатовой. После гибели Михаила Евдокимова и смерти Виктора Степанова в постсоветском кино, пожалуй, совсем не осталось настоящих мужиков.