«Я не хочу возвращаться в 1995 год»

В декабре нижегородский парламент рассмотрит проект областного закона о профилактике абортов. Его разработал местный минздрав и внес губернатор Глеб Никитин. Чиновники предлагают ввести в регионе административную ответственность за склонение к абортам, а решившихся на прерывание беременности обяжут проходить УЗИ с демонстрацией сердцебиения плода, консультации у психолога, юриста и представителя религиозных конфессий. Кроме того, по инициативе губернатора и минздрава нижегородские депутаты направили в Госдуму поправки к закону «Об основах охраны здоровья граждан», где прописан запрет на проведение абортов в частных клиниках. «Ъ-Приволжье» попросил заведующего кафедрой акушерства и гинекологии факультета дополнительного профессионального образования ПИМУ, доктора медицинских наук, профессора Надежду Каткову прокомментировать эти инициативы.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Надежда Юрьевна, как вы относитесь к инициативе нижегородского минздрава и губернатора Глеба Никитина изменить федеральный закон «О защите здоровья» и запретить проводить аборты в частных клиниках?

— В первую очередь хочу сказать, что я против абортов. Вся моя 30-летняя деятельность направлена на создание условий для зачатия ребенка пациенткой и сохранение и поддержание репродуктивной функции женщины. И ни один врач в здравом уме и трезвой памяти не будет подталкивать пациентку к аборту.

В то же время я считаю, что предлагаемые поправки к федеральному закону излишни по нескольким причинам. Во-первых, решение сохранять или прерывать беременность остается за женщиной. Это ее право, которое закреплено ст.56 ФЗ № 323 от 21.11.2011 г. (ред.от 24.07.2023) «Об основах охраны здоровья».

Во-вторых, в конце 2016 года уже было принято постановление правительства РФ №1327, которое обязало медицинские учреждения получать дополнительную лицензию на прерывание беременности. Таким образом, клиники теперь должны получать две лицензии: одну — на акушерскую и гинекологическую деятельность, вторую — на аборты. Эти изменения привели к тому, что большое количество частных клиник отказались от такой услуги, как прерывание беременности.

В-третьих, медицинским организациям экономически выгоднее вести беременность, чем прерывать ее, поскольку в первом случае пациентка будет обращаться за услугами неоднократно. Поэтому подавляющее большинство частных клиник развивают направление планирования семьи.

Кроме того, принятие предлагаемых поправок приведет к ущемлению частной медицинской практики — следовательно, негативно отразится на этом секторе малого и среднего бизнеса. При этом на всех уровнях власти, включая президента, у нас говорят о том, что малый и средний бизнес нужно поддерживать.

Я считаю, что у нас достаточно надзорных органов, которые контролируют работу медицинских учреждений, и достаточно мер, которые они могут применить в том числе и к частной клинике, если она нарушает закон или стандарты работы.

И еще один момент. С 2021 года действует медицинский профессиональный стандарт, где четко указано, что в обязанности врача-гинеколога входит профилактика прерывания беременности. Это значит, что мы обязаны информировать пациентов о методах контрацепции. И если врач нарушает свой профессиональный стандарт, к нему должны применяться меры.

Вот по всем этим причинам принятие подобных изменений я считаю излишним.

— Кроме запрета абортов в частных клиниках по всей стране минздрав и губернатор предлагают для беременной, решившейся на аборт, сделать обязательной процедуру УЗИ с демонстрацией сердцебиения плода, а также консультации с психологом, юристом и представителем религиозных концессий. К чему, по вашему мнению, это может привести?

— Допустим, функция проведения аборта остается только за государственными учреждениями, причем только за стационарами — на базе женских консультаций аборты не выполняются. Допустим, у пациентки после проведения всех консультаций с гинекологом, психологом, юристом осталось время прервать беременность до 12 недель, до нее дошла очередь, и она успела попасть в стационар. Аборт можно выполнить медикаментозным способом или хирургическим. Первый считается более безопасным для здоровья женщины, поскольку сохраняет ее репродуктивные функции, и за его использование врачи России боролись 20 лет. Однако препараты для медикаментозного аборта стоят дороже. Кроме того, сначала беременная принимает первую таблетку. Через 48 часов она принимает вторую таблетку. Еще через 48 часов необходимо сделать УЗИ и убедиться, что плодного яйца нет.

Таким образом, при медикаментозном аборте пациентка находится в стационаре шесть суток. Хирургический аборт выполняется за сутки, и пациентка отправляется домой. Как думаете, каких абортов будет больше? Просто экономика — ничего личного.

Как думаете, как это отразится на здоровье женщин в дальнейшем и какую демографическую ситуацию мы получим через несколько лет после такой практики?

— Когда я узнала об инициативах наших чиновников, первая мысль у меня была о том, что вырастет количество подпольных абортов, а значит смертей среди женщин репродуктивного возраста. На ваш взгляд, такое развитие событий возможно?

— Я вам расскажу такую историю. В 1995 году я пошла работать в один из родильных домов, в котором было гинекологическое отделение. В то время население было воспитано так, что зазорно было забеременеть вне брака. Аборты не были запрещены, и я отлично помню, как мы вытаскивали каждый день жетончик, кто из нас — молодых врачей — сегодня пойдет работать в абортарий. Мы приходили в отделение и видели семь-восемь женщин, которые пришли на аборт. Перед этим они ходили в женскую консультацию и получали направление, затем приходили в больницу, делали аборт и на следующий день уходили.

Тяжелее приходилось женщинам, которые жили в сельской местности, где беременность вне брака считалась позором для всей семьи. Эти женщины отлично понимали, что не могут обратиться в женскую консультацию, потому что тогда их конфиденциальность будет раскрыта, а частных клиник не было, и они прибегали к помощи различных бабок и прерывали беременность, скажем так, народными способами.

И хотя я работаю уже 30 лет, я отлично помню фамилию, имя, отчество и лицо 18-летней девушки, дочери одного из глав сельских поселений, которую привезли в Нижний Новгород в тяжеленном состоянии с сепсисом после подпольного аборта. Ее прооперировали, но жизнь не спасли. Так вот я не хочу возвращаться в 1995 год.

— Какой процент женщин сегодня делает аборт?

— За последние 10–15 лет, по статистике Минздрава РФ, количество абортов, сделанных по желанию женщины, сократилось на 25%. Эти данные идут несколько вразрез со статистикой Росстата, который в категории абортов фиксирует все случаи прерывания, включая неразвивающиеся беременности и самопроизвольные выкидыши. Поэтому, по данным Росстата, количество абортов больше, чем по информации Минздрава РФ.

— С чем связано сокращение количества абортов?

— В первую очередь это связано с тем, что в начале 2000-х годов в Российской Федерации появилось большое количество контрацептивных препаратов. Именно тогда начала формироваться контрацептивная культура, и, как следствие, число абортов уменьшилось.

Во-вторых, середина 2000-х годов была достаточно стабильным временем с точки зрения экономической ситуации, которая несомненно оказывает большое влияние на желание женщины рожать.

В-третьих, женщин, которые находились в середине 2000-х годов в репродуктивном возрасте, было гораздо больше. Все это в совокупности привело к тому, что медицинских абортов стало меньше. И если сравнить середину 2000-х с серединой 1990-х, то эти периоды разительно отличаются по числу медицинских абортов.

— Какие женщины чаще делают аборт – первородящие или те, у кого уже есть дети?

— По статистике пик абортов приходится на возраст 20–29 лет, и в основном это женщины, которые забеременели впервые. Это не очень хорошая статистика. Но это связано с тем, у нас сильно поменялись жизнь и культура. Сейчас возраст первого деторождения в России перевалил за 30 лет. Это связано с тем, что женщина имеет совершенно другие социальные функции, нежели раньше. Женщины сегодня везде: на заводе, в медицине, в педагогике, в политике, в управлении — во всех сферах жизни. Женщина желает получить высшее образование, сделать карьеру, встать на ноги, обрести социальное благополучие, поэтому она откладывает деторождение на более поздний период времени.

Возраст 20–29 лет – это время активного становления, образования, начала построения карьеры. Женщина не хочет жертвовать этим. Конечно, с точки зрения медицины, идеальный вариант родить первого ребенка в 20–29 лет.

Но у нас, повторю, изменилась социальная жизнь в корне. Кроме того, сейчас у нас отсутствует институт бабушек, которые раньше помогали молодым матерям, потому что, чтобы жить стабильно, пенсионеры должны работать. Это тоже сильно влияет на решение пары рожать детей или нет.

— Какие-то меры, предпринимаемые государством, могут повлиять на демографическую ситуацию?

— По этому поводу мне вспоминаются слова Довлатова: «мы не можем выбрать время, в которое живем, мы можем выбрать только то, что нам делать с временем, которое нам дано». Росту рождаемости на сегодняшний день, к сожалению, ничего не будет способствовать, по крайней мере до 2025 года. Демографы нас предупреждали об этом неоднократно. Пик самого низкого деторождения в России пришелся на 1991–1992 годы. Сейчас, с учетом смещения возраста рождения первого ребенка на 30+ лет, в репродуктивную фазу вошли женщины, появившиеся на свет как раз в 1991–1992 годах. И так получилось, что девочек в стране в те годы было рождено мало.

И то, что сегодня происходит с рождаемостью, было абсолютно прогнозируемо. Это объективная данность. Мы находимся в демографической паузе: те, кто старше, родили по одному ребенку и не спешат за вторым, а те, кто младше, еще не начали рожать. И это колоссальная проблема для демографии.

Однако к 2025 году в репродуктивный возраст войдут женщины, рожденные в 1993–1994 годах, когда рождаемость пошла вверх. Это приведет к тому, что к 2025 году и далее рождаемость естественным образом немного увеличится.

Я скажу совершенно банальную мысль: как раз на примере 1990-х годов видно, как на рождаемость влияют социально-экономические условия. Государство должно обеспечить стабильные экономические и социальные условия. Только тогда, когда мужчины будут иметь стабильную работу и доход, не будут беспокоиться о том, что произойдет завтра, женщины смогут спокойно рожать. Когда все стабильно, совершенно другой настрой к жизни. Это все расставит по своим местам.

— Какие меры могут улучшить здоровье женщины?

— На мой взгляд, нужно заниматься просвещением молодежи по поводу репродуктивного здоровья. Я считаю, что мы упустили молодое поколение, вычеркнув из школы большой объем знаний по биологии. Молодежь плохо знает строение человека, особенности функционирования женского организма. Мы проводили опрос среди учащихся старших классов школ и техникумов, и его результаты показали нулевые знания о половой гигиене. Негативно сказывается и то, что школы отказались от уроков, которые традиционно назывались этикой семейной жизни. Хотя именно в школе мы должны объяснить подрастающему поколению, чем чревато раннее начало половой жизни, что такое нежелательная беременность и к чему это может привести. В 17 лет подростков не волнует тема бесплодия — у них вся жизнь впереди, для них репродуктивные вопросы не актуальны. Говорить нужно о том, что все это приводит к большому количеству различных воспалительных заболеваний, а прерывание беременности в разы увеличивает риск заболеть раком молочной железы до 35 лет.

Ничто не поможет нам улучшить демографию, если мы не начнем немедленно, прямо сейчас рассказывать школьникам про половую гигиену и последствия прерывания нежелательных беременностей.

— Нижегородские чиновники предлагают создать центры помощи беременным женщинам. На ваш взгляд, это актуально?

— Вообще по закону сейчас в каждой женской консультации должен работать психолог. То есть этот институт уже есть. Однако до недавнего времени считалось, что только 4% пациенток после общения с психологом решают сохранить беременность. Сейчас статистика говорит о том, что 10–15% женщин отказываются от аборта после консультации — хвала таким психологам. У меня есть положительные примеры того, как психологи работают с беременными женщинами. Например, на базе Дзержинского перинатального центра работают психологи, которым за последние пять лет удалось отговорить от абортов более 500 женщин. Это очень деликатная работа психолога, который имеет специальную направленность.

— Когда возникают подобные законодательные инициативы, советуются ли региональные власти с профессиональным медицинским сообществом?

— Нужно отметить, что, с одной стороны, в нижегородском минздраве работают профессиональные врачи. С другой стороны, когда законопроект об абортах рассматривала Госдума, то на заседание пригласили академиков и профессоров, и многие предлагаемые поправки были отклонены с учетом мнения профессионального медицинского сообщества. Я как сотрудник крупнейшего медицинского вуза Приволжья, ПИМУ, знаю, что мы располагаем большим штатом практикующих врачей и огромной базой накопленного опыта и знаний в различных сферах медицины, поэтому, на мой взгляд, этим ресурсом стоит пользоваться.

Записала Александра Викулова