саммит
Вчера в Кремле президент России Владимир Путин встретился с канцлером Германии Ангелой Меркель. По наблюдениям специального корреспондента Ъ АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА, госпожа Меркель ни в чем не разочаровала господина Путина, а его любимую затею — Северо-Европейский газопровод — объявила "стратегическим проектом" для Германии.
Переговоры Ангелы Меркель и Владимира Путина продолжались долго, хотя их участники периодически экономили время на переводчиках, то уединяясь в рабочем кабинете Владимира Путина, то снова возвращаясь к людям.
В результате переговоров ни госпожа Меркель, ни господин Путин утомленными не выглядели. Президент России выразил надежду на то, что тема энергетической безопасности, которая подверглась тщательному обсуждению на переговорах, будет актуальна на G8. Если до российско-украинского газового кризиса в этом еще были какие-то сомнения, то теперь всем в мире очевидно: да, конечно, будет.
Президент России рассказал, что в апреле 2006 года в Томске запланированы российско-германские консультации. Эти консультации были придуманы господами Путиным и Шредером и исправно проходили несколько последних лет то в России, то в Германии. Госпожа Меркель не только заявила в ответ, что она приедет в Томск, но и сама пригласила господина Путина на Международный авиакосмический салон в Берлине. Более того, она сказала, что проект строительства Северо-Европейского газопровода "не направлен ни против кого", а просто является для Германии "стратегическим проектом".
Сложилось такое впечатление, что госпожа Меркель сама стремится изо всех сил подчеркнуть преемственность политики Герхарда Шредера, хотя ее, как говорится, никто за язык-то и не тянул. Казалось, Ангела Меркель бежит впереди собственного паровоза. Она даже заявила, что партнерство России и Германии должно быть гораздо более интенсивным, чем раньше. Для полноты ощущений, связанных с этим партнерством, ей не хватает только участия в российской экономике германских малых предприятий.
— Мы, конечно, обсудили темы,— произнесла госпожа Меркель,— где не сразу возникают единые мнения, например Чечню и Северный Кавказ. Я буду предлагать, чтобы там работали европейские программы, которые у нас уже подготовлены. Я сказала Владимиру Путину об этом открыто и обстоятельно.
Трудно было в точности понять, какие именно программы имела в виду Ангела Меркель. Но очевидно, что речь шла не о программах гуманитарной помощи. Иначе ей не потребовалось бы гражданское мужество, чтобы говорить о них господину Путину открыто и обстоятельно. Очевидно, госпожа Меркель имела в виду скорее программы защиты прав человека. И все-таки сложилось ощущение, что эти слова были данью тем, кто считает, что позиция нового канцлера по поводу России должна хоть как-то отличаться от позиции прежнего.
— И мы подробно обсудили тему Ирана,— добавила она.— Мы договорились более тесно согласовывать наши шаги. Это была хорошая и важная встреча. За ней последуют многочисленные другие.
Немецкий журналист Томас Рот, который работал в пуле господина Шредера, спросил, говорила ли канцлер с господином Путиным про закон о некоммерческих организациях. Господин Рот разъяснил, что закон еще не подписан и находится, по его сведениям, у президента России. Очевидно, немецкий журналист намекал на то, что у госпожи Меркель еще есть возможность повлиять на содержание этого документа. Журналист добавил, что "этот закон рассматривается общественностью критически". Скорее всего, он имел в виду общественность, объединенную в некоммерческие организации.
Кроме того, господин Рот поинтересовался, до какой точки развития событий в Иране готов дойти господин Путин, чтобы начать оказывать на него давление.
Ангела Меркель подтвердила, что обсуждала с президентом России закон об НКО.— Я говорила, что у нас было много раздражений по этому поводу. Мы будем наблюдать за тем, чтоб НКО и впредь имели возможность делать свою работу.
Немецкий канцлер, таким образом, дала понять, что считает подписание закона об НКО делом решенным. И снова она выглядела куда более сдержанной, чем все ожидали до этой встречи. (Впрочем, некую застенчивость она продемонстрировала еще до встречи с господином Путиным, стоя в дверях представительского кабинета первого корпуса Кремля. Она подошла к ним и хотела уже выйти к центру кабинета, чтобы поздороваться с господином Путиным, но вдруг увидела, что с его стороны двери вообще еще закрыты. Ее саму тут же стали расторопно фотографировать с активным применением фотовспышек — и госпожа Меркель, похожая в этот момент на внезапно разбуженную сову, поспешила спрятаться за одной из створок дверей.)
Правда, и теперь госпожа Меркель оговорилась: окончательное мнение по поводу НКО у нее сложится после приема в немецком посольстве (туда вчера вечером были приглашены в том числе и представители российской политической оппозиции).
Господин Путин, прежде чем высказаться насчет Ирана, не смог промолчать по поводу НКО (очевидно, хорошо представляя себе все подробности и детали предстоящего приема в посольстве).
— Мне очень приятно,— заявил он,— что наше внутреннее законодательство пользуется таким вниманием наших западных партнеров.
По его виду трудно было, честно говоря, поверить, что ему это и в самом деле приятно. Господин Путин рассказал, что после того, как к нему пришел проект закона об НКО, он отправил в Страсбург делегацию российского правительства. В результате поездки была сформирована группа из европейских специалистов, которые составили список претензий к проекту. Все эти претензии, по словам президента России, были учтены Госдумой при ближайшем рассмотрении. Эту историю господин Путин рассказывает не в первый раз, и всякий раз воспоминания о ней доставляют президенту России очевидное удовольствие.
Чего не скажешь о немецких журналистах. Они слушали объяснения господина Путина, казалось, с большим подозрением. При Герхарде Шредере они выглядели гораздо более умиротворенными.
— Что касается Ирана,— продолжил господин Путин.— Мы очень много говорили об этом. У нас, России и Федеративной Республики, очень близкие позиции по этим проблемам. Одной из главных проблем является обогащение урана. Мы предложили создать совместные предприятия по обогащению урана на территории России, и теперь мы слышим разные точки зрения иранских партнеров по этому поводу. Одна из них пришла к нам из иранского МИДа. Иранские партнеры сказали, что не исключают такой возможности. В любом случае, в этом направлении надо работать аккуратно, не допуская резких шагов.
Новостью в этом сообщении было не то, что господин Путин предлагал иранцам создать СП (про эту идею Ъ писал несколько месяцев назад). Новостью стало то, что господин Путин оставил лазейку для иранской дипломатии, дав понять, что этой идеей еще можно (и не грех) воспользоваться.
Известный российский радиожурналист Валерий Санфиров спросил господина Путина про Северо-Европейский газопровод и связанный с ним вопрос обеспечения энергобезопасности.
— Чего-чего? — недоуменно переспросил российский президент.— Энергобезопасности,— не так уверенно повторил господин Санфиров.
— А-а! — расслышал господин Путин, и на лице господина Санфирова отразилось мимолетное удовлетворение от того, что его взаимопонимание с президентом России снова не оставляет желать лучшего.
На вопрос о строительстве Северо-Европейского газопровода ответила Ангела Меркель. Она во второй раз за одну пресс-конференцию защитила строящийся газопровод, сказав, как важно, чтобы страны Балтии, Польша и вся остальная Европа поняли: "проект не направлен ни против кого".
— В связи с Северо-Европейским газопроводом мы говорили о механизме образования цены,— пояснила она.
Далеко, как говорится, зашли.После этого господину Путину оставалось сказать, что ему "по Северо-Европейскому газопроводу добавить нечего". Правда, он тут же добавил:
— Конечно, многих наших партнеров если не напугала, то вызвала много вопросов, особенно на бытовом уровне (интересно было бы посмотреть на партнеров господина Путина на бытовом уровне.—А. К.), проблема отношений с Украиной. Наша ошибка заключалась в том, что мы недостаточно подробно с самого начала объясняли суть проблемы (этими подробностями были испорчены новогодние праздники соотечественникам господина Путина, и теперь он намекал, что мог бы, если бы вовремя подумал об этом, испортить их жителям старой и новой Европы.—А. К.).
— А если бы люди поняли смысл договоренности, они бы вздохнули с облегчением,— закончил господин Путин,— ибо украинское руководство приняло единственно правильное и ответственное решение.
Одним выстрелом он пытался убить двух зайцев: все-таки успокоить европейцев и примирить с неизбежным украинскую оппозицию. Все, что он говорил дальше, не могло этому способствовать никак. Господин Путин рассказал, как удалось наконец оторвать договоренности о поставках газа из России на Украину от цены на транзит российского газа в Европу. Формула этой цены, по его словам, будет зависеть, в частности, от цен в металлургической и химической промышленности.
Когда немецкие журналисты получили возможность задать второй вопрос, они снова спросили об НКО и Иране. Госпожа Меркель, похоже, устала отвечать на одни и те же вопросы и отделывалась уже неприлично общими фразами, в то время как господин Путин, увы, только входил, кажется, во вкус. Он рассказал о трудной судьбе демократии в мире и в России (не отделяя одну демократию от другой, а, наоборот, уверенно помещая одну в другую).
— Мы — самые большие сторонники развития демократии в России,— без колебаний признался он.— Наша страна находится в переходном периоде, и если посмотреть на это с умом, со знанием дела, вы увидите, что прогресс очевиден!
Между тем, если смотреть на эти процессы без ума, а с точки зрения здравого смысла и формальных признаков, по которым определяется наличие или отсутствие демократии в отдельно взятой стране, боюсь, этот прогресс совсем не так очевиден.
— Но вопросов еще все-таки много,— заключил господин Путин.Впрочем, это признание относилось, как выяснилось, не к России.
— Далеко не во всех странах, которые мы условно называем западными, все в порядке с демократией,— продолжил он,— и правами человека. И на некоторые проблемы моя коллега тоже публично обратила внимание, мы это заметили.
Речь шла о тайных тюрьмах ЦРУ в Европе, насчет которых госпожа Меркель накануне, в самом деле, выговаривала президенту США Джорджу Бушу (рискуя сама в ближайшее время стать святее папы римского).
Ангела Меркель подтвердила, что в разговоре с господином Бушем действительно поднимала этот вопрос "и это не привело к тому, что наши оценки этой ситуации теперь не расходятся".
— Самое правильное — открыто говорить об этом. Сужу по нашей практике,— простодушно рассказал господин Путин.— С ними (пленными в тайных тюрьмах.—А. К.) работают, работают, а потом спрашивают: "Ну и что вы дальше будете делать?" А они говорят: "Вернусь и снова возьмусь за оружие".
Владимир Путин, очевидно, имел в виду слова чеченских террористов, которые на всю заботу о них отвечают спецслужбам черной неблагодарностью и не желают вставать на путь исправления.
Это было, пожалуй, самое ценное признание президента России за всю эту многозначительную пресс-конференцию.