Потенциал для кластера

Переход к альтернативной энергетике — мировой тренд, который, хотя и не быстро, развивается и в России. При этом в Санкт-Петербурге и Ленинградской области, несмотря на определенный потенциал ВИЭ-генерации, глобальных проектов в этой сфере пока не реализуется, в частности, из-за энергоизбыточности региона. В то же время эксперты видят перспективы в организации здесь научно-производственного кластера для отрасли возобновляемой энергетики.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

По словам экспертов, российская экономика вряд ли избавится от превалирования углеводородов в производстве энергии. Вместе с тем альтернативная энергетика неуклонно развивается и показывает рост выработки энергии на ВИЭ. В 2022 году в Единой энергосистеме России структура производства электроэнергии выглядела следующим образом: ТЭС — 63,15%; ГЭС — 17,14%; АЭС — 19,19%; ВЭС — 0,47%; СЭС — 0,18%.

«Следует отметить, что это уже цифры не статистической погрешности в тысячные доли процентов, а десятые доли процента. С учетом грандиозной выработки электроэнергии во всей стране (более 1100 млрд кВт•ч) это электроэнергия, которой уже хватило бы на обеспечение нескольких небольших городов»,— поясняет Валерия Минчичова, доцент департамента международного бизнеса Финансового университета при Правительстве РФ. При этом, по данным АО «СО ЕЭС» и АО «АТС», в 2022 году выработка электроэнергии на квалифицированных ВИЭ на оптовом и розничном рынке составила 5502 млн кВт•ч, это в 1,5 раза больше, чем в 2021 году.

Согласно данным АРВЭ, Ленинградская область занимает 27-е место среди российских регионов в рейтинге развития альтернативной энергетики с установленной мощностью ВИЭ 2,4 МВт. Это равно примерно половине от мощности одного современного ветрогенератора.

«По оценкам ЦСР "Северо-Запад", выбросы СО2 в энергетическом секторе Санкт-Петербурга в 2020 году составили 19 028,355 тыс. тонн СО2-эквивалента. При этом стоимость 100% декарбонизации энергетики до 2060 года составляет от 1223,629 до 1580,685 млрд рублей. Очевидно, что выполнение задач декарбонизации напрямую связано с развитием ВИЭ»,— говорит Михаил Аким, профессор Высшей школы бизнеса НИУ ВШЭ.

По словам эксперта, мало кто сейчас помнит, что в начале 2000-х проводилось международное исследование по возможностям и перспективам развития ветрогенерации в акватории Финского залива. Мировая практика свидетельствует о значительном потенциале развития офшорной ветроэнергетики, и предпосылки очевидны: сила ветра и мелководье, которые упрощают и удешевляют строительство, близость к крупнейшему мегаполису-потребителю энергии. «За эти годы, безусловно, многое поменялось, а технологии значительно усовершенствовались. Осталась ключевая проблема: регион энергоизбыточен (особенно с учетом поставки 4 ГВт низкоуглеродной энергии от ЛАЭС), то есть нет спроса на дополнительную энергию. С учетом нерастущего потребления данный вопрос требует волевого решения властей по выведению традиционных генерирующих мощностей с постепенной заменой на ВИЭ»,— заключает господин Аким.

По словам Игоря Брызгунова, директора Российской ассоциации возобновляемой энергетики и электротранспорта (РАВИ), доля Ленинградской АЭС в энергосистеме Петербурга и Ленобласти в 2022 году составила 59,39%. Для обеспечения энергетической безопасности в 2022 году началось сооружение еще двух энергоблоков ВВЭР-1200. Во многом это закрыло вопрос с обеспечением Петербурга возобновляемой энергией. Атомная энергия считается «зеленой» и экологичной, какие еще альтернативы нужны, рассуждают власти.

При этом, по словам господина Акима, даже до событий 2022 года сравнение установленных мощностей ветряных электростанций различных стран и российских целей по развитию энергетики, показывало, что РФ существенно отстает от развитых стран в скорости развития возобновляемых источников энергии. И это отставание, к сожалению, увеличивается.

«Очевидно, что развитие возобновляемой энергетики в России в последние годы столкнулось с трудностями в связи с уходом из страны таких опытных крупных инвесторов, как Fortum и Enel, а также производителей оборудования (Vestas, Siemens, Largerwey). Цели по декарбонизации национальной экономики требуют развития и расширения мощностей низкоуглеродной энергетики. При этом надо учитывать, что если в начале периода внедрения ВИЭ лидировали Европа и США, то за последние годы динамика поменялась и наибольший рост объемов наблюдается в Китае»,— поясняет эксперт.

Китай является не только крупнейшим регионом по строительству ВИЭ, но и крупнейшим экспортером оборудования и проектных решений, тем самым оказывая значительное влияние и на структуру рынков углеводородов, поскольку массовое внедрение ВИЭ приводит к их сокращению. Объем выработки электроэнергии объектами СЭС и ВЭС в Китае в первые четыре месяца 2023 года составил 486,1 млрд кВт•ч, тогда как в России — 3,3 млрд кВт•ч. «При этом другие страны — экспортеры углеводородов на данный момент становятся значимыми игроками на мировом рынке возобновляемых источников энергии. Поскольку снижение стоимости технологий солнечной и ветровой генерации обуславливает экономическую эффективность их использования, даже при наличии запасов нефти, газа и угля»,— отмечает господин Аким.

Перспективы развития

Что касается ветроэнергетики в Петербурге и Ленобласти, то, по словам госпожи Минчичовой, ветроэнергетический потенциал в регионе находится на уровне ниже среднего: 90–120 млн МВт•ч/год во всем субъекте. «Для сравнения, по данным РАВИ, лидеры ветроэнергетического потенциала — Красноярский край, ЯНАО, Чукотский АО — могли бы выдавать по 1800–2300 млн МВт•ч/год каждый. По 530–1800 МВт•ч/год — субъекты Южного и Северо-Кавказского федеральных округов. СЗФО в целом обладает очень низким потенциалом, кроме Мурманской области. Таким образом, понятно, что сейчас усилия по созданию ветровых ферм сконцентрированы на юго-западе России и на границе с Казахстаном. Больше всего мощных ветряков в Ростовской, Ульяновской, Астраханской областях, Калмыкии, Ставропольском крае, на Камчатке»,— перечисляет она.

По словам господина Брызгунова, хотя рядом Балтийское море, которое вдоль побережья Дании, Швеции, Польши «заставлено» полями ветростанций так, что скоро придется менять правила судоходства, потенциал мелководного Финского залива и Ладожского озера, оценивающийся в 25 ТВт•ч/год (эквивалентно 6–7 млн тонн угля в год), пока не используется. И даже планов таких пока нет.

При этом, по мнению Валерии Минчичовой, в регионе есть перспективы установки ВЭС на берегу Ладоги, Финского залива с постоянными ветрами. Например, ВЭС «Свирица» в Волховском районе с мощностью 71,5 МВт планируется к запуску в 2025 году. «Цена электроэнергии, которую может производить современная ВЭС, достигает 3,5 рубля за кВт•ч. При этом эту цену можно зафиксировать на длительный срок до 15 лет и более. В Ленобласти тариф на электроэнергию выше: 10 рублей за киловатт. Так что экономика ветропарка может сложиться хорошая, площадки такие есть. Взять хотя бы разработки компании "Ветропарк". Но российские проекты сейчас сдерживает отсутствие отечественного ветрогенератора мультимегаваттного класса. Все проекты ветропарков, которые строятся в стране сейчас, это проекты дочерней компании "Росатома"»,— добавляет Игорь Брызгунов.

«В Петербурге и Ленобласти проблема оснащения ВЭС запчастями и агрегатами сейчас решена и силами "Новавинда", и закупками турбин за рубежом, в частности, в Китае. А вот вопрос формирования пула покупателей "зеленой" энергии сложнее. По неуточненным данным, ранее мощности на будущее бронировали иностранные компании, но они ушли с рынка России. ESG-повестка российских потребителей энергии не так педалируется. На мой взгляд, возможность тратиться и потреблять "зеленую" энергию имеют крупные производители товаров и услуг, и Свирицкий ветропарк найдет своих покупателей, которым имидж дороже сравнительно небольших затрат на более дорогую энергию»,— рассуждает госпожа Минчичова.

При этом инсоляция в Петербурге и Ленобласти, точнее ее отсутствие, по словам эксперта,— предмет для шуток, которые отражают действительность. Так, продолжительность солнечного сияния в Ленобласти составляет менее 1700 часов в год — как в Мурманске, Диксоне, Воркуте или Тикси. Не сравнить с 2100 часов и более в южных регионах — Астрахани, Оренбурге, Барнауле, даже Иркутске. Годовая инсоляция квадратного метра составляет в Петербурге всего 0,93 МВт, в Москве — 1,01 МВт, в Махачкале — 1,35 МВт. Ниже показатели есть: в Архангельске, например, 0,85 МВт на «квадрат».

«Очевидно, что устанавливать СЭС для промышленного электрообеспечения в Ленобласти не очень перспективно, а вот для собственного использования и диверсификации — безусловно. С точки зрения альтернативной энергетики, не углеводородной, для Ленобласти наиболее перспективно использование малых ГЭС и даже малых атомных реакторов»,— заключает она.

По мнению Игоря Брызгунова, из других видов ВИЭ в Ленобласти можно развивать технологии на основе биогаза, использовать отходы лесопромышленного и аграрного производств, а также заводов по утилизации бытовых отходов. «Я бы рекомендовал взглянуть на развитие альтернативной энергетики в Петербурге немного с другого ракурса. В нашем городе есть мощный потенциал энергетического машиностроения. Идею энергетического хаба, центра научных и технических разработок для ТЭК и энергетики правительство вынашивает давно. Мысль о том, чтобы создать в городе технологическую экосистему, в которой соединились бы знания и опыт всего энергосектора России,— прорывная и амбициозная, которую наша власть почему-то не "вывозит". Когда РАВИ изучала возможности производства ветрогенератора на российских предприятиях, мы однозначно сказали, что все возможности для отечественного производства есть. Нам нужны технологическая независимость и собственная разработка этой ключевой технологии»,— говорит он.

По словам эксперта, в Петербурге находится целый ряд крупных машиностроительных предприятий, которые могли бы быть задействованы в цепочке производства. Так что здесь нужны решимость и политическая воля. «Возможно, сейчас, когда мы начинаем пересматривать программы освоения Севморпути, появятся дополнительные стимулы для создания подобного энергетического хаба, причем не только для ТЭК, но и для ВИЭ. Путь в Арктику начинается в Петербурге. Специфика энергетической отрасли в том, что для ее развития нужен высокий технологический уровень, на основе которого формируются еще более новые технологии и решения. Надо быть реалистами и понимать, что множество высококлассных инженеров, разработчиков и айтишников отправить работать в Мурманск или Архангельск невозможно. Петербург в этом плане куда более привлекательный город, он может быть кузницей кадров — благодаря научной базе и высокой концентрации высших учебных заведений. Развитая промышленность может привести к симбиозу науки и производства. Поэтому в городе важно создать привлекательные условия для жизни высококлассных молодых специалистов. И подобные сферы как раз регулируются законодательными решениями»,— заключает господин Брызгунов.

Антонина Егорова