Худшие друзья девушек
Как мир столкнулся с «кровавыми алмазами» и как пытается бороться с ними
1 января вступили в действие решения ЕС и G7 о запрете импорта, покупки и перевозки непромышленных необработанных алмазов из России. В марте ограничения будут ужесточены. Тем самым российские алмазы оказались приравнены к так называемым «кровавым алмазам» — камням из зон боевых действий, торговля которыми строго запрещена. «Ъ» разбирался в истории феномена «кровавых алмазов» и эффективности усилий мирового сообщества по выдавливанию их с мирового рынка.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
Камни холодной войны
На «кровавые алмазы» — камни, которые добываются в зонах вооруженных конфликтов и используются для их финансирования,— мир обратил внимание в конце XX века. Холодная война закончилась, противостояние двух систем сменилось желанием сотрудничать. Гражданские войны или деятельность повстанцев в развивающихся странах перестали восприниматься как опосредованные войны между блоками. Усилия мира были теперь направлены на их прекращение.
Политическое давление на стороны конфликтов сопровождалось экономическим и финансовым. Правительствам под угрозой санкций рекомендовали идти навстречу повстанцам, последних же прекращали финансировать, заставляя идти навстречу властям. Во многих государствах этот подход работал, но в богатых полезными ископаемыми странах повстанцы быстро обнаружили, что у них есть собственный источник финансирования.
Лучшего варианта для незаконной торговли, чем необработанные алмазы, трудно найти: много места не занимают, высоколиквидны, стоят дорого.
Так у мирового сообщества стало одной проблемой больше, а политический словарь пополнился новым термином — «конфликтные алмазы», которые пресса и общественные организации для большей красочности стали называть «кровавыми». Поначалу, впрочем, проблема казалась не слишком серьезной.
Первая битва
Первой мишенью для борцов с «кровавыми алмазами» стала ангольская группировка УНИТА («Движение за полное освобождение Анголы»). Она была создана еще в 1960-х годах для борьбы с португальскими колонизаторами, но занималась в основном тем, что воевала с другим антиколониальным движением МПЛА («Народное движение за освобождение Анголы»), которое поддерживал Советский Союз.
После провозглашения независимости и прихода к власти МПЛА в Анголе началась классическая гражданская война между просоветским правительством и антисоветскими повстанцами, которых поддерживали США и Китай. Зарубежное финансирование было для УНИТА серьезным подспорьем, но едва ли главным источником средств.
Под контролем организации оказались те районы страны, где находились месторождения алмазов. Жестокость, с какой боевики добивались контроля над алмазными шахтами, и тот факт, что средства, полученные от их продажи, шли на продолжение войны, собственно, и породили термин «кровавые алмазы».
В 1998 году Совет Безопасности ООН впервые ввел эмбарго на торговлю «кровавыми алмазами».
Соответствующая резолюция запрещала покупку камней из Анголы без сертификата об их происхождении, выданного международно признанным правительством страны.
Казалось, проблема была решена. Ведь в поддержку резолюции выступили и государства, и ведущие игроки алмазного рынка. Добывающие компании, алмазные биржи и розничные продавцы создали Всемирный алмазный совет (ВАС), в задачу которого как раз и входила борьба с «кровавыми алмазами». А ведущие страны мира приняли национальные акты, запрещающие торговлю такими камнями.
На первый взгляд, принятые меры помогли добиться желаемого результата. По данным ВАС, к началу 1990-х годов до 19% алмазов на мировом рынке были «кровавыми». А в 1999 году, через год после вступления в силу санкций против УНИТА и начала глобальной борьбы с незаконными камнями, их доля в общемировой торговле сократилась до 4%
Победа бывает бумажной
Дальнейшие события показали однако, что достигнутые успехи в борьбе, возможно, существовали только на бумаге. «Кровавые алмазы» добываются не просто в конфликтных зонах, но там, где коррупция процветает, права человека ни во что не ставят, а к требованиям мирового сообщества относятся без всякого уважения.
Повстанцы (и те, кому они продавали товар) легко подкупали местных чиновников для получения необходимых документов, легализующих алмазы. Коррупция захватывала самые высокие уровни госвласти. В 2001 году ООН ввела санкции против властей Либерии: тамошний режим едва ли не открыто покупал алмазы у повстанцев из соседней Сьерра-Леоне, выписывал необходимые документы, а в обмен поставлял боевикам вооружение.
Позже президента Либерии Чарльза Тейлора судили как международного преступника в Гааге и отправили отбывать 50-летний срок заключения в британскую тюрьму. Впрочем, повстанцы из Сьерра-Леоне нашли новых покупателей в другой соседней стране, Кот-Д’Ивуаре, против которой санкции были введены в 2005 году.
Попытку решить проблему предприняли и производители. При содействии ООН был создан так называемый Кимберлийский процесс (КП) — международная система сертификации алмазов. Его членами являются государства (включая Россию), и с ним активно сотрудничают ведущие производители, оптовые и розничные торговцы алмазами.
Так как продать алмазы без документов, соответствующих требованиям КП, на легальных площадках невозможно, считается, что к настоящему времени доля «кровавых» алмазов сократилась на мировом рынке до менее чем 1%.
Однако и у КП сразу появились критики, утверждавшие, что система не защищена от подтасовок. К ним прислушались. Бумажные сертификаты были дополнены включением партий товара в базу данных, работающую на блокчейне, что делает подтасовку если не вовсе невозможной, то настолько сложной, что игра, то есть контрабанда «кровавых алмазов», не стоит свеч.
Тем не менее, говорят скептики, доля «кровавых алмазов» на мировом рынке составляет сейчас 15%, лишь немного сократившись с того времени, как таким камням международное сообщество объявило войну.
Заграница им поможет?
Санкции ЕС и стран G7 в отношении российских алмазов фактически приравнивают их к «кровавым». Что, считают эксперты, выводит ситуацию на новый уровень.
Формально, правда, ничего не меняется. Определение конфликтных алмазов, данное ООН, сохраняется. Таковыми считаются камни, добытые в зонах, контролируемых силами, ведущими борьбу с законным и международно признанным правительством страны, проданные для финансирования такой борьбы.
И, как и в случае с «кровавыми алмазами», санкции публично поддержали видные участники рынка. В частности, глава компании De Beers Эл Кук заявил о своей поддержке вводимых санкций. Правда, в том же заявлении он осторожно выразил те сомнения, о которых куда более откровенно говорят менее влиятельные участники рынка.
«Ответ на вопрос о том, почему мы должны (ввести санкции.— “Ъ”), прост. Ответ на вопрос о том, как мы это сделаем,— сложный»,— говорится в открытом письме Кука, которое он направил «большой семерке».
Речь идет об идентификации и отслеживании российских алмазов. Теоретически у всех участников цепочки, связывающей производителей алмазов и розничных продавцов, есть для этого технические средства. Алмазам, точнее их партиям, можно присваивать уникальные QR-коды, поддерживаемые блокчейном. Есть оборудование для более или менее точного определения происхождения камней по особенностям их состава. Наконец, есть технологии, позволяющие маркировать даже самые мелкие алмазы и бриллианты.
Такая маркировка не повредит внешнему виду, будет совершенно незаметной для конечного покупателя, но при этом останется на камне вечно. Но любой из этих способов необыкновенно дорог, а потому может оказаться просто не по карману большинству обработчиков.
Крупнейший в мире центр обработки алмазов — Индия. Именно здесь самая дешевая в этой отрасли рабочая сила. А обработка мелких алмазов, дело трудоемкое, становится рентабельной только при минимальных затратах на оплату труда.
«Чем мельче и дешевле камень, тем больше людей вам нужно, чтобы огранить и обработать его»,— говорит Ануп Мехта, президент алмазной биржи в Мумбае, одной из крупнейших в мире. Поэтому в Индии обработка алмазов — кустарное и почти домашнее производство. И владельцы таких предприятий не могут себе позволить дорогостоящие методы проверки и маркировки.
Есть, конечно, вариант вовсе отказаться от российских алмазов. Но в этом случае чисто техническая проблема становится почти политической. 60% рабочих мест в алмазообрабатывающей промышленности Индии держится исключительно на российских камнях. Которые как раз такие, какие удобнее всего обрабатывать в Индии,— мелкие и недорогие. Отказ от них может оставить без работы сотни тысяч человек. Готово ли к этому правительство страны, вполне, кстати, дружелюбно настроенное по отношению к России.— вопрос открытый.
Но даже если предположить, что Индия согласится участвовать в санкциях, то производство, скорее всего, просто переедет в другую весьма дружественную России страну — Объединенные Арабские Эмираты. Где те же самые проблемы возникнут вновь.
То есть, заработает ли схема, заложенная в ограничениях ЕС и G7, зависит не только от этих стран, но и доброй воли третьих сторон — Индии, ОАЭ и др. Пока же, говорят эксперты, с поставками за рубеж российских алмазов произойдет то, что уже происходит с экспортом российских энергоносителей. Потоки разойдутся. Кто-то продолжит торговать с Россией и Китаем, кто-то откажется от российских алмазов. А где-то просто разделят мощности, какие-то камни поставляя на Запад, какие-то — в те страны, которые не готовы считать российские алмазы «кровавыми».