«Заливать бизнес деньгами — неэффективно, это замкнутый круг»

Правительство с начала пандемии аккумулировало огромные массивы информации о субъектах малого и среднего предпринимательства (МСП), помогающие выстраивать поддержку этого сектора. О том, как будут работать инструменты такой помощи на основе полученных данных, чего правительство ждет от малых предприятий, и о том, как меняется модель взаимодействия государства и бизнеса, в интервью “Ъ” рассказала куратор сферы МСП, замглавы Минэкономики Татьяна Илюшникова.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Вы пришли в Минэкономики накануне пандемии — ведомству пришлось как заниматься оперативной антикризисной поддержкой бизнеса, так и менять направление системной поддержки в рамках нацпроекта по развитию МСП. Расскажите, как удалось увязать эти задачи между собой — и удалось ли?

— Системные меры поддержки предусмотрены нацпроектом, инициированным президентом, и впервые были выстроены в таком формате в 2019 году, а уже в 2020 году началась пандемия, которая коснулась всех сфер жизни. Жизнь граждан, государственных институтов и бизнеса резко изменилась. Многие секторы бизнеса были просто закрыты. С таким ни мы, ни кто бы то ни было никогда не сталкивался, и готовых решений для такой ситуации не было. Мы анализировали состояние бизнеса, собирали обратную связь — иначе адекватно реагировать было бы просто невозможно. С другой стороны, никто не снимал задач нацпроекта по базовым институтам развития, по их имплементации во все регионы, по разработке стандартизированных мер поддержки, выстраиванию сервисной модели их реализации. Задачи нацпроекта нужно было выполнять. Поэтому мы двигались двумя параллельными треками.

С одной стороны, мы переориентировали действующие системные меры поддержки в рамках нацпроекта на пострадавшие отрасли: докапитализировали региональные гарантийные организации и государственные МФО, сняли часть требований для малого бизнеса, упростили процесс получения поддержки.

С другой стороны — запустили специализированные меры. Самыми распространенными были программы ФОТ 0, ФОТ 2.0, ФОТ 3.0, которые завершились списанием бизнесу льготных кредитов на сумму 430 млрд руб. Тогда мы впервые применили принцип встречных обязательств. Это была уже не патерналистская модель: старший — младшему, государство — малому бизнесу. Это была модель равноправия, когда государство определило условия, при которых будет оказана поддержка: взамен льготных кредитов предприниматели должны были сохранить рабочие места.

— Малый бизнес довольно долго воспринимался государством как сегмент мелких лавочников, которых нужно поддерживать ради социальных целей, в последние два года на МСП возлагаются надежды в части обеспечения импортозамещения и технологического прорыва. Как сейчас власти смотрят на сектор МСП?

— Давайте посмотрим, что такое МСП для экономики и для социальной жизни: в российской экономике 76 млн человек занятых, из них более 31 млн — в секторе МСП, де-юре. Де-факто вычтем самозанятых, которые не показывают экономическую активность, вычтем тех, кто совмещает работу по найму и пробует себя в качестве самозанятых или ИП. С учетом всех нюансов в секторе МСП порядка 27 млн человек. То есть от трети до половины занятых в экономике связано с сектором МСП. Это большая цифра.

Если говорить об имидже «лавочников», то, действительно, структура российского сектора МСП отличается от структуры МСП ряда экономически развитых стран. Вклад МСП в ВВП — 21%. Такая ситуация складывалась в силу макроэкономических процессов: у нас большая доля госкомпаний, большой нефтегазовый сектор. Если очистить от последнего, вклад МСП в ВВП составит порядка 23–25%, с учетом нефтегазовых (компаний.— «Ъ») — 21%. Это небольшой вклад с учетом занятости. У нас 36% МСП — это торговля. Также стоит понимать, что в торговле наименьшие барьеры (знания, основные средства, персонал) на входе в предпринимательство. Но эта картина меняется.

Когда из-за санкций крупные компании стали более заметны в международных сделках и нужно было выстраивать новые логистические цепочки, малый бизнес оказался гибким, адаптивным. В COVID-19 было то же самое. Целые сегменты были закрыты. Если бы не торговля, непонятно, как бы мы прошли эти два года. Сейчас стабильно растут выручка и обороты у сегмента МСП, растут налоговые поступления. Сектор устойчивый, и он развивается, в том числе структурно.

— Рост налоговых поступлений — это результат обеления сектора?

— Тут ряд факторов. Конечно, в первую очередь — это обеление. Во вторую — социальные налоги и платежи растут вслед за динамикой и индексацией МРОТ — если компания работает легально, то и ниже МРОТ зарплата не может быть. С другой стороны — инфляционные процессы и размер ключевой ставки. Общий рост цен формирует рост выручки у субъектов МСП, хотя и затраты растут. В результате общая динамика налоговых поступлений тоже увеличивается. В этом году также заканчивается мораторий на изменение кадастровой стоимости недвижимости для предпринимателей, который вводили в рамках антисанкционного пакета, чтобы нагрузка по имущественным налогам не росла. Это региональный налог, поэтому задача субъектов — выйти из этого моратория плавно и без резкого роста налоговой нагрузки.

— В правительстве все чаще говорят о «недостаточном качестве» МСП — компаний много, а эффекта для экономики мало, речь ведется о перезагрузке нацпроекта и изменении его целей. Каким должен быть сектор МСП?

— Количественные цели действующего нацпроекта мы выполнили. Дальнейшее обострение конкуренции между крупными компаниями и сегментами МСП за кадры и постановка цели, например, в 30 или 35 млн занятых в секторе означает острейшую конкуренцию между крупными и малыми компаниями за персонал. Экономических предпосылок для этого нет. У нас сейчас исторически самый низкий уровень безработицы. Даже если учитывать группы, которые могли бы выйти на рынок труда (пенсионеры, молодежь, мамы в декрете), дальнейший интенсивный рост численности в сегменте МСП контрпродуктивен. В каком-то виде количественные показатели в будущем нацпроекте мы предлагаем все-таки сохранить: важно, чтобы не было проседания по занятости в секторе. Но важной задачей становятся именно наращивание вклада сегмента в экономические показатели и структура сектора МСП.

Каков идеальный портрет МСП? Первое — чтобы компании относились либо к сегменту экономики предложения — для удовлетворения внутреннего спроса, либо к реальному сектору — это импортозамещение, технологический сектор. Мы хотим создавать высокопроизводительные рабочие места. Они, как правило, более высокооплачиваемые. Второе — чтобы средний срок жизни субъекта МСП был не пять-семь лет, а дольше — чем дольше работает компания, тем стабильнее на рынке и стабильнее рабочие места. Третье — чтобы выручка у этой компании росла. То есть успешный и растущий сектор.

В первые два года закрываются больше половины МСП — они самые тяжелые с точки зрения тестирования бизнес-модели, выхода на устойчивые продажи или производство. Наша задача — чтобы начинающие предприниматели преодолевали этот порог. После двух лет вероятность того, что компания проработает минимум пять-семь лет, кратно увеличивается.

— Что для этого будет сделано?

— Действующий нацпроект построен по акселерационному принципу. Мы поддерживаем, например, начинающих предпринимателей грантами, консультациями. Такой предприниматель приходит в банк и, как правило, получает отказ, а мы даем льготные займы в государственных микрофинансовых организациях. Это уже возвратный механизм — в отличие от грантов. Эта мера нужна, чтобы бизнес переходил из микро- в малый сегмент. Для более устойчивых компаний включаются кредитные программы, зонтичные гарантии, поручительства. Пик этой работы — IPO и преодоление границы МСП. Инструменты поддержки выхода на фондовый рынок в рамках нацпроекта есть, но они не могут быть массовыми. Из 6 млн компаний ежегодно пробуют выйти на фондовый рынок около 30.

Этот акселерационный принцип мы предлагаем сохранить. И при обновлении нацпроект должен стать еще и таргетным. Исходя из задач качественного развития сегмента, допустим, сконцентрировать отдельные программы на производственном сегменте или на секторах с большим мультипликативным эффектом. Развиваем туризм — вокруг развиваются логистика, общепит, сфера развлечений, сфера услуг. Приоритеты такие: таргетность, дальнейшая стандартизация мер, предоставление в цифровом формате.

Сейчас перед нами стоит задача с точки зрения взаимодействия бизнеса с государством — нужно выстраивать горизонтальные модели. По нацпроекту МСП мы выстроили систему управления до уровня регионов. Есть офлайн-инфраструктура — центры «Мой бизнес», куда предприниматели могут прийти пообщаться вживую. Есть онлайн-платформа МСП.РФ, где в цифровом виде можно ознакомиться с мерами поддержки и воспользоваться ими. Но остается еще много мер поддержки, которые малые и средние предприятия получают по линии других ведомств. Эти программы не маркируются «для поддержки МСП в такой-то отрасли», поэтому наша задача — рассказывать не только о мерах Минэкономики и нацпроекта, а о широком круге возможностей, который есть у предпринимателей по всем ведомствам. Все эти меры дают максимальный синергетический эффект, когда мы не конкурируем, но дополняем друг друга.

— Недавно Минэкономики пыталось расширить реестр МСП—получателей поддержки данными как раз о мерах поддержки, сосредоточенных в других ведомствах. Данные нужны, чтобы оценить полные объемы поддержки сектора?

— Реестр субъектов МСП—получателей поддержки работает два года. Мы видим: нам не хватает информации о том, что происходит рядом или за периметром нацпроекта. Если суммарно сложить возможности предпринимателя с точки зрения поддержки, окажется, что бюджет тратит на программы немало.

Допустим, на начало предпринимательской деятельности можно получить грант по линии социального контракта, по линии нацпроекта есть такой грант для молодежи и для социальных предпринимателей. По линии Росмолодежи — грант на реализацию бизнес-идеи. По программе «Стартап как диплом» — тоже грант, тоже на начало предпринимательской деятельности. Для действующих предпринимателей также можно найти инструменты поддержки в разных ведомствах. То есть для достижения одних и тех же целей запущены разные программы. Информацию о них как минимум логично собрать в одном месте, чтобы рассказывать о них бизнесу и сравнивать меры между собой. Это ключевая задача реестра.

С другой стороны, ресурс бюджета ограничен. Наша задача — использовать его либо там, где без господдержки развитие совсем невозможно, либо там, где идет очень медленно, либо по острой необходимости, как во время ковида или санкций.

Реестр МСП—получателей мер поддержки — это живой организм. Со временем он будет аккумулировать все больше информации. Это и бизнесу полезно: он сможет себя экономически анализировать, способен ли он без мер господдержки обойтись или нет. Государству это поможет гибко реагировать, выстраивать инструменты, которые не конкурируют, а дополняют друг друга. Мы как государство обладаем уже таким набором данных о предпринимателе, что с достаточно высокой долей вероятности можем прогнозировать, что с ним произойдет завтра. Зачастую мы понимаем о предпринимателях больше, чем они сами о себе. Этот инструмент крайне важен, и важно, чтобы в наполнении реестра данными участвовали не только Минэкономики, регионы, «Корпорация МСП», но и другие ведомства.

— Возможен ли отказ от отдельных ведомственных мер поддержки, если они менее эффективны?

— Мы не контрольный орган по отношению к другим ведомствам, поэтому мы стараемся обмениваться с коллегами информацией и выстраивать партнерские, не менторские, отношения. Вы же знаете, так это не работает. Наша задача — рассказывать бизнесу о его возможностях, а не о наших.

— При обсуждении будущего нацпроекта МСП речь шла о необходимости организовать тестирование клиентоориентированности мер поддержки сектора различных ведомств. Что будет представлять собой тест?

— Развитие клиентоцентричности является одной из ключевых стратегических задач, которые нам ставит руководство правительства. В данном случае важно убедиться, что бизнесу понятны правила игры. Требования для получателей поддержки должны быть унифицированы и сформулированы так, чтобы предприниматели точно знали, на что могут рассчитывать. Задача такого тестирования — посмотреть на то, как сейчас устроен процесс получения помощи по разным программам (как адресным, так и отраслевым), выявить недостатки и дать рекомендации по донастройке программ.

— Долгое время идет дискуссия о том, должно ли государство поддерживать все компании, чтобы они могли выжить, или только эффективные, чтобы был результат для экономики. Какая роль отводится эффективности поддержки бизнеса?

— Я бы не была столь категорична. У разных сегментов МСП и на разной стадии жизненного цикла, в разных отраслях стоят разные вызовы и задачи. Представление о том, что эффективно или нет, для каждого типа субъектов МСП разное. Пример — у нас есть сегмент новичков, они только пробуют себя в предпринимательстве. Это стадия посева.

Пример классического посева — социальный контракт. Человек приходит с бизнес-идеей, ее оценивают эксперты: если идея адекватна, можно получить грант и попробовать себя в предпринимательстве. Нет гарантии, что бизнес не закроется через два года, но это не значит, что мы должны отказаться от поддержки на данном этапе. Посевная стадия должна быть хотя бы с точки зрения решения социальных задач — чем постоянно выплачивать пособия, лучше дать человеку возможность обеспечить свой финансовый базис самостоятельно.

— Одним из новых направлений поддержки стало выделение сектора компаний, переросших рамки малого и среднего бизнеса, так называемых МСП+. Какие послабления возможны для «переходного» сектора и какие надежды на него возлагаются?

— Мы много общались с разными представителями сектора и убедились, что перерастать рамки МСП предприниматели не спешат, потому что на выходе из сектора как бы «выключается свет».

Для малого и среднего бизнеса выстроена полноценная система поддержки, созданы специализированные институты, для тех, кто вырос,— нет: остаются разве что отраслевые и ситуативные меры, но этого мало. Получается, что успешные компании остаются один на один с новыми вызовами, и расти фактически «невыгодно», а так быть не должно.

Главными мерами помощи для МСП+ сам бизнес предсказуемо называет кредитно-финансовые — понятно, например, что при нынешней ключевой ставке даже подросшие компании без поддержки кредитоваться не готовы. Кроме того, сейчас мы ведем обсуждение с Минфином возможности бесшовного налогового перехода — важно выстроить такую систему, при которой налоговая нагрузка менялась бы плавно. Другие инструменты возможны в части мер поддержки для выхода на фондовый рынок — этот вопрос пока также обсуждается.

— В дискуссии о послаблениях и возможности переходного режима позиция Минфина и ФНС сводится к опасениям о том, что сдвигать верхнюю границу для МСП+ из-за аппетитов бизнеса можно бесконечно. Где, как вы считаете, она должна быть установлена?

— На этом этапе к МСП предлагали отнести компании с выручкой до 10 млрд руб., по занятости — до 1,5 тыс. человек. По секторным приоритетам: без применения таргетного принципа к МСП+ относилось бы около 2,5 тыс., компаний, с ним — около 800. Это те предприятия, на которых можно опробовать «пилот»: что будет происходить с каждым из МСП+, какую поддержку они будут получать, какие меры для них будут наиболее эффективными. То есть из 2,5 тыс. всего 800 компаний для проверки гипотез.

— Выборка неплохая…

— Выборка, или «песочница», как модно сейчас говорить. Если говорить о налогах, это всегда тяжелая дискуссия. Я не помню ни одного года, когда не ставился бы вопрос: «А давайте повысим пороги отнесения к МСП?». Выручку поднять до 4–5 млрд руб., численность до 500 человек — разные вариации. Прекрасно, но у нас всегда остаются те, кто будет приближаться к новой границе и ей не соответствовать. Мы можем двигаться до такой степени, что у нас завтра окажется 100 крупнейших компаний, 100 госкомпаний, а все остальные будут МСП. Тоже абсурдная ситуация. Поэтому важно обсуждать не сами пороги критериев МСП, а возможность их преодоления без негативных последствий.

— Если после «пилота» станет ясно, что компаниям комфортно в статусе МСП+, а дальше они расти не хотят или просят дополнительной поддержки, каким может быть развитие ситуации?

— О каких-то итогах эксперимента можно будет говорить через год-два. Мы только приступаем к системной работе с сектором, пока нам важно включить компании МСП+ в периметр постоянного взаимодействия. Постоянный диалог помогает донастраивать меры.

Бизнес уже тоже понимает: у государства столько данных, что вести диалог в формате «все упало, все пропало, тут нужна поддержка, тут раздайте денег» — невозможно. Мы понимаем, где проблема острая, а где преувеличена. Для тех, кто обладает цифрами, с двух сторон диалог строится на принципиально другом уровне.

— Сейчас происходит заметное перераспределение капиталов и активов, нет ли у вас опасений, что наиболее эффективные МСП будут поглощены крупным бизнесом, а сектор МСП+ станет кормовой базой?

— Это глобальный процесс, который зависит от общих экономических условий. Всегда происходят слияния, поглощения. Мы не всегда дотягиваемся до таких процессов на уровне ведомства или нацпроекта, но наша задача — нивелировать эффекты если они появляются.

Пока опасения напрасны. Наши данные показывают, что по итогам третьего квартала мы впервые превысили показатели 2019 года: по численности, по выручке, по налогам. Создаются новые МСП, и люди работают в МСП.

— Один из главных вызовов для развития сектора — повышение ставки ЦБ и рост стоимости кредитов. Бизнес уже отзывается замедлением деловой активности, а объемы бюджетной поддержки не бесконечны. Как рост ставки повлияет на господдержку сектора?

— В 2024 году финансирование всех льготных программ будет осуществляться в полном объеме. Если говорить о кредитных программах, то их финансирование складывается из двух частей. Во-первых, мы обслуживаем ранее выданные кредиты, то есть действующий «портфель». Там в том числе кредиты, которые выданы еще в пандемию на пике выдачи — 1,2 трлн руб. Во-вторых, обязательно обеспечиваем выдачу новых кредитов. Показатель выдач на 2024 год не менее 500 млрд руб. А объемы привлекаемых бизнесом средств за счет всех льготных инструментов по всем видам кредитно-гарантийных инструментов — микрозаймы, кредиты с поручительствами — это порядка 1,5 трлн руб. в год. Таким образом, с 2020 года объем привлеченных бизнесом средств уже превышает 6 трлн руб.

Напомню, что у нас есть совмещенная с ЦБ программа льготного инвестиционного кредитования — при низком «ключе» ставка по ней доходила до 4% годовых. Сейчас спрос, конечно, ниже. Хотя ставка и субсидируется, она остается достаточно высокой для заемщика. Мы также видим, что некоторые заемщики стремятся досрочно погасить ранее взятые кредитные обязательства. Когда ключевая ставка на высоком уровне, горизонт инвестиционного планирования у бизнеса сокращается. Что с этим делать? Заливать бизнес деньгами — неэффективно, это замкнутый круг. Поэтому мы и стараемся выстраивать горизонтальные системные меры поддержки.

Наличие льготных инструментов тем не менее позволяет бизнесу более гибко подходить к финансовому планированию, инвестиционному. Малый бизнес адаптивный: мы видели, как в 2022 году в период повышения ключевой ставки заявки на кредиты МСП упали до минимума, а потом снова начали «отрастать» — даже при высокой ставке. Бизнесу важна именно предсказуемость, понимание горизонта планирования.

— Сейчас сложно со стабильностью.

— А когда было легко? Наша задача — стабильно работать в любых условиях.

Интервью взяли Диана Галиева, Кристина Боровикова