В субботу в Санкт-Петербурге завершилась седьмая конференция "Общественные институты и развитие: на стыке глобальных перемен", организованная Global Development Network (GDN) в партнерстве с правительством Петербурга и Леонтьевским центром. Центральной дискуссией форума стала пикировка, которую в первый же день конференции устроили американский политолог Фрэнсис Фукуяма и бывший советник президента РФ Андрей Илларионов. В отличие от господина Фукуямы, считающего, что "рецептов правильной политики не существует", бывший советник российского президента уверен, что на политическом рынке действуют те же принципы, что и на экономическом, — чем шире поле игроков при равных конкурентных условиях, тем лучше потребителям услуг. С подробностями — АННА ПУШКАРСКАЯ.
GDN — одна из крупнейших в мире некоммерческих организаций, объединяющая 9 исследовательских сетей по всему миру и несколько тысяч научных работников из 100 государств. Приехав в Петербург по приглашению GDN, американский политолог Фрэнсис Фукуяма в своем выступлении решил затронуть актуальную для России тему влияния "сильных", или "решительных", (от decide) политических систем на экономическое развитие стран. Продолжая тему своей последней книги "Государственное устройство: управление и мировой порядок в ХХ веке", господин Фукуяма пришел к выводу, что ключевой проблемой на сегодня является связь, которую все пытаются усмотреть между макрополитическими институтами и экономическим развитием стран. "Оптимальной политической системы и соответствующего ей набора институтов нет. Что хорошо для одного общества или периода, не годится для другого", — считает американский ученый. "Дизайн формальных институтов зависит от местного контекста и в целом не так важен для либеральных реформ", — подчеркнул он.
Господин Фукуяма обратил внимание на то, что последние 15-20 лет ученые и практики выступают в поддержку "решительной", или "сильной" (от английского decide), власти. Основным же фактором развития экономики, по мнению господина Фукуямы, является баланс между эффективностью и решительностью, который бы позволил, с одной стороны, быстро принимать решения, с другой — гарантировал бы их взвешенность и ограничивал диктатуру. Баланс же между "решительностью" и легитимностью политических систем в развивающихся странах не всегда устойчив. Так, в России, по мнению американского политолога, сложилась гипопрезидентская система, но повернуть вспять некоторые вещи Владимиру Путину удалось именно потому, что принятые до него президентские указы и законы о приватизации были недостаточно легитимными. Наиболее же "решительным" видом политического устройства господин Фукуяма считает классический британский вестминстерский вариант, когда простое большинство в парламенте может изменить любой закон. Менее решительны французская и финская системы, на 4-м месте — США. "Хорошие институты зависят от местного контекста", — заключает господин Фукуяма, отметив, что британская политическая система в других странах была бы разрушительна для экономики.
Утверждения американского политолога, из которых можно сделать вывод о том, что диктатура в отдельно взятых странах не обязательно снижает темпы экономического развития, решительно опроверг недавно расставшийся с должностью советника президента РФ Андрей Илларионов. По его мнению, на политическом рынке действуют те же принципы, что и на экономическом, — чем шире поле игроков при равных конкурентных условиях, тем лучше потребителям услуг (в частности, избирателям). При этом быстрее всего развивается экономика в странах, где экспорт нефти ограничен, затраты на правительственные структуры составляют не более 20%. Крайне вредной господин Илларионов считает официальную международную донорскую помощь.
В России же, по его мнению, реализован ряд новых базовых моделей: экономическая — госкапитализм, политическая — из частично несвободной страна стала несвободной, государственная — корпоративистская, межгосударственная — неоимпериализм, идеологическая — "агрессивный своизм и нашизм, массовое искажение фактов в подконтрольных государству СМИ". Он также отметил в качестве негативных факторов массовую "квазинационализацию частных компаний", избирательную ценовую дискриминацию для российских партнеров в расчетах за газ и IPO российских государственных компаний, "коррупционные последствия которой превосходят залоговые аукционы 1995 года". Так, по оценке господина Илларионова, только за счет IPO "Роснефти" бюджет потеряет $30 млрд. По мнению господина Илларионова, в России "окончательно оформлены изменения правил игры — селективность, исключительность и неравные условия для игроков". "Закрепленный в национальном сознании термин 'естественная монополия', — результат PR-достижений одного из монополистов". Такие монополии неестественны, это пролоббированные самими компаниями государственно-регулируемые монополии, их нет в других странах, отметил господин Илларионов. Он также предложил переименовать официальную донорскую помощь развитию экономики ряда стран, выделяемую международными институтами, в "официальную помощь отсталости", считая, что она наносит ущерб развивающимся странам. По мнению господина Илларионова, утверждение о недостижимости нормального, с его точки зрения, уровня инфляции в России (1-2%) — необоснованно. За 6 лет цены на нефть подскочили в 50-60 разных странах, испытавших в разной степени "позитивный шок". При этом везде, кроме России и Венесуэлы, цены выросли за 6 лет на 4%. "Уровень инфляции в России отражает лишь качество экономической политики", — заявил господин Илларионов.
"Вот что получается, когда встречаются политолог и экономист", — парировал господин Фукуяма, заявив, что причинно-следственная связь, на которой настаивает господин Илларионов, не учитывает других переменных, в том числе фактическое лидерство. "Рецептов правильной политики не существует", — повторил он. В свою очередь другой американский исследователь, Андрес Ослунд, в комментарии Ъ заявил, что поддерживает господина Илларионова. "Свобода — всегда лучше, чем диктатура", — считает он.