Токийский ангел

«Идеальные дни» Вима Вендерса награждены в Канне и номинированы на «Оскар». Не только одним из самых успешных, но и одним из самых личных в творчестве режиссера считает этот фильм, который выходит на этой неделе в российский прокат, Андрей Плахов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Вендерс всегда любил города, утверждал, что асфальтовые джунгли и городские пустыри столь же наполнены поэзией, как прерии и пустыни. Немецкий космополит обжил парижскую Синематеку, потом объехал Америку и нашел в Техасе свой Париж. А потом вернулся в Берлин, характер которого в ту пору определяла Стена. Именно она до предела обостряла ощущение города. В «Небе над Берлином» есть гениальное открытие — ангелы, свободно парящие над Стеной. Бог послал их и велел подготовить рапорт о том, что происходит в этом городе. Городскую сказку Вендерс преподнес как документальный репортаж, словно бы снятый одним из ангелов, которого снабдили кинокамерой. Даже в крупных планах присутствует взгляд немного сверху: как выразился режиссер, «такова ангельская перспектива».

После этого Вендерс снимал фильмы в Лиссабоне, Нью-Йорке, Палермо и других городах, но еще до «Неба над Берлином» открыл японскую столицу. В картине «Токио-Га» он показал, что изменилось, а что осталось от того Токио, в котором в течение шести десятилетий жил и творил певец торжествующей обыденности режиссер Ясудзиро Одзу. Вендерс уже тогда преодолел блуждающий взгляд туриста и доверился городу. Прошло почти сорок лет, и он снял в Токио «Идеальные дни». В этом фильме снова чувствуешь, как бьется и болит сердце немецкого классика. Хотя режиссер и предпочел рассказать о себе, выбрав героя, максимально на себя непохожего, но получился автопортрет.

Вспоминаю давнюю историю из личной практики. Вместе с моим британским коллегой Дереком Малкольмом, который был президентом Международной федерации кинокритики ФИПРЕССИ (а я — ее вице-президентом), мы давали интервью одному телеканалу. Дерек, не только великолепный профессионал, но и человек с безотказным чувством юмора, прищурившись, слушал молодую журналистку, которая говорила: «Я поняла, что у вас, кинокритиков, жизнь проходит в поездках на кинофестивали, это ведь так трудно — все время ездить, быть в разлуке с семьей?» Дерек ответил: «Да, тяжелая у нас профессия. Но все же легче, чем чистить сортиры».

Герой «Идеальных дней» — Хираяма, уборщик токийских общественных туалетов (его играет первоклассный артист Кодзи Якусё), каждое утро облачается в рабочий комбинезон и совершает ритуальный объезд своих «объектов», отдраивая до блеска писсуары и проявляя не только перфекционизм, но и подлинную любовь к работе. Этого не могут понять ни его юный сотрудник-шалопай, ни сестра, живущая в мире дорогих автомобилей. Почему ее брат-интеллектуал, вечерами читающий Фолкнера, Беккета и Аю Коду, проводит дни за мытьем сортиров? Почему он одиноко живет в убогой квартирке без душа и моется в общественной бане? В фильме нет этому объяснения, но явно, что не материальные трудности, а изживание какой-то прямо не названной вины заставило героя принять на себя эту монашескую аскезу. В этом нет ни вызова, ни претензии на исключительность, так же как нет в самом фильме Вендерса, который легко встраивается в ряд работ близких ему авторов — Джармуша, Имамуры, Каурисмяки, сохраняя при этом свое особенное лицо.

В японской культуре чистка туалета относится к числу благородных занятий. Старательное наведение внешней чистоты мест, предназначенных для отправления якобы постыдной потребности, поддерживает внутреннюю гигиену, здоровый аскетизм и улучшает карму. Не говоря об общественной пользе. Можно сказать, что Хираяма — это ангел Токио, и у него тоже есть своя ангельская перспектива. Перерывы в работе он использует для того, чтобы снимать на камеру «комореби» — мерцающую игру света и теней в кроне деревьев. А сквозь нее открывается «небо над Токио».

Еще один герой этого фильма болен раком, и его «идеальные дни» подходят к концу. Он самозабвенно курит и играет с Хираямой в театр теней. Вендерс прощается. Прощается в том числе с той жизнью, что прошла в тесном контакте с контркультурой 1960–1980-х годов. Она оживает в записях Лу Рида (его хит «Perfect Day» дал название картине), Патти Смит, Нины Симон, «Роллинг Стоунз» и других кумиров ушедшей эпохи на ретрокассетах Хираямы. Они кажутся смешными молодежи, но в то же время находят новых ценителей, готовых платить за них сотни долларов. Жизнь уходит, но продолжается как-то по-другому. Вендерс вместе со своим героем олицетворяет исчезающий мир, который теперь модно именовать аналоговым, но аналогов ему нет и не будет.