 |
ФОТО: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ  |
— Если миротворцы уйдут, как вы будете реагировать? В Южной Осетии многие говорят, что после вывода миротворцев тут начнется война.
— Во-первых, мы уверены в том, что миротворцы не уйдут. Потому что нужно решение не только одной грузинской стороны, но обоюдное решение. Во-вторых, если это все-таки случится, мы все сделаем для того, чтобы противостоять агрессии грузинской армии. У нас достаточно оснащенные и обученные вооруженные силы. На параде, когда было 15-летие республики, мы показали, что у нас есть обученные солдаты и офицеры, показали наши танки и самоходные артиллерийские установки, минометы, орудия. Мы готовы противостоять агрессии со стороны Грузии. Но я хочу сказать, что, если она вдруг начнется, нам на помощь придут и те, кто находится за Кавказским хребтом. Это Северная Осетия — прежде всего потому, что это один народ, все братья и родственники. И многие народы с Северного Кавказа поддержат нас, потому что поддерживают и сейчас и относятся к нам с большим уважением. Кроме того, вы прекрасно знаете, что у нас есть соглашение с Абхазией о взаимопомощи. Я уверен, что Абхазия нас в беде не оставит. Но все же мы надеемся, что силового решения конфликта не будет. Мы за мир.
— Осетины говорят, что за два года, которые вы возглавляете армию Южной Осетии, она качественно изменилась. Как вы этого добились?
— Просто обстановка способствовала этому. Люди поняли, что у нас должно быть сильное министерство обороны и что это основная сила, которая может противостоять агрессии. Сделали выводы по результатам 90-х, посмотрели, что у нас случилось в 2004-м, когда мы сумели отстоять свою независимость. Поэтому вооруженные силы сейчас на более высоком уровне. Огромную поддержку здесь, конечно, оказывает верховный главнокомандующий.
— Кого вы имеете в виду?
— Как кого? Эдуарда Джабеевича Кокойты. И я хочу сказать, что мировоззрение мужского населения сильно поменялось. Если раньше были проблемы и с дисциплиной, и с организованностью, то теперь дело обстоит гораздо лучше. У нас постоянно идет боевая подготовка — вот смотрите, все расписано: кто, когда и где занимается. Мы выпускаем свои пособия, ребята проходят курсы подготовки. Правительство пошло на то, чтобы человек, прошедший такую подготовку, получал существенную надбавку. Так мы простимулировали военнослужащих к тому, чтобы они усовершенствовались. Но в основном все построено на сознании людей, потому что это граждане Южной Осетии, которые хотят ее защищать.
— Грузинская сторона часто упрекает Россию в том, что та направляет в Южную Осетию своих офицеров. А как вы сюда попали?
— Я отслужил установленные сроки в российской армии, ушел на пенсию в звании полковника. Генеральские погоны у меня уже от Южной Осетии. У меня много знакомых было здесь, они попросили приехать, помочь. Я приехал, посмотрел, представился президенту, поговорили. Он сказал: если я согласен, он возьмет меня сюда. Я увидел, в каком состоянии народ, чем он живет и дышит, как они относятся к России. Конечно, меня это очень взволновало, задело. Поэтому мне захотелось помочь, и я остался здесь.
— Кроме вас, в минобороны есть россияне?
— Россияне есть, потому что в Южной Осетии практически все с российским гражданством. Приезжих нет. Никто никаких офицеров с России нам не поставляет. Во всем нашем минобороны один я, наверное, русский, остальные — местные.
— А что вы ответите на обвинения в том, что Россия вооружает Южную Осетию?
— Даже в 2004 году мы взяли очень много трофейного оружия. Может, помните, когда на площади на коленях стояли пленные — вот тогда это было. Они отдали нам все вооружение, что у них было. А еще когда их подразделения ушли с Паука, с объездной дороги, там все было забито боеприпасами. Но основная часть вооружения у нас осталась с советских времен. Не было ребят, обученных на этой технике, и пришлось заняться боевой подготовкой. Ну и кое-какие единицы техники пришлось восстановить, провести ремонт.
— БТР и САУ, которые на параде были, тоже старые советские? Они выглядели свежими.
— Тоже советские, просто содержим их нормально.
— А вертолеты у вас есть?
— Нет. Нам тяжело их содержать. Но если надо будет, я думаю, ребята с кавказских республик нам помогут и в этом плане. В 2004 году мы показывали высадку десанта, была у нас пара вертолетов. Но содержать их здесь очень тяжело, да пока и нет необходимости.
— Вы сказали, если начнется война, сюда придут добровольцы. А если не придут, если не будет на то политической воли руководства России?
— Они уже на второй день будут здесь — по опыту 2004 года знаю. В первую очередь это будут беженцы и те, кто живет и учится в Северной Осетии. Тут кровные узы, поэтому они придут, невзирая ни на что. Знаете, когда я приезжаю на "большую землю", ко мне подходят многие офицеры-отставники, просят: "Возьмите служить в Южную Осетию". Пока мы в них не нуждаемся, но, если надо будет, они приедут. И вот я хотел бы, чтобы Грузия понимала: она будет иметь дело не только с Южной Осетией — весь Кавказ будет против Грузии.
— А если Россия договорится с Грузией и решит, что Южная Осетия возвращается в Грузию?
— Значит так. Народ Южной Осетии референдум провел? Провел. В состав Грузии она не войдет? Никогда. Поэтому, какие бы политики и на каком уровне ни принимали решения, люди уже все решили. Вы выйдите на улицу и спросите у любого жителя Южной Осетии об этом. Вам сразу расскажут про геноцид, который был в начале XX века, про 91-й, 92-й и 2004 год и про все эти провокации, которые были после. Вот обвиняют российских миротворцев, что они ничего не делают. Но давайте посмотрим хронологию. Расстрел североосетинских миротворцев на дороге из Гори, ноябрь 2004 года. Они несли службу в Лениногорском районе. Один раненый истек кровью, ему даже помощь не оказали. Двое погибли, третий был тяжело ранен. И в результате те, кто убивал, получили государственные награды Грузии. Расстрел "уазика" с четырьмя военнослужащими минобороны у села Тамарашени 28 мая прошлого года. Там стояли грузинские миротворцы и ничего не предприняли. Две недели назад убили нашего гражданина Битиева в Кехви, рядом с военной полицией. На глазах у них этого человека просто забили до смерти. Российские миротворцы никогда такого не допускают. И даже когда в Тквиави этот камикадзе въехал в "Урал" и тут же появились 500 грузинских военных и корреспонденты, даже тогда миротворцы спасли ситуацию. Я не буду скрывать — мы в ту ночь подняли все свои вооруженные силы, вдоль границы у нас все заняли свои боевые позиции, потому что в зоне конфликта появилось более полутысячи военнослужащих Горийской бригады. Имеют они право здесь находиться? И вот только выдержка российских миротворцев не позволила этим военнослужащим грузинской армии пойти дальше в нашу сторону и совершить какие-то провокации. Все было уже на грани войны.
— У вас по этому поводу консультации с Москвой были?
— У нас есть верховный главнокомандующий, он определяет нашу деятельность. Но я думаю, что, если что-то случится и это будет серьезно, все мы здесь граждане России и Россия поможет. Не зря и министр иностранных дел России, и президент заявляют, что российских граждан в беде не бросят.
— Если сюда войдут украинские миротворцы вместо российских, чем это плохо?
— Чем плохо? Полной предвзятостью. Вы в курсе, я думаю, что вооружение, боеприпасы, технику Грузии поставляла Украина и в 2004-м, и в 2005-м. Они воевали тут их боеприпасами, они стреляли с их орудий. Они ездили на их БМП. К счастью, из 45 БМП, которые Украина продала Грузии, 38 потом вышли из строя. Это говорит о качестве техники и об уровне механиков-водителей, обслуживающих эти машины. И как после этого мы можем тут встретить украинских миротворцев?
— Грузинская армия значительно превосходит вашу. Столкновения могу закончиться не в вашу пользу.
— Они много говорят о своем превосходстве. А я реально столкнулся с ними в 2004 году, посмотрел. Министр обороны Барамидзе и его сослуживцы ползали под машинами, прячась от стрельбы. У них на Пауке были позиции, они открыли бешеную стрельбу, испугавшись чего-то, и не могли потом остановиться. Сколько я ни просил Барамидзе, он не выполз из-под машины и не мог отдать команду о прекращении огня. И мы стояли, как три тополя на Плющихе, а они в кустах лежали. А то, что они проходят школу в Ираке, так они там на второстепенном направлении — обслуживают американские войска, непосредственного участия в боевых действиях не принимают, а это обученности им никакой не дает. Уровень подготовки нашего солдата выше уровня подготовки солдата грузинского.
— А как же американские инструкторы?
— Это повышает, конечно, уровень боеготовности. Но давайте поговорим о командных кадрах, о министре обороны, который убивал нашего пленного раненого Гену Санакоева. Мальчишку забили до смерти и пристрелили.
— Это доказано?
— Конечно. У нас один человек погиб в боевых действиях в 2004 году. Это Гена Санакоев. Он был ранен и попал в плен. Ему не оказали помощи, его избивали. И избивал лично Окруашвили, тогда еще министр внутренних дел, и при его участии парень был забит до смерти. Окруашвили этого факта, кстати, не опровергает. А нами тогда были задержаны около 50 военнослужащих Грузии, и ни на одном не было ни царапины. Потому что мы понимаем, что простые люди не виноваты.
— Но они до сих пор не могут простить того, что их поставили на площади в Цхинвали на колени.
— Ну не становились бы! Их никто не избивал, насильно не ставил на колени. Стали сами. Вы, кстати, поинтересуйтесь судьбой этих солдат. Над ними потом издевались их командиры так, что некоторые потом руки наложили на себя.
— Осетинские ополченцы теперь подчиняются вам. Вы с ними тоже проводите боевую подготовку?
— Ополченцев у нас нет. Это раньше они так назывались, а сейчас это военнослужащие министерства обороны республики Южная Осетия. Кто бы что ни говорил в Тбилиси о незаконных вооруженных формированиях, это наша армия. А государство без армии — это не государство. Мы создали подразделения, батальоны, роты, эти люди надели военную форму, проходят боевую подготовку. Хотя в прошлом году мы провели сокращения вооруженных сил на 50%. На несколько тысяч человек сократили. Потому что посчитали и решили, что на содержание армии тратятся большие деньги. И еще этим мы показали грузинской стороне, что не наращиваем свои силы, что мы готовы к мирному диалогу. Но надо будет, эти люди снова встанут в строй.
— А какая численность сейчас в вашей армии?
— Достаточная.
— Достаточная, чтобы встретить подразделения в 2-3 тыс. подготовленных, вооруженных людей у границы?
— Пустяк. Конечно!