Сантьяго, до востребования
Как чилийские режиссеры снимали родину за границей и пережили диктатуру
Свободное по форме и по духу, ориентированное на политику и «социалку», чилийское новое кино расцвело в конце 1960-х — начале 1970-х, во время президентства социалиста Сальвадора Альенде. Но потом случился военный переворот 1973 года под руководством Аугусто Пиночета: захват Сантьяго танками, самоубийство Альенде в осажденном президентском дворце и масштабные репрессии, в ходе которых без суда были убиты не меньше трех тысяч человек. По некоторым данным, в эмиграцию от нового режима уехал каждый десятый чилиец. Так, из всех «новых волн» того времени чилийская оказалась единственной в своем роде — новой волной в изгнании. Стратегии ее главных представителей — Патрисио Гусмана, Мигеля Литтина и Рауля Руиса — были совершенно разными, но переворот остался центральным событием в творческой и личной биографии каждого из них.
Патрисио Гусман: стратегия сопротивления
Фото: Patricio Guzman
Фото: Patricio Guzman
Фото: Les Films d’Ici + ONF
Фото: Les Films d’Ici + ONF
Фото: Les Films d’Ici + ONF
Фото: Les Films d’Ici + ONF
Чилийское кино — это «третье кино». Термин придумали аргентинцы Фернандо Соланас и Октавио Хетино по аналогии с «третьим миром» времен Холодной войны. Латинская Америка, по их мысли, одинаково далека от голливудской коммерции и европейских изысков, а также от клише советского соцреализма. И Патрисио Гусман в духе «третьего кино» снимал документалистику прямого действия. Он успел сделать несколько фильмов при Альенде, но вошел в историю не этими усилиями по документации недолгого левого поворота в стране. Его самой известной работой осталась «Битва за Чили» (1975-1979) — трехчастное полотно общей длительностью в четыре с лишним часа о том, как испарились большие надежды чилийских социалистов — сначала под давлением правой оппозиции, потом под дулами танков.
Историю необязательно пишут победители. Фильм, снятый Гусманом вместе с оператором Хорхе Мюллером и небольшой командой единомышленников, показывает события 1973 года как живой политический процесс, борьбу идей на городских улицах. Такой взгляд не мог устроить хунту Пиночета: генералы предпочитали говорить о перевороте как о «восстановлении порядка» в соответствии с народными чаяниями. Вскоре после переворота Хорхе Мюллер был арестован и бесследно исчез. Сам Гусман провел две недели под стражей на футбольном стадионе в Сантьяго — туда свозили политических арестантов, когда в тюрьмах закончились места. Рабочие материалы «Битвы за Чили» удалось контрабандой вывезти на пароходе в Европу, и монтаж фильма шел уже в эмиграции.
82-летний Гусман продолжает работать в кино и часто возвращается к теме пиночетовского переворота, который превратился из события актуальной политики в проблему исторической памяти. В середине 1990-х, когда Пиночет уже был свергнут, Гусман приехал в Чили и обнаружил, что большинство соотечественников предпочитает не вспоминать о тех кровавых событиях, а молодые люди едва о них слышали. Этому посвящен фильм «Чили, упрямая память» (1997), где режиссер показывает «Битву за Чили» старшеклассникам из Сантьяго. Гусман сделал из архивных материалов по одному персональному фильму и об Альенде, и о Пиночете, а в 2019 году, когда в Чили опять было неспокойно, снова вышел на улицы Сантьяго и запечатлел протесты в фильме «Моя воображаемая страна» (2022).
Мигель Литтин: стратегия вторжения
Фото: Cinematografica Tercer Mondo; ИКАИК
Фото: Cinematografica Tercer Mondo; ИКАИК
Фото: Cinematografica Tercer Mondo; ИКАИК
Мигель Литтин громко заявил о себе дебютом «Шакал из Науэльторо»: игровой фильм 1969 года по мотивам громкого уголовного дела показали в конкурсе Берлинского кинофестиваля, и многие называют этот фильм лучшим среди тех, что режиссеры чилийской «волны» шестидесятых успели снять на родине. Вторую картину, «Земля обетованная», Литтин снимал в год переворота и закончить ее в Чили не смог. Хунта относилась к политизированным режиссерам как к серьезной помехе: одним из первых своих указов Пиночет распорядился закрыть Национальный фонд финансовой поддержки кино. Но даже и просто показать фильм о провалившейся социалистической революции 1932 года в новых политических реалиях было совершенно невозможно. Монтаж был завершен на Кубе, а премьера прошла на Московском кинофестивале.
Литтин сменил несколько стран — Мексика, Никарагуа, после демократизации Испании уехал туда — и в эмиграции продолжал снимать кино на сюжеты из чилийской истории. То ли тяга самого режиссера к форме народного эпоса, то ли тесное общение с кубинскими и советскими товарищами (на Московском фестивале Литтин стал завсегдатаем) привели к тому, что его фильмы стали сильно тяготеть к соцреализму со свойственными этому направлению пафосом и упрощениями.
Но, заскучав вдали от родины, Литтин сам себя сделал героем авантюрного сюжета. После 12 лет эмиграции режиссер приехал в Чили по фальшивому паспорту, под личиной бизнесмена из Уругвая навел контакты с активистским подпольем и снял об их деятельности документальный фильм «Всеобщая декларация Чили» (1985), а потом благополучно уехал, избежав ареста. Друг Литтина нобелевский лауреат Габриэль Гарсия Маркес описал эту историю в книге «Инкогнито в Чили»; чилийские власти публично сожгли несколько тысяч экземпляров, провезенных в страну контрабандой. После ухода Пиночета Литтин вернулся жить и работать в Чили уже под собственным именем, несколько лет был мэром своего родного города Палмилья и в 2022-м участвовал в разработке новой конституции страны.
Рауль Руис: стратегия отстранения
Фото: Capital Films
Фото: Capital Films
Самый тонкий и изобретательный среди чилийских режиссеров этого поколения, Рауль Руис начинал с фильмов вполне в духе времени: в дебютных «Трех грустных тиграх» (1968) люди сидят в одном пространстве и очень много разговаривают, как у американца Джона Кассаветиса или француза Жана Эсташа. Марксистский период в творчестве Руиса длился недолго, но он успел снять построенную на импровизации картину под ленинским названием «Что делать?» (1970).
Уехав после госпереворота во Францию, Руис решил осмыслить в кино новые для себя обстоятельства и снял в Париже фильм «Диалоги беженцев» (1974) о политических эмигрантах из Чили. Трудности адаптации изображены там с иронией и без особых попыток вызвать сочувствие, а центральное событие сюжета — и вовсе комедия. Беженцы-активисты «похищают» певца, который пошел на компромиссы с хунтой ради карьеры и приехал с гастролями в Париж: музыканта приглашают на ужин, а потом он из вежливости не может уйти из эмигрантской квартиры еще две недели.
Не всем в диаспоре шутки Руиса показались уместными. Фильм вызвал скандал в эмигрантских кругах, не обошлось даже без обвинений в работе на Пиночета. Руис позже объяснял, что вообще-то хотел снять серьезное политическое кино — но его режиссерский темперамент и способ смотреть на вещи исключали серьезность. Наследник сюрреализма, Руис в любой теме находил повод для игры и провокации. Такому подходу он остался верен и в следующих фильмах, которых снял еще около сотни. Но вот чилийских сюжетов среди них почти не было. Поссорившись с эмигрантским сообществом, Руис стал снимать по-французски и даже добавил букву в свое имя, чтобы оно писалось на французский манер — Raoul. В Чили он вернулся только десятилетия спустя в нескольких поздних фильмах, в том числе в прощальной «Ночи напротив» (2012).
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram