"Войну с терроризмом выдвигают на первый план, чтобы скрыть отсутствие политических позиций"
официальное мнение
Завтра президент России Владимир Путин прибывает с официальным визитом в Прагу. Накануне переговоров с российским коллегой президент Чешской Республики ВАЦЛАВ КЛАУС рассказал корреспонденту Ъ АЛЕКСАНДРУ Ъ-КУРАНОВУ о том, что он думает о российско-чешских отношениях, европейской политике и о борьбе с терроризмом.
— Как вы оцениваете нынешнее состояние чешско-российских отношений, прежде всего в сфере политики и экономики?
— Я полагаю, что отношения между Чешской Республикой и Российской Федерацией развиваются нормально. Это слово я выбрал намеренно, хотя и знаю, что кому-то оно покажется недостаточным для оценки наших межгосударственных связей. Кто-то, исходя из событий коммунистического прошлого, хотел бы поддерживать с Россией отношения прохладные, осторожные, сдержанные. Другие, наоборот, желали бы видеть их надстандартными, по-славянски дружескими, с использованием некоторых старых контактов. И то, и другое плохо. Мы ценим именно нынешнюю нормальность наших отношений.
— Продолжает ли оккупация Чехословакии в 1968 году войсками СССР накладывать тень на наши отношения?
— Столь глубокую рану нельзя и просто недопустимо стирать из народной памяти. Она там остается и будет всегда. Другое дело, должна ли она каким-либо значительным образом оказывать влияние на сегодняшние политико-экономические отношения двух стран? Для меня лично нынешняя Российская Федерация не является ни наследником, ни продолжателем брежневского Советского Союза. Я считаю ее самобытным современным образованием и не имею ни малейшего повода вести с ее сегодняшними политиками спор о событиях августа 1968 года. Тех, кто у нас до сих пор не научился смотреть на этот вопрос именно таким образом, я считаю недостаточно зрелыми и уверенными в себе людьми.
— В последние годы десятки чешских фирм начали работать в России, а россияне стали вкладывать средства в чешские предприятия. Некоторые чешские политики усматривают в росте российских инвестиций появление экономической зависимости от России. Недавний газовый спор между Москвой и Киевом лишь усилил подобные опасения. Каково ваше мнение на этот счет?
— Мы живем в эпоху глобализации, и подобная переплетенность в сфере имущества или собственности является одной из ее типично характерных черт. Немецкие, австрийские, голландские и иные фирмы купили в Чешской Республике больше предприятий, чем российские, и меня это ни в коей мере не беспокоит.
Не хотел бы я и излишне политически упрощенно оценивать и недавний спор между Москвой и Киевом о поставках газа, поскольку не считаю это показательным примером попытки политического шантажа Украины со стороны России. Но если бы это действительно так было, то заслуживало бы осуждения. Я вижу в случившемся скорее классическое поведение доминирующей на рынке фирмы, которая диктует партнерам свои условия. Так происходит всегда, когда получатель не имеет хорошей альтернативы.
Я хотел бы добавить, что энергетической альтернативой российскому газу для Европы является не только нероссийский газ, но, главное — иные источники энергии, прежде всего атомная энергетика. Пока в Европе будут главенствовать различные зеленые лобби, мы и в дальнейшем будем очень легко подвержены манипуляциям со стороны какого угодно доминирующего поставщика газа. Нынешний доминирующий поставщик к тому же, насколько мне известно, планирует строительство газопровода на восток — в Китай и Японию, что должно придать ему дополнительную экономическую силу и, возможно, снизит его интерес к поставкам топлива в Европу.
— Как вы оцениваете достижения Чехии за время, прошедшее после вступления вашей страны в ЕС?
— Чешская Республика ныне пожинает плоды успешных экономических реформ, которые были проведены еще в начале 90-х годов. Политика и экономика страны ныне полностью стабилизированы, нам удается использовать те относительные выгоды, которые мы имеем, что ведет к тому, что производимые в республике товары весьма успешно реализуются на мировых рынках. Членство в Европейском союзе непосредственно нам ничего не принесло, однако дало миру очередной сигнал о том, что Чешская Республика является зрелым, развитым, политически стабильным, спокойным в социальном плане государством, крепко встроенным в систему международных отношений. И этот сигнал мир воспринял весьма позитивно.
— Российские политики уже полтора десятилетия, прошедшие после распада СССР, пытаются отыскать некую национальную идею, которая помогла бы сплотить россиян. Есть ли нечто подобное в Чехии и необходимо ли это?
— Я бы не рискнул оценивать ситуацию с существованием или отсутствием общенациональной идеи у россиян, хотя и думаю, что российская идентичность на территории нынешней Российской Федерации никоим образом не поставлена под сомнение, что является хорошим подспорьем для будущего. Некую иную, якобы более возвышенную и благородную идею я бы не искал. Я понимаю, что Россия стремится к соответствующему ее масштабам международному признанию и все еще не может примириться с тем, что ее сегодняшний образ не соответствует тому, к какому россияне привыкли. Наверное, именно в этом заключается проблема. Однако никакой самый мудрый документ сам по себе ее не разрешит. Поэтому я бы над ним и не ломал голову.
И Чешской Республике я не хотел бы добавлять еще некую дальнейшую, более высокую национальную идею, хотя и у нас порой к этому призывают. По сути, происходит поиск того, что нельзя найти. Нашей целью не может быть ничего иного, нежели создание свободной и демократической страны, которую ее граждане ощущают своей общей родиной и которую не хотят потерять в нынешнем европейском лабиринте.
— А каким вы видите будущее Евросоюза? Нужна ли европейцам единая конституция?
— Ни в какой конституции Европа, на мой взгляд, не нуждается. Естественно, я исхожу из предположения, что сохранятся отдельные государства со своими конституциями и что вместо них не будет создано некое "супергосударство Европа". Кто мечтает об европейской конституции, тот, по существу, мечтает и о создании такого европейского супергосударства, хотя и стремится внушить нам, что это якобы не так. Ныне Европа находится на своеобразном перекрестке, и я боюсь, что в конце 1980-х — начале 1990-х годов, на одном из предыдущих перекрестков, она двинулась в неправильном направлении. Я не уверен, что сейчас достаточно чуть выправить курс и все тут же наладится, думаю, что, скорее, необходимо вернуться на предыдущий перекресток.
Ключом к свободному и демократическому будущему Европы является сохранение государств и предотвращение ситуации, при которой они могли бы раствориться в некой новой европейской сущности. Помешать этому будет весьма непросто, но именно это является сейчас нашей главной задачей.
— Известный польский писатель Станислав Лем в одном из недавних интервью весьма пессимистично высказался о будущем человечества, которое, по его мнению, не готово к отражению существующих и будущих угроз и может погибнуть в вихре ядерной войны. Каков ваш взгляд на перспективы нашей цивилизации и, в частности, на развитие борьбы с международным терроризмом?
— Я не смотрю на перспективы человечества так пессимистично, как Станислав Лем. Одна из моих книг, написанная в начале 1990-х годов, так и называлась: "Не люблю пессимистические сценарии", и с той поры мои взгляды существенно не изменились.
Не думаю, что Запад проигрывает войну с терроризмом. Другое дело, что некоторые политики выдвигают войну с террористами на первый план, чтобы скрыть очевидное отсутствие у них иных политических позиций и взглядов. По-моему, было бы слишком популистски, в угоду некой моде, политически некорректно считать бой с терроризмом главной составляющей нынешнего периода развития человечества.
Что касается таких международных институтов, как ООН, то я в них не верю и не думаю, что в решении проблем современного мира они играют какую-либо заметную роль. Если западный (или северный) мир хочет действительно помочь миру восточному (или южному), то должен делать нечто совершенно иное по сравнению с тем, что делает сейчас.