концерт юбилей
В Московском доме музыки состоялся благотворительный концерт "Посвящение Михаилу Горбачеву". В честь первого и последнего президента Советского Союза на сцене Светлановского зала играли, пели и танцевали тщательно подобранные, как выражалась программка, "звезды классической музыки". Рассказывает СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Протокольную часть свели к минимуму. Все поприветствовали президента СССР по его входе в зал и затем посмотрели видеоролик на тему роли Михаила Горбачева в отечественной истории — комплиментарный, разумеется, но, во-первых, краткий, а во-вторых, и в своей комплиментарности сохранявший некоторую осмотрительность. Да еще в конце было "Многая лета", исполненное кряжистым басом Владимира Маторина и жиденьким ансамблем певчих, рекомендованных как "камерный хор Московской духовной академии",— однако повелось такие многолетия использовать для придания мероприятиям скорее добродушно-ироничного тона, нежели патетично-восторженного.
По большому счету в интервале между этими жестами (то есть на всем протяжении концерта) о юбиляре и не напоминали вовсе. По меньшей мере одна причина этого выяснилась: концерт и не собирались преподносить как поздравительное гала с упорными чествованиями (вразрез с принятым жанром "концерт в честь юбилея звезды"); причем сообщалось, что он благотворительный и средства должны будут пойти на строительство в Петербурге детского медцентра имени Раисы Горбачевой.
Слово "благотворительный" у нас используют в качестве эвфемистической замены просьбе "не судите строго". К данному случаю это можно отнести с трудом — но еще и потому, что остался не вполне ясным сам критерий того, как можно судить происходящее. Второе отделение, к примеру, включало выступления Маквалы Касрашвили, певшей "Vissi d`arte" из "Тоски", и Елены Образцовой, исполнявшей "Хабанеру". Досадовать на уважаемых певиц за то, что их вокал на сей раз показывал возрастные проблемы, несколько странно. Но и примирительное суждение по поводу вокальной программы высказать сложно, потому что вовсе не только персон до такой степени заслуженного статуса она включала. Был, например, аж с тремя номерами Владимир Редькин, известный баритон Большого театра. Со шлягерным болеро Елены из "Сицилийской вечерни" Верди выступила солистка театра Бориса Покровского Елена Кононенко — шесть лет назад выступавшая с Хосе Каррерасом на его московском концерте, а теперь показавшая вокал затрудненный и некачественный, который в этом случае уже никакими неизбежностями и прошлыми заслугами не объяснишь.
Очевидная пестрота вокальной программы оттенялась изобилием балетных номеров — все с участием солистов Большого театра (главный устроитель концерта благотворительный фонд "АРТист" вообще близок к труппе Большого): адажио из "Лебединого озера" (Надежда Грачева и Андрей Уваров) и из "Спартака" (Анна Антоничева и Дмитрий Белоголовцев), гран-па из "Дон-Кихота" (Галина Степаненко и Юрий Клевцов), танго из "Золотого века" Шостаковича (снова Анна Антоничева и Дмитрий Белоголовцев). Балет на сцене ММДМ был уже не впервые — осенью балетные звезды Большого танцевали там в рамках фестиваля "Владимир Спиваков приглашает...". Существенное различие состояло, однако, в том, что тогда из концерта рассчитывали устроить не только балетное, но и музыкальное "угощение", и оттого-то выступления артистов сопровождал живой оркестр. Здесь же с выходом на сцену танцовщиков у музыкантов РНО (сидевших на месте первых рядов партера) гасли пульты, а из динамиков начинала литься фонограмма.
Что слушатели лишились в результате прямо-таки очень многого — этого сказать нельзя. Угодивши со своим концертом в период почти тотального разъезда почти всех именитых московских дирижеров, устроители концерта были вынуждены иметь дело не с громкими именами вроде Михаила Плетнева или Владимира Спивакова, а с приглашенными дирижерами несколько иного ранга. РНО дирижировал Александр Сладковский, под чьим управлением оркестр прозвучал бледновато и вяло. "Виртуозы" же вышли на сену вместе с дирижером Владимиром Симкиным, с участием аккордеониста Никиты Власова исполнив два танго Пьяццоллы. После чего немедленно последовало танго из балета Шостаковича — пожалуй, единственный пример хоть какого-то осознанного концептуального хода, но в единичном виде довольно робкий. Куда решительнее на таком фоне выглядело последовавшее в конце выступление Андрея Гаврилова. Не удовольствовавшись заявленными двумя ноктюрнами Шопена, пианист обратился к юбиляру с импровизированной речью, а затем с предсказуемой агрессивностью сыграл и так-то взрывное "Наваждение" Прокофьева, видимо, намекая виртуозным макабром на бунтарство последнего советского лидера. И тут же вернулся к Шопену (сыграв фа-мажорный ноктюрн), объясняя это "неисправимым романтизмом" юбиляра.