Отчаявшиеся домохозяйки
«Материнский инстинкт»: психологический детектив с Энн Хэтауэй и Джессикой Честейн
В прокат выходит «Материнский инстинкт» Бенуа Деломма — несмешные «Отчаянные домохозяйки» с гибелью ребенка и горой прочих трупов в декорациях начала 1960-х. Энн Хэтауэй и Джессика Честейн с полной самоотдачей играют дуэт-дуэль в психологическом детективе, главной интригой которого оказывается, кто чуднее накрасится и нарядится в следующей сцене.
Фото: Вольга
Фото: Вольга
Они были неразлучны, как и их сыновья-школьники: бывшая журналистка Элис (Джессика Честейн) и бывшая медсестра Селина (Энн Хэтауэй), после замужества, как полагалось в Америке 1950-х, забросившие работу и посвятившие себя уходу за домиками, стоявшими бок о бок. Однажды, копаясь в саду, Элис увидела, как сынишка подруги с балкона тянется повесить скворечник на дерево. Она побежала, стала кричать: «Слезай!», ворвалась в дом, который Селина в тот момент самозабвенно пылесосила, а потому ничего не слышала, выскочила на балкон — и дальше Селина, последовавшая за ней, увидела на балконе только подругу, а под балконом — труп своего мальчика. В гроб малыша Селина подбросила любимого плюшевого кролика сына Элис, так чтобы мальчишка, наклонившийся проститься с другом, его увидел. А когда пришел день рожденья мальчика Элис, во время праздника при донельзя подозрительных обстоятельствах умерла его бабушка. Дальше — трупов больше.
«Материнский инстинкт», на чем настаивают титры, является одновременно и экранизацией романа бельгийки Барбары Абель 2012 года, и ремейком фильма, снятого по нему же в Бельгии в 2018 году и взявшего все местные «Оскары». Успех той, первой экранизации — в том, что авторы дальновидно переместили действие романа из наших дней в начало 1960-х, когда жены-домохозяйки целыми днями варились в соку по-тогдашнему навязчиво-пестрых интерьеров собственных домиков. «Что она про меня думает на самом деле?», «А почему она так посмотрела?», «А что она там так долго копалась, в том углу садика?» — где же и расцвесть всей этой паранойе, как не в сознании двух женщин, ополоумевших от круглосуточного заточения в четырех стенах в окружении знакомых до зубной боли диванчиков и подушечек? Бельгийцы эти подушечки и диванчики смаковали.
Фото: Вольга
Фото: Вольга
Фото: Вольга
Фото: Вольга
Фото: Вольга
Фото: Вольга
Фото: Вольга
Фото: Вольга
Фото: Вольга
Фото: Вольга
Американский ремейк стал режиссерским дебютом знаменитого французского оператора Бенуа Деломма. Его прославил фильм «Аромат зеленой папайи» Чан Ань Хунга (1993), для которого он воссоздал в парижском павильоне Сайгон рубежа собственно 1950–1960-х годов. Деломм разработал особую оптику: максимально расфокусированный фон, глубоко проложенные тени, так чтобы лица актеров становились пусть и тусклыми, но единственными магнитами зрительского внимания. Деломм остается верен этой оптике вот уже 30 лет, что бы он ни снимал. Так снят и «Материнский инстинкт» — режиссер-дебютант остался стоять и за камерой. Лица, к которым он в этот раз примагничивает зрителя, ему снимать не впервой: Джессику Честейн он изучил во время съемок «Самого пьяного округа в мире» (2012), Энн Хэтауэй — в прекрасном фильме «Один день» (2011) датчанки Лоне Схерфиг.
Так что не только главным, а и единственным в прямом смысле аттракционом (учитывая, что все подушки — в тени) становятся они. Чтобы понять, в каком именно виде актрисы здесь предстают, достаточно сказать, что в американской версии время действия еще более уточнено: это время предвыборной гонки будущего президента Кеннеди. А значит, в ход идут розовые шляпы-таблетки и голубые платья-безрукавки в стиле Джеки, а линия подводки для глаз уходит далеко за веко. В подобном визаже Честейн и Хэтауэй становятся совершенно неотличимы от двух других актрис, сегодня основательно позабытых, но в начале 1960-х наслаждавшихся великой славой. Честейн — это Эва Мари Сейнт, хотя и с предсказуемыми в случае Честейн вкраплениями, в зависимости от ее мимических гримас в той или иной сцене, Мэрилин Монро и Марлен Дитрих. Энн Хэтауэй — это Энн Бенкрофт с предсказуемыми уже в случае Хэтауэй аналогичными вкраплениями Лайзы Миннелли и Мирей Матье. Но, как видите, вкрапления — и те соответствуют эпохе.
Разглядывать это странное мерцание ликов и повадок актрис давних времен сквозь лики и повадки актрис нынешних — для киномана занятие гипнотическое и азартное. Что же до детективной интриги, то она совсем не так захватывает — но это прискорбное обстоятельство все же целиком на совести автора книги. И хоть когда-то, на заре своей писательской карьеры, Барбара Абель удостоилась самого престижного во франкоязычном мире приза детективного фестиваля в Коньяке, она все же не Стюарт Тёртон. Многообещающая завязка романа и, соотвественно, фильма, развивается самым предсказуемым и тривиальным образом. Перевалив за середину, детектив превращается в кроваво-психологический гиньоль: в ход пущены вскрытые вены, удушливый газ, чувство вины за смерть близких и ощущение неловкости, какое могут вызывать люди, только что пережившие потерю. Финал, в котором две подруги крадутся и ползают друг за другом по дому, больше всего напоминает сцены из «Что случилось с Беби Джейн?», где великие Бетт Дэвис и Джоан Кроуфорд сыграли такую же паранойяльную ненависть двух сестер, заточенных в одном доме. Тот знаменитый фильм вышел в 1962 году — все же очень похоже, что основной своей задачей Бенуа Деломм определил именно верность эпохе.
В прокате с 28 марта
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram