«Путь на пользу»
Как Крым впервые присоединился к России
Десять лет назад, 18 марта 2014 года, президент Владимир Путин объявил о возвращении Крыма в состав России. В связи с этим «Ъ» напоминает читателям, как Крым впервые оказался в составе российского государства в 1783 году и кто принимал участие в этом процессе.
Вид на турецкий порт и город Ак-Яра, нынешний Севастополь
Фото: Christian Gottfried Heinrich Gei?ler
Вид на турецкий порт и город Ак-Яра, нынешний Севастополь
Фото: Christian Gottfried Heinrich Gei?ler
Тот самый Мюнхгаузен
«Однажды после жаркого сражения с турками мы захватили неприятельскую крепость,— рассказывал своим слушателям отставной вояка и страстный охотник.— Я первый ворвался в нее и, прогнав из крепости всех турок, подскакал к колодцу — напоить разгоряченного коня. Конь пил и никак не мог утолить свою жажду. Прошло несколько часов, а он все не отрывался от колодца. Что за чудо! Я был изумлен. Но вдруг позади меня послышался странный плеск. Я посмотрел назад и от удивления чуть не свалился с седла. Оказалось, что вся задняя часть моего коня была отрезана начисто и вода, которую он пил, свободно выливалась позади, не задерживаясь у него в животе! От этого за моей спиной образовалось обширное озеро. Я был ошеломлен. Что за странность? Но вот прискакал ко мне один из моих солдат, и загадка мигом объяснилась. Когда я скакал за врагами и ворвался в ворота неприятельской крепости, турки как раз в эту минуту захлопнули эти ворота и отрезали заднюю половину моего коня. Словно разрубили его пополам! Эта задняя половина некоторое время оставалась неподалеку от ворот, брыкаясь и разгоняя турок ударами копыт, а затем ускакала на соседний луг».
Этот фрагмент книги Рудольфа Эриха Распе, написанной по мотивам рассказов знаменитого барона Мюнхгаузена, многим знаком с детства. И давно ни для кого не секрет, что у книжного Мюнхгаузена был реальный прототип. Настоящий барон родился 11 мая 1720 года в городке Боденвердер (сейчас Нижняя Саксония, ФРГ), а 18 лет от роду прибыл в Санкт-Петербург в составе свиты его светлости герцога Антона Ульриха Брауншвейг-Вольфенбюттельского — жениха великой княжны Анны Леопольдовны (1718–1746). Немедленно по прибытии Мюнхгаузен отправился на юг в действующую армию под командованием 55-летнего генерал-фельдмаршала Христофора Миниха. На следующий год Мюнхгаузен стал корнетом Брауншвейгского полка тяжелых кирасир, шефом которого был его герцог, а еще через год, в 1740-м, получил чин поручика. Карьеру молодого саксонца несколько замедлил переворот, приведший дочь Петра I Елизавету к власти, а Анну Леопольдовну — в тюрьму и ссылку, зато в 1744 году именно он командовал эскортом, встречавшим в Риге юную принцессу Софью Августу Фредерику Ангальт-Цербстскую — будущую Екатерину II.
В 1750-м 30-летний кирасирский поручик Мюнхгаузен оставил российскую службу и с женой Якобиной вернулся домой в Боденвердер, рассказывать свои басни.
Единственной войной, в которой он принимал участие, была турецкая кампания Миниха (1735–1739 годы), в ходе которой 62-тысячный русский корпус впервые вступил Крым, взяв штурмом османские укрепления Перекопа и заняв Бахчисарай.
Велик был бы соблазн предположить, что половина коня корнета пыталась утолить жажду у Бахчисарайского фонтана, но в Крым Мюнхгаузен опоздал: Миних занял Крым в начале лета 1736 года и почти сразу после этого из-за эпидемии в лагере и растянутых коммуникаций в полной кочевников степи отступил с полуострова. На следующий год туда наведался корпус генерал-фельдмаршала Петра Ласси — ирландца на русской службе: он снова занял Бахчисарай и снова вынужден был его оставить из-за сложностей логистики. Мюнхгаузен успел на театр военных действий на Днестре, где все складывалось не слишком оптимистично для русских войск, несших существенные потери. Вопреки всему, осенью 1739 года войска Миниха заняли Хотин (ныне на Украине) и Яссы (ныне в Румынии). Но малоутешительным результатом этой войны стал Белградский мирный договор, по которому за Россией оставались Азов (при условии срытия крепости) и несколько участков земли в Среднем Поднепровье. России запрещалось иметь флот на Азовском и Черном морях, турки получали крепость при устье Кубани, а Большая и Малая Кабарда провозглашались независимым буферным государством между Турцией и Россией.
Статус Крыма оставался неизменным: Перекопские укрепления и Южный берег контролировала Турция, остальная территория полуострова и прилежащие причерноморские и приазовские степи принадлежали крымскому хану, вассалу султана. Но барон Мюнхгаузен все же помог делу присоединения Крыма к Российской империи: несмотря на успешные рейды Миниха и Ласси, это выглядело как невыполнимая задача, а он привез в Россию женщину, которая ее решила.
Алмазная шпага
Статус Крыма, в котором его оставил Белградский мир между Россией и Турцией, не менялся несколько столетий — с тех пор как в 1470-х османы овладели генуэзскими колониями на Южном берегу полуострова. Генуэзцы, в свою очередь, базировались в пунктах, известных еще с античных времен: греки освоили побережье Крыма во времена Великой колонизации в VII веке до нашей эры, когда один только Милет вывел на берега Черного моря около 90 колоний, занятых среди прочего поставками зерна в регион Средиземного моря.
В конечном итоге крымские колонии остались за Византией, и есть мнение, что русский форпост в виде Тмутараканского княжества в Тамани, существовавшего в X–XII веках, был создан не без участия Константинополя. Средневековые генуэзские колонии в Крыму стали результатом компромиссов, на которые приходилось идти дряхлеющей Византийской империи, и в течение 20 лет после ее окончательного падения в 1453 году колонии перестали существовать. Черное море на 300 лет стало Османским озером.
Но все имеет свой конец. Россию категорически не устраивали условия Белградского мира. Императрица Екатерина, взошедшая на престол в 1762-м, с интересом посматривала на юг.
В марте 1764 года, 260 лет назад, Екатерина учредила Новороссийскую губернию, в которую вошли, в частности, Бахмутская провинция и некоторые земли на Левом берегу Днепра, в которых Россия селила сербов и других славян, уезжавших на российскую территорию из-под власти султана. В 1765 году столицей Новороссии был объявлен город Кременчуг. Первым наместником Новороссии стал генерал-поручик Алексей Петрович Мельгунов. Одной из задач Новороссии было создание надежного рубежа против крымских татар, которым принадлежали степи к северу от Перекопа. Татары все еще тревожили южные российские границы набегами и уводили в рабство сотни пленных.
В 1768 году Турция открыла военные действия против России: нарушением мира она сочла рейд запорожских казаков, сражавшихся с польскими конфедератами, в Балту (ныне Одесская область Украины) и Дубоссары (ныне Молдавия). Турки, по всей видимости, недооценили военный потенциал Российской империи и вскоре оказались вынуждены вести боевые действия не только на Днестре и Кубани, но и на Средиземном море, куда вошел русский военно-морской флот. В ходе кампании корпус генерал-аншефа князя Василия Михайловича Долгорукова (в возрасте 16 лет князь получил чин поручика за то, что первым взобрался на перекопские укрепления во время похода Миниха 35 лет назад) занял Крым и принудил к бегству крымского хана Селима. На его место под внимательным наблюдением русских военных бахчисарайские беи избрали Сахиба II Гирея.
Сахиб Гирей, презрев вассальные обязательства по отношению к султану в Константинополе, подписал 1 ноября 1772 года в Карасубазаре (ныне Белогорск) договор с Российской империей в лице князя Долгорукова. По этому договору Крым объявлялся российским протекторатом. В крепостях и портах Кинбурн, Керчь и Еникале оставался российский гарнизон, 10 тыс. русских, освобожденных из крымского плена, получили право отправиться домой. 29 января 1773 года Карасубазарский трактат ратифицировала императрица Екатерина.
В июле 1774 года Россия и Турция подписали Кючук-Кайнарджийский мирный договор, в который были включены и пункты Карасубазарского трактата. Татары Крыма получали независимость от Османской империи по всем вопросам, кроме религиозных. Россия также передавала татарам фактически занятые русскими войсками территории в Крыму, на левом берегу Днепра в его нижнем течении (ныне Херсонская область РФ), в Приазовье от берега моря до границы Новороссии и вдоль правого берега Кубани, которая становилась теперь северной османской границей. Азов, Кинбурн, Керчь и Еникале оставались за Россией. Империя вернула себе право иметь военный флот в Черном море, ее корабли получили в турецких портах те же преимущества, что и корабли Англии и Франции. Россия получила право прохода кораблей через черноморские проливы, право защиты и покровительства христиан в Дунайских княжествах, а также 4,5 млн руб. контрибуции. Князь Долгоруков получил в награду за Крым шпагу с алмазами, алмазы к ордену Святого Андрея Первозванного и право добавить к фамилии титул Крымский.
«Обещанную защиту дать хану»
Защита Суворовым крымского берега от турецкого флота
Фото: О.Г. Гейзер
Защита Суворовым крымского берега от турецкого флота
Фото: О.Г. Гейзер
С Крымом и татарами, однако, все вышло не так гладко, как хотелось. Во-первых, на полуострове появился претендент на ханский престол в лице Девлет-Гирея IV. Он высадился в Крыму, когда в полевом лагере в Кючуке граф Петр Александрович Румянцев уже вел дело к подписанию мира. Узнав о высадке Девлет-Гирея, Сахиб Гирей бежал в Турцию и больше уже не возвращался в Крым до своей смерти в 1807-м.
Десантному корпусу Девлета под Алуштой дал бой отряд 27-летнего гренадерского подполковника Михаила Кутузова, который в этом деле был ранен навылет в левый висок. От смерти в результате опаснейшего ранения Кутузова спас военный врач Жан Массо, француз на русской службе, смелый экспериментатор в области нейрохирургии. Кутузова представили к Георгиевскому кресту 4 степени и за счет казны отправили на лечение в Австрию.
Девлету тем не менее удалось вернуть себе ханский трон в Бахчисарае, который он уже занимал с 1769 по 1770 год.
Девлет при поддержке части знати и мулл заявил султану Абдулгамиду III, что не признает дарованной русскими независимости Крыма от осман. Он потребовал расторжения мирных соглашений, но султан не хотел возобновления войны и воздержался от такого шага.
При этом султан не спешил и выполнять договоры: к ноябрю 1776 года, спустя больше двух лет после подписания мира, османский гарнизон все еще стоял в Каффе (ныне Феодосия). Это дало повод генерал-поручику Александру Александровичу Прозоровскому занять с русским корпусом укрепления на Перекопе. В это же время царевич Шахин-Гирей из рода Гиреев, объявивший себя при российской поддержке ханом Кубани, сосредоточил свои силы в Тамани. 17 декабря 1776 года с корпусом Прозоровского соединились части под командованием генерал-поручика графа Александра Васильевича Суворова, который в начале 1777 вступил в командование 20-тысячным русским корпусом и открыл боевые действия против Девлет-Гирея. В марте к Суворову присоединился Шахин-Гирей. 20 марта русский полк занял крепость и порт в Каффе; турецкие войска отбыли в Стамбул, Девлет-Гирей бежал с ними, а Шахин-Гирей был избран ханом.
Шахин предусмотрительно попросил Суворова и Прозоровского оставить часть войск в лагере у Ак-Мечети (ныне Симферополь). Поначалу крымские татары встречали его приветливо, поскольку им не нравились попытки Девлета преследовать сторонников первого пророссийского хана Сахиба. Но Шахин оказался излишне самонадеянным: он приступил к непопулярным земельным и военным реформам, и уже к концу 1777 года это привело к восстанию, с удовольствием поддержанному из Стамбула. В декабре на полуостров прибыл новый претендент на бахчисарайский трон, Селим Гирей III, но успеха он не добился: восстание было подавлено русскими.
В марте 1778 года Прозоровского во главе находящегося в Крыму корпуса сменил Суворов, который приступил к реорганизации русского военного присутствия на полуострове. Помимо крепостей, русские построили 40 полевых укреплений с гарнизонами, которые располагали артиллерией в количестве 90 стволов. Кроме того, Суворов сначала добился ухода турецкой эскадры, стоявшей у крымского берега, лишив турок возможности пополнять запасы пресной воды, а затем два раза, в июле и сентябре, воспрепятствовал попыткам османского флота высадить на полуострове войска. В это же время Суворов по поручению новороссийского губернатора князя Григория Александровича Потемкина содействовал принятию российского подданства и высленеию в Новороссию крымских христиан — главным образом армян и греков. По подсчетам историков, с мая по сентябрь 1778 года Крым покинули более 30 тысяч человек. Хана Шахина это привело в ярость: Крым лишился значительной части своего экономически-активного населения. Но имперская казна выплатила Крыму компенсацию в 100 тысяч рублей — примерно по три рубля за каждого переселенца.
10 марта 1779 года Россия и Турция подписали Айналы-Кавкаскую конвенцию, дополнившую Кючук-Кайнарджийский мирный договор: в ней снова признавалось право российских кораблей свободно проходить Проливы, держать гарнизоны в Керчи и Еникале и рассматривать Крым как независимое государство, а Шахин Гирея — как его легитимного правителя.
Все остальные войска, кроме гарнизона Керчи и Еникале, должны были в три месяца оставить Крым. Это требование было исполнено: русский корпус в середине июня ушел и с полуострова, и с правобережья Кубани.
Но Стамбул, не желая до поры до времени вовлекаться в новую войну с русскими, не оставлял надежды восстановить свои права на полуостров и прилегающие к нему территории (которые, надо отметить, сокращались за счет продвижения Российской империи: так, в 1776 году была основана Калмиусская слобода на месте нынешнего Мариуполя), а в 1887 году — Херсон. Осенью 1781 года в Крыму снова вспыхнуло восстание против Шахина — на этот раз во главе движения стояли его старшие братья, Батыр Гирей и Арслан Гирей.
Скорость передачи сообщений была еще невелика, поэтому вести о мятеже достигли столиц уже в начале следующего, 1782 года. В мае Екатерина написала Потемкину: «В Крыму татары начали снова немалые беспокойства … Теперь нужно обещанную защиту дать хану, свои границы и его, нашего друга, охранить». Потемкин в ответ предложил ввести в Крым войска.
«С Крымом достанется и господство в Черном море»
Князь Потёмкин во время встречи с крымским ханом Шахин-Гиреем
Фото: Борис Чориков
Князь Потёмкин во время встречи с крымским ханом Шахин-Гиреем
Фото: Борис Чориков
23 сентября 1782 года князь Потемкин встретился с Шахином в Петровской крепости (ныне Новопетровка в Запорожской области РФ) и сообщил ему о готовности Санкт-Петербурга ввести на полуостров войска, несмотря на возможные возражения Стамбула. 27 сентября генерал-поручик, шотландец на русской службе граф Антон де Бальмен получил приказ вступить в Крым, избрать местом пребывания ставки город Карасубазар и осуществлять оттуда управление Крымской областью.
В этом была некая политическая двусмысленность: войска как будто входили поддержать Шахина и подавить восстание, с которым сам он не мог справиться, но при этом генерал де Бальмен получал полномочия не только командовать армейским корпусом, но и управлять областью. «Вступая в Крым и выполняя все, что следовать может к утверждению Шагин Гирея паки на ханство, обращайтесь, впрочем, с жителями ласково, наказывая оружием, когда нужда дойдет сонмища упорных, но не касайтесь казнями частных людей,— писал Потемкин де Бальмену.— Казни же пусть хан производит своими, если в нем не подействует дух кроткий монархини нашей, который ему сообщен. Если б паче чаяния жители отозвались, что они лучше желают войти в подданство ее императорскому величеству, то отвечайте, что вы, кроме спомоществования хану, другим ничем не уполномочены, однако ж мне о таком происшествии донесите».
Получивший военную поддержку, Шахин справился с повстанцами и намеревался их казнить. Русские «в духе кроткой монархини» спасли от расправы Батыра и Арслана, но двух старшин и десятерых мулл хан 29 декабря 1782 года казнил побиванием камнями. Это вызвало ужас беев, мурз и мулл, и они стали давать понять Потемкину, что предпочли бы правлению Шахина подданство Российской империи. Князю того и надо было. Судьба Крыма решалась: в декабре 1782 года, вернувшись из поездки в Крым и Херсон, Потемкин написал императрице меморандум, в котором, в частности, говорилось: «Вы обязаны возвысить славу России. Посмотрите, кому оспорили, кто что приобрел: Франция взяла Корсику, цесарцы (австрийцы.— “Ъ”) без войны у турков в Молдавии взяли больше, нежели мы. Нет державы в Европе, чтобы не поделили между собой Азии, Африки, Америки. Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить Вас не может, а только покой доставит…
Поверьте, что Вы сим приобретением бессмертную славу получите и такую, какой ни один государь в России еще не имел. С Крымом достанется и господство в Черном море».
Потемкин, безусловно, видел в присоединении Крыма закономерный венец его многолетних усилий по заселению и земледельческой колонизации Новороссии. 14 декабря 1782 года Екатерина ответила Потемкину, что ободряет присоединение Крыма к Российской империи: «Удостоверены мы, что вы, доводя и наклоняя тамошние дела к желаемому нами состоянию и к прямой цели нашей, не упустите употребить все способы завести посреди татарских народов ближайшие связи, поселить в них доброхотство и доверие к стороне нашей, и, когда потребно окажется, склонить их на принесение нам просьбы о принятии их в подданство наше».
«Взять под державу Нашу полуостров Крымский»
8 апреля 1783 в Петербурге Екатерина подписала манифест о присоединении Крыма, который нельзя было публиковать до совершения аннексии. Для завершения дела в Крым отправился Потемкин.
В манифесте Екатерина подробно излагала историю вопроса: «В прошедшую с Портою Оттоманскою войну, когда силы и победы оружия нашего давали нам полное право оставить в пользу нашу Крым, в руках наших бывший, мы сим и другими пространными завоеваниями жертвовали тогда возобновлению доброго согласия и дружбы с Портою Оттоманскою, преобразив на тот конец народы Татарские в область вольную и независимую, чтоб удалить навсегда случаи и способы к распрям и остуде, происходившим часто между Россией и Портою в прежнем Татар состоянии,— говорилось в манифесте (он хранится в Российском Государственном Историческом Архиве).— Не достигли мы однако ж в пределах той части Империи Нашей тишины и безопасности, кои долженствовали быть плодами сего постановления. Татары, преклоняясь на чужие внушения, тотчас стали действовать вопреки собственному благу, от нас им дарованному. Избранный ими в таковой перемене бытия их самовластный хан (Сахиб Гирей.— “Ъ”) был вытеснен из места и отчизны пришлецом (Девлетом.— “Ъ”), который готовился возвратить их под иго прежнего господства… В таковых обстоятельствах принуждены мы были для сохранения целости здания, нами воздвигнутого, одного из лучших наших от войны приобретения, принять благонамеренных татар в наше покровительство, доставив им свободу избрать себе на место Сагиб-Гирея другого законного хана и установить его правление». Для этого, пишет Екатерина, в Крым были введены войска, и едва не возобновилась война с Портой. «Благодарение Всевышнему! Миновала тогда сия гроза признанием со стороны Порты законного и самовластного хана в лице Шагин-Гирея. Произведение сего перелома обошлось империи нашей не дешево; но мы, по крайней мере, чаяли, что оное наградится будущею от соседства безопасностью».
Екатерина понимала, что аннексия может как минимум вызвать возражения, а в худшем случае — дать повод к войне. Поэтому она предпочитала многословно объяснить свою позицию. «Поднявшийся в прошлом году новый мятеж (Батыра и Арслана.— “Ъ”), коего истинные начала от нас не скрыты, принудил нас опять к полному вооружению и к новому отряду войск наших в Крым и на Кубанскую сторону». «Без них не могли бы существовать мир, тишина и устройство посреди татар, когда деятельное многих лет испытание всячески уже доказывает, что как прежнее их подчинение Порте было поводом к остуде и распрям между обеими державами, так и преобразование их в вольную область, при неспособности их ко вкушению плодов таковой свободы, служит ко всегдашним для нас беспокойствам, убыткам и утруждению войск наших. Свету известно, что имев со стороны нашей столь справедливые причины не один раз вводить войска наши в Татарскую область, доколе интересы государства нашего могли согласовать с надеждою лучшего, не присвоили мы там себе начальства». Но режим создания буферной зоны, где власть сохранялась бы за татарами, не оправдал себя, дает понять Екатерина: Россия продолжала нести материальные издержки, которые императрица оценила в 12 миллионов рублей, и потери в людях. Кроме того, Стамбул прислал на остров Таман чиновника в войском, а когда Шахин Гирей прислал поинтересоваться, на каком основании там появился турецкий гарнизон, турки публично отрубили посланнику голову.
Этот инцидент, полагает Екатерина, «уничтожает прежние наши взаимные обязательства о вольности и независимости татарских народов; удостоверяет нас, что предположение наше при заключении мира, сделав татар независимыми, не довлеет к тому, чтоб чрез сие исторгнуть все поводы к распрям… и поставляет нас во все те права, кои победами нашими в последнюю войну приобретены были и существовали в полной мере до заключения мира.
Для того, по долгу предлежащего нам попечения о благе и величии отечества, стараясь пользу и безопасность его утвердить, как равно полагая средством навсегда отдаляющим неприятные причины, возмущающие вечный мир между Империями Всероссийскою и Оттоманскою заключенный, который мы навсегда сохранить искренно желаем, не меньше же и в замену и удовлетворение убытков наших решились мы взять под державу нашу полуостров Крымский, остров Таман и всю Кубанскую сторону».
Жителям Крыма и Кубани Екатерина обещала «свято и непоколебимо… содержать их наравне с природными нашими подданными, охранять и защищать их лица, имущество, храмы и природную веру, коей свободное отправление со всеми законными обрядами пребудет неприкосновенно; и дозволить напоследок каждому из них состоянию все те правости и преимущества, каковыми таковое в России пользуется; напротив чего от благодарности новых наших подданных требуем и ожидаем мы, что они в счастливом своем превращении из мятежа и неустройства в мир, тишину и порядок законный потщатся верностью, усердием и благонравием уподобиться древним нашим подданным и заслуживать наравне с ними монаршую нашу милость и щедроту».
«Так покойны и веселы, как бы век жили у нас»
Русский военный лагерь у Карасубазара в Крыму
Фото: Михаил Иванов
Русский военный лагерь у Карасубазара в Крыму
Фото: Михаил Иванов
Князь Потемкин встретился с Шахин Гиреем в Херсоне, и вскоре было объявлено о его отречении. Князь Потемкин поручил Суворову и генерал-поручику Павлу Сергеевичу Потемкину привести кубанских ногайцев к присяге Екатерине II в день ее восшествия на престол, 28 июня. В тот же день в Крыму манифест Екатерины зачитали представителям крымской знати, собранным на вершине Белой скалы у Карасубазара. Князь Григорий Потемкин, которого после аннексии Крыма стали именовать «Таврическим», принял присягу собравшихся на верность русской императрице. Присяга сопровождалась скачками, состязаниями и орудийным салютом.
Командующий русскими войсками в Крыму граф Бальмен имел предписание строго «примечать» «при обнародовании манифеста за поступками татар, не дозволяя делать собраний народу». В то же время командующий получил приказ, согласно которому «все войска, пребывающие на Крымском полуострове, обращались с жителями дружелюбно, не чиня отнюдь обид, чему подавать пример имеют начальники и полевые командиры»: «Я, сие высочайшее повеление объявляя, подтверждаю и то, что в противном случае будет от меня взыскание по всей строгости законов»,— писал Потемкин Бальмену за несколько дней до церемонии в Карасубазаре. У берегов полуострова заняла свои позиции Азовская эскадра, но применять силу не пришлось: жители Крыма нигде не проявляли недовольства.
10 июля князь Потемкин сообщил Екатерине из Карасубазара, что «все знатные уже присягнули, теперь за ними последуют и все. Вам еще то приятнее и славнее, что все прибегли под державу Вашу с радостию.
Правда, было много затруднения по причине робости татар, которые боялись нарушения закона, но по уверениям моим, сделанным их присланным, теперь так покойны и веселы, как бы век жили у нас». Еще через неделю князь представил к наградам за присоединение Крыма генералов Суворова, Бальмена и Павла Потемкина, а также русского резидента при хане, генерала Сергея Лазаревича Лашкарева.
Впрочем, не все крымские татары с радостью приняли российское подданство: часть недовольных предпочла уехать на территорию Турции. Из-за войн и волнений население полуострова итак сильно сократилось в течение XVIII века. За несколько лет до аннексии Потемкин сам инициировал выселение с полуострова христиан. К 1785 году в Крыму оставалось, по некоторым данным, около 92 тыс. человек. Но уже в 1802 году только крымских татар на полуострове насчитывалось около 140 тыс.; кроме того, сразу же после присоединения на новую территорию с уникальным климатом стали приезжать поощряемые Потемкиным переселенцы-колонисты из «старых» губерний.
Европейские державы были поглощены своими делами и оказались не готовы поддержать требование Турции вернуть Крым и Кубань. Император Австрии Иосиф II был связан с Россией союзным договором 1781 года и пригрозил Стамбулу открытием боевых действий на Дунае в случае начала русско-турецкой войны. Французы попытались дипломатично намекнуть русским на необходимость отказаться от аннексии, но президент коллегии иностранных дел граф Иван Андреевич Остерман напомнил коллегам, что Екатерина II «беспристрастно и равнодушно взирать изволила» на «завладение Корсикой» и вправе ждать «столь же беспристрастного» отношения к присоединению Крыма, направленного исключительно на «успокоение границ» Российской империи.
Эти аргументы возымели действие: в октябре 1783 года французские дипломаты настоятельно рекомендовали османам признать свершившийся факт присоединения Крыма и правого берега Кубани к России.
Турция в итоге прислушалась к этой рекомендации и 28 декабря 1783 года подписала с Россией «Акт о мире, торговле и границах обеих государств», которым отменялась третья статья Кючук-Кайнарджийского мира 1774 года, касающаяся независимости Крыма и Кубани. Россия же признавала турецкие права на крепости Очаков и Суджук-кале (ныне Новороссийск). Очаков будет взят в 1788 году в начале очередной русско-турецкой войны. Суджук-кале турки оставили только в 1819 году.
Григорий Потемкин, которому за присоединение Крыма Екатерина в начале 1784 года пожаловала чин фельдмаршала, принялся за обустройство полуострова. Указом Екатерины II в феврале 1784 года был основан город и порт Севастополь. В начале 1787 года Екатерина II отправилась в большую поездку по своим старым и новым владениям на юге. Побывав в Киеве и Херсоне, она 19 мая пересекла Перекоп, 22 мая обедала в Инкермане, а 23 посетила русскую эскадру на рейде Балаклавы. Императрица посетила Бахчисарай, Карасубазар, Симферополь и Феодосию. Там, на старом ханском монетном дворе, в честь ее визита изготовили две памятные золотые медали — одну из них получила Екатерина, а вторую — австрийский император Иосиф II. На медалях значился девиз: «Путь на пользу». Из Феодосии императрица направилась назад в Петербург. Присоединение Крыма к России было символически завершено.