В прошлом году мы опубликовали экспериментальный список самых перспективных современных сочинителей до 40 лет (см. Ъ от 18 августа 2005 года). Тогда в нем оказалось 13 имен. Но кастинг новых авторов продолжается. Из заявивших о себе в последнее время — Владимир Козлов и Катя Гордон. 33-летний Козлов уже завоевал известность: пока его ровесники выпускают одну книгу, он успел сделать целых четыре. В первых трех — "Гопники", "Школа" и "Варшава" — автор поведал об отрочестве и юности своего автобиографического героя. Минский паренек из спального района оттрубил свое в школе и институте, попробовал несколько профессий, от челнока до переводчика западных детективов. Все козловские книги были похожи друг на друга, проза словно была распределена из одной бочки по нескольким емкостям.
В новом романе "Плацкарта" перед автором стояла более замысловатая задача: от выгодного экстрима "Гопников" нужно было перейти к серой городской повседневности. Писатель даже издателей сменил: из альтернативного Ad Marginem перешел в мейнстримный "Вагриус". Его герой повзрослел, поскучнел, поставил крест на своих музыкальных занятиях и нашел работу в Москве. Съемная квартира, должность сисадмина в небольшой фирме, посещение концерта и милиции как единственные развлечения. Мы так ничего и не узнаем о внутреннем мире героя, зато, что называется, побудем в его шкуре и посмотрим на московскую жизнь его глазами. Только герой сходит с поезда, у автора как будто диктофон автоматически включается, чтобы записывать уличные диалоги. Вот в конторе день рождения сотрудника празднуют: дарят имениннику плоские шуточки и поцелуи по разнарядке. Вот троллейбусная ругань: коренные пассажиры не хотят предъявлять билеты контролеру "кавказской национальности". А вот невеста героя бесстрастно так сообщает, что выходит замуж за другого — торговца автозапчастями: любви предпочитает "стабильность". Эмоции героя остаются за кадром. Зато в кадре постоянно мельтешат рекламные слоганы, уличные вывески и прочие ярлыки.
Если не хватает диалогов, идет чистый фон: "У каждой кассы 'Макдоналдса' толпилось несколько человек. Пахло котлетами и расплавленным сыром. За прилавком, толкая друг друга, суетились парни и девушки с черными козырьками. За ними, стоя в углу, наблюдал усатый мужик в синем свитере с галстуком". Ну какому писателю, даже из тех, кто не может себе позволить обедать в "Пушкине", сейчас в голову придет описывать "Макдоналдс"? Владимир Козлов пишет по принципу "вижу забор — рисую забор". И делает это с удивительной последовательностью. Так что порой его текст едва ли не обретает гипнотичность. Обидно только, что особых глубин здесь не найти. Кажется, Владимир Козлов завис между физиологическим очерком и ко многому обязывающей экзистенциальной прозой. Четвертый роман точно определяет тип его прозы: уже не общий вагон, но еще не "эсвэ".
Катя Гордон в повести "Конченые" обратилась к другой социальной группе — двадцатилетним горожанам. Чем объясняется такой выбор, сразу неясно. Биография у Кати Гордон довольно богатая: она снимает документальное кино, ведет программу на радио "Культура". В конце концов, ее муж — известный радио- и телеведущий Александр Гордон. Судя по этим сведениям, ожидаешь гламурной прозы в духе Оксаны Робски. Но не тут-то было: книга состоит из заметок молодой пофигистки. В роли представителя поколения "икс, игрек или зет" — утонченная особа, москвичка и студентка филфака. Впрочем, учебный процесс получил в повести минимальное отражение. Главная героиня и ее несколько друзей и однокурсников — люди симпатичные и незлобивые, но уж очень недоверчивые. Героиня, например, не доверяет даже печатному слову: "Филологи очень редко бывают умными. Они искренне верят, что кому-то что-то можно рассказать, что можно прочитать то, что написано, не потеряв смысла". Слова отвечают автору полной взаимностью: язык явно не тянет на главную роль в этом повествовании. Несколько живых эпизодов окружены шаблонными рассуждансами: "И тогда, позабыв о Достоевском и Павлове, Адлере и Рембо, можно будет вступить в эту вожделенную мировую секту целеустремленных и успешных, счастливых во что бы то ни стало потребителей, и жизнь превратится в бесконечную стратегическую игру". Кто мешает героине не становиться потребителем и не забывать о Достоевском и Рембо, непонятно.
Герои боятся — и их правда обманывают. На политическом митинге не награждают обещанным пивом. С "Ауди", на которой они собирались рвануть в Крым, крадут колеса. Красавец Бенисио дель Торо, к которому мысленно обращается героиня, ей никогда не ответит. А подруга, которая вроде бы только играла "в декаданс", вдруг действительно кончает жизнь самоубийством. Кажется, "конченые" упустили ключевой момент, когда надо было становиться взрослыми и уходить из родительского дома. Теперь родители сами ушли от них: главную героиню бросил отец, а мать подалась в какую-то секту. У остальных предки "свалили" за границу. Вроде бы все про героев понятно. Но что-то здесь явно не сходится. Например, синие ли чулки носит главная героиня? Если так — она должна больше времени проводить на лекциях и с книжкой. Если нет — то в магазинах. Все-таки удивительно, что в книге 25-летнего автора женского пола нет ни слова о шмотках. Кажется, эта оговорка — по Фрейду.
Владимир Козлов. Плацкарт. М.: Вагриус, 2006
Катя Гордон. Конченые. М.: Предлог, 2006