Фальш-мажор

Фальш-мажор

Рынок антикварных изделий сегодня наводнен фальшивками, которые, как ни странно, не могут распознать даже признанные и авторитетные эксперты. Насколько объективна цена антиквариата, продающегося на рынке, и что сегодня собою представляет этот рынок? Ответы на эти вопросы искал корреспондент "Денег" Валерий Павлов.
Рынок, на котором торгуются антикварные изделия, огромен, его мировой объем составляет около $200 млрд. При этом, по оценкам некоторых западных экспертов, мировой годовой объем полностью белого рынка антиквариата и предметов искусства составляет на сегодняшний день около $27 млрд. Олег Стецюра, президент крупнейшего в России аукционного дома "Гелос": 80% рынка антиквариата имеет серый и черный цвет. Так во всем мире. Серый — это когда вы купили картину, используя кэш, а кассовый аппарат это не зафиксировал. Черный — это украденные картины, фальшаки и т. д. Интересно, что, по официальным данным, в России в год совершается сделок на вполне скромную сумму, по мнению замруководителя Росохранкультуры Анатолия Вилкова, оборот российского антикварного рынка составляет $80-100 млн в год. Если сравнить эти данные с мнением Олега Стецюры о том, что в России оборот всего рынка составляет примерно $1-1,5 млрд, то получается, что минимум 90% антикварного рынка находится в тени.
       Впрочем, рассуждая об объеме рынка, стоит отметить, что многие антикварные вещи перемещаются от дилера к дилеру и обратно, и вряд ли этот оборот можно назвать полноценным. К тому же ряд сделок совершается в целях промоушена, то есть владелец предмета искусства выставляет его на аукцион и сам же покупает анонимно за какую-нибудь баснословную сумму, стимулируя интерес публики. В общей статистике подобные "продажи" также находят свое отражение, но вот к обороту антиквариата они особого отношения не имеют. Сергей Мысин, директор частного "Русского национального музея": Вещи ходят по кругу. Допустим, какому-нибудь чиновнику кто-то купил в подарок серебряный портсигар с хорошим клеймом — взятку в денежном эквиваленте принято давать не во всех случаях. А чиновник, к примеру, не курит, да и вообще портсигар ему не нужен. Он продает его дилеру. В конце концов в процессе круговорота портсигар вполне может вернуться дилеру, который продал его взяткодателю в самом начале. То же самое зачастую происходит и с картинами.
       Произведения искусства также не поддаются объективной оценке. Здесь измеряется деньгами даже не столько стоимость картины или фарфоровой вазы, сколько пафос владельца.
       Обычно, когда одни произведения за год подскакивают в цене на 20% (а бывает, что и на порядок), другие — на 5%, а третьи уверенно идут вниз или вовсе обесцениваются, эксперты объясняют эти метаморфозы спекулятивными моментами. В одном случае какое-то направление в живописи хорошо отпиарили, в другом — два олигарха пободались друг с другом на аукционе и разогрели других олигархов на аналогичные подвиги с работами этого же автора. В третьем — эксперт, специализирующийся на каком-то направлении живописи, признался в ошибке при атрибуции и подорвал доверие к картинам.
       Между тем при всех этих метаморфозах с антикварной картиной, написанной, допустим, двести лет назад, ничего принципиально нового не происходит (понятно, если она хранится в надлежащих условиях). Олег Стецюра: Что такое цена? Это общее мнение людей, готовых отдать деньги за такую-то работу. Это не стоимость товара, это вот эта самая готовность!
       Покупатели диктуют основные тенденции на рынке. До последнего времени тенденции таковы, что самые покупаемые и престижные — изделия Фаберже и картины, принадлежащие кисти представителей классической русской школы Шишкина, Айвазовского, Григорьева, Коровина, Маковского и т. д. Цены на эти произведения доходят до сотен тысяч, миллионов долларов. К примеру, на последнем крупном антикварном аукционе в Нью-Йорке были проданы три фигурки работы фирмы Фаберже: боярин ($1,8 млн) и полицейский ($1,6 млн), а также украинский крестьянин ($1,068 млн). Холст Григорьева "Моряки в кафе. Boui Bouis" ушел за $1,6 млн, "Вид Ревеля" Айвазовского — за $531 тыс., натюрморт Горбатова "Цветы на веранде" обошелся покупателю в $520 тыс.
       Для работы Айвазовского полмиллиона не предел, обычно картины этого художника уходят за цену, превышающую $1 млн. Хотя еще десять лет назад в галерее столичного или петербургского аукционного дома могли одновременно предлагаться для продажи пять-семь крупных полотен Айвазовского, Шишкина, Левитана по цене всего $30-40 тыс.
       Интересно, что все подобные лоты, как правило, выкупают российские покупатели, западных коллекционеров русское искусство мало интересует. Олег Таиров, директор арт-галереи "Бельведер": Труба качает, денег становится больше, нужно их куда-то потратить. Кто потратил и сколько заплатил — никому не ведомо, светиться мало кто хочет. Большая часть покупателей не ценители искусства, а люди, приобретающие антиквариат в инвестиционных целях.
       
Но мастера русской классической школы, те же Шишкин и Левитан, к примеру, считаются вторичными по отношению к европейским художникам, в лучшем случае добротными учениками немцев, итальянцев или голландцев. Хотя их картины стоят зачастую на порядок дороже работ европейских мастеров первого-второго ряда. И на этой разнице в цене можно играть.
       Михаил Перченко, гендиректор ОАО "Московский аукционный дом": Искусствоведческие ошибки касаются художников второго-третьего эшелона, которые неожиданно поднялись вверх. Вот смотрите: есть два художника, оба учились в Дюссельдорфе, оба примерно равны по своей квалификации. Один из них — Киселев (автор работы "Заброшенная мельница".—"Деньги") — уехал в Россию, другой художник — в Данию. Так вот картины Киселева в среднем стоят $150 тыс., а картины его датского коллеги — $3-5 тыс. Накопление ошибок и происходит из-за разницы в цене.
       Так что существует возможность выдавать датчанина за русского автора, подделав его подпись. Этим, собственно, и промышляли владельцы галереи "Русская коллекция" Татьяна и Игорь Преображенские, продавшие почти два десятка фальшивых картин (каждая стоила более $100 тыс.); говорят, одна из таких картин в итоге оказалась даже у Владимира Путина.
       Некоторые эксперты полагают, что популярность отечественного реализма происходит от ментальности и уровня образования нувориша, для которого картина в первую очередь — очень дорогой малиновый пиджак, который к тому же сохраняет свою стоимость или позволяет отмыть капитал. Ментальность среднестатистического мещанина во дворянстве сформирована учебниками "Родная речь" с одиноко стоящей сосной от Шишкина, картинами "Опять двойка" и "Грачи прилетели". Один известный коммерсант заявил корреспонденту, что он подбирает картины, руководствуясь простыми принципами: "Я хочу, чтобы все, что мы изучали в школе, висело у меня дома и чтобы на это смотрели мои дети".
       Андрей Сарабьянов, главный редактор издательства RA ("Русский авангард"): Существует первый, самый примитивный уровень восприятия искусства. Покупатель видит на картине лес, видит мишек, ползающих по деревьям. И больше не видит ничего, ему трудно оценить качество работы художника, ему просто когда-то сказали, что то, что он видит это, хорошо. Но покупатель эволюционирует, самообразовывается. Он вполне способен выйти на новый уровень понимания творчества того же Шишкина.
       Бизнесмен воспринимает картину на уровне "нравится-не нравится". И разумеется, он чувствителен к провенансу, то есть истории нахождения, легенде картины. Ему очень важно, что то самое яйцо, которое он купил, стояло на тумбочке у императора. (Интересно, что в конце 60-х в Нью-Йорке была целая улица, на которой изделия, в т. ч. и Фаберже, штамповались на конвейере, и некоторые эксперты поговаривают, что пять из девяти яиц, купленных предпринимателем Виктором Вексельбергом, имеют проблемы с адекватностью провенанса.) Один из руководителей галереи "Акант", пожелавший остаться неназванным, отметил: "На рынке психологический фактор имеет решающее значение, на нем все крайне субъективно. Искусство продавца состоит в том, чтобы своей шкурой прочувствовать, что 'вот это — пойдет'. Должно быть 'красиво'. У вещи также должно быть имя, с которым связана какая-нибудь легенда".
       В антикварном бизнесе брэнд, легенда имеют большее значение, чем в любом другом, за него приходится максимально доплачивать. Вот "обычная" серебряная ложка начала прошлого века покупается на вес по цене где-то $100 за штуку. Но если на такой же точно ложке стоит клеймо "Фаберже", ее стоимость вырастает в 40 раз — до $4 тыс. Понятно, что в этом случае велик соблазн поставить "клеймо" и на "обычную" вилку. Однако для новых российских ценителей искусства, которые являются основными потребителями всего, что когда-то было made in Russia, и это не сумма.
       Впрочем, в отсутствии вкуса и излишне патриотических настроениях, которые имеют хождение в среде богатых коллекционеров, упрекают не только русских, но и англичан, и американцев, к примеру. Михаил Перченко: По-моему, нет художников хуже, чем американские. Скульптор создает совершенно чудовищные композиции из лошадей и ковбоев, а потом все это "искусство" продается по цене $3-4 млн, причем никто, кроме самих американцев, им не интересуется. Интересно, что в целом американский антикварный рынок имеет последние десять лет прирост 12-14% годовых. Это больше, чем дают в любом американском банке.
       
После того как почти все Шишкины и Айвазовские были раскуплены, а спрос со стороны неофитов от искусства только возрос, на российском рынке появились галереи, активно продвигающие западноевропейскую живопись, авангард, идеализм, Рериха с его горными пейзажами, Восток (Япония и Китай), соцреализм и т. д.
       Примечательно, что под соцреализмом принято понимать не только комбайн на колосящемся поле или "рабочего и колхозницу", но и вообще любое произведение, написанное или отлитое в советскую эпоху. Между тем многие авторы писали свои картины вполне в духе дореволюционной русской школы — большая часть пейзажей, портретов или натюрмортов никаких признаков коммунистической идеологии никогда не выказывала.
       Возросший последнее время интерес к этому жанру эксперты объясняют простотой атрибуции работ (если живы сам художник или его родственники, подлинность картины подтвердить несложно), а также игрой дилеров на повышение. Олег Стецюра: Интерес к соцреализму лоббируют. Я знаю трех экспертов, которые скупали это творчество вагонами. Человек приходит в семью художника, достает пачку долларов и расплачивается. У одного из этих экспертов 4 тыс. работ, у второго — 2,5 тыс. работ, у третьего — около тысячи. Разумеется, все они заинтересованы в подъеме этого рынка. И есть различные способы вызвать интерес покупателя к этим работам.
       Впрочем, иностранные ценители советского искусства также не остались в стороне от игры на рынке, предполагая, что расходы, а следовательно, и риски невелики. Петр Козорезенко, директор аукционного дома "Содружество": С начала перестройки огромное количество произведений соцреализма было вывезено британскими и американскими дилерами за границу. Дилеры, такие как Мэтью Боун, к примеру, ходили по семьям художников, торговались (даже несмотря на копеечные цены) и вывозили картины вагонами. В то время это творчество было недооценено и теперь ждет в хранилищах своего часа.
       Средняя стоимость основной массы работ в конце 80-х — начале 90-х исчислялась сотнями долларов, сейчас же речь обычно идет о тысячах.
       Не меньшим интересом сейчас пользуется и русский авангард, точнее, его отдельные представители. Эксперты в один голос заявляют о том, что авангард — самый подделываемый сегмент рынка, поскольку, во-первых, в России почти нет экспертов по этому направлению, а во-вторых, многие авангардисты не имели профессионального образования и это сказывалось на качестве работ. Андрей Сарабьянов: Я полагаю, что на очереди у российского покупателя — изобразительное искусство 20-30-х годов. Сегодня модным становится авангард, тот же "Бубновый валет", к примеру. По данным Андрея Сарабьянова, цены на авангардистов Кончаловского, Машкова и Фалька за последние десять лет выросли в 20 раз.
       Эксперт по авангарду Анатолий Боровков: Шишкин и Айвазовский свой пик в цене уже прошли. Но люди, которые их купили, будут стараться держать цену. В самом деле, человек купил картину за $1,5 млн. А потом выясняется, что за нее больше $600 тыс. никто не дает, кому это понравится? Это одна из причин, по которой наиболее активно пиарят именно представителей русского реализма. С другой стороны, не все понимают авангард и не везде он считается уместным. К примеру, утром просыпаешься, а в твоей квартире не лес Шишкина и не море Айвазовского, а какие-то непонятные кубики-квадратики. Авангард обычно покупают для офиса, а не для квартиры.
       Облагораживание интерьера помимо позиционирования себя как элиты российского общества, а также инвестирования — один из основных мотивов при выборе картины. Сегодня многие покупатели предлагают эксперту или художнику подобрать картину определенного размера ("на полстены", к примеру), которая гармонировала бы с цветом обоев и мебелью. Именно интерьерными соображениями, а также отсутствием адекватного предложения со стороны торговцев русским реализмом дилеры сегодня пытаются привлечь интерес покупателя к западноевропейским произведениям. Андриан Мельников, директор галереи "Акад***ять***мiя художествъ": Качественной русской живописи сейчас нет, а та, что есть, стоит $1-3 млн. Но можно купить картины европейских художников второго ряда за $30-150 тыс., которые ничуть не хуже.
       Пока же европейское изобразительное искусство занимает в России не более 5% антикварного рынка — для того чтобы в этом убедиться, достаточно посетить любой антикварный салон в Москве или Санкт-Петербурге. В основном продаются работы, бывшие когда-то в известных коллекциях Строгановых, Гагариных, Шереметевых, купленные в европейских галереях (после отмены ввозной пошлины этот процесс активизировался), а также вывезенные из Европы во время войны.
       
Недавние скандалы с одним из главных экспертов Государственной Третьяковской галереи Владимиром Петровым, фактически отказавшимся от десятков собственных атрибуций, а также афера супругов Преображенских несколько пошатнули доверие к рынку антиквариата и остановили его рост. Ведь все полотна у Преображенских сопровождались экспертизой Всероссийского художественного научного реставрационного центра имени Грабаря. Никита Костригин, исполнительный директор галереи "Старые годы" (Санкт-Петербург): Сейчас рынок вымыт, сверхценного на нем почти ничего не осталось. А после известных скандалов с теми же Петровым, Татьяной Преображенской он просто встал. Первые имена, правда, все равно берут, но их на рынке осталось очень немного.
       Почти все опрошенные антиквары утверждают, что недовольны качеством работы экспертов в России, кадры не готовят, настоящих профессионалов в стране мало. Олег Таиров: Скамейка запасных у российских экспертов очень короткая, талантливой молодежи по пальцам сосчитать. Да и самих экспертов на всю страну несколько десятков. В то время как произведений искусства у нас не так уж и много. К примеру, в России сегодня насчитывается два с половиной аукционных дома, торгующих произведениями искусства, в то время как в одном Лондоне их около сорока. Михаил Перченко: Лучшие эксперты — это люди, написавшие монографии по каждому изучаемому художнику. В Европе это дома, которые в течение 300 лет занимаются атрибуцией. Самые известные среди таких экспертов — Ричард Грин, Джонни ван Хэфтэн, семья де Бург.
       Отсутствие юридической ответственности экспертов у многих дилеров и вовсе вызывает раздражение. Эксперт имеет право на ошибку, а финансовую ответственность несет покупатель картины. Олег Стецюра: Никакой серьезной ответственности у экспертов нет. Вот тот же небезызвестный Владимир Петров дезавуировал подлинность около ста работ, под которой он подписался. Подожди, дорогой товарищ, ведь то, что ты подтвердил, становилось Коровиным, Шишкиным, Айвазовским, это сотни тысяч долларов. Так ты хотя бы верни деньги, которые брал за атрибуцию картины. В конечном итоге получилась игра на понижение, рынок упал.
       Некоторые профессионалы видят причины игры на понижение рынка и в корыстном интересе со стороны известных западных аукционных домов, у которых планы на Россию и Китай "расписаны на сто лет вперед". Хотя логично предположить, что сенсационные подробности о количестве фальшивок на рынке (оно оценивается по-разному: обычно называют 10-15%, но самые смелые предположения доходят и до 60%) и скандальные истории с их обнаружением просто хорошая тема для журналиста.
       Между тем большинство авторов второго и третьего ряда вообще никогда не подделывали. А вот количество работ "Айвазовского" уже перевалило за 20 тыс., хотя сам маринист написал всего 3 тыс. картин, еще 1 тыс. он подписал своим ученикам — художник в любой стране всегда испытывает проблемы с наличностью. Известно, что кисти Ван Гога принадлежат четыре картины со знаменитыми подсолнухами, но та, которую продали недавно на японском аукционе за $32 млн, как выяснилось, обязана своим рождением другому художнику.
       Многие отечественные эксперты отмечают, что в смысле подделок западный рынок ничем не отличается от отечественного. Как известно, наиболее престижные западные места торга антиквариатом — аукционные дома Sotheby`s и Christie`s, а также Bonham`s и Phillips. Их услуги недешевы: если стоимость предмета не превышает $100 тыс., с покупателя в пользу дома удерживается 20%, с более дорогих вещей снимается 12%. Продавцу тоже придется раскошелиться — комиссия составит около 10% суммы сделки. Но Михаил Перченко отмечает: Торговля антиквариатом 10-12-этажна. Аукционы Sotheby`s и Christie`s — это где-то седьмой-восьмой этаж. На самых верхних этажах находится около 15 галерей, которые за свой товар отвечают деньгами.
       Думать, что обмануть могут только в России,— заблуждение, те же Sotheby`s и Christie`s постоянно торгуют фальшивками. К примеру, Джоанна, главная оценщица Sotheby`s, заведующая русским отделом, не имеет профильного образования — она дочь дилера, бывшая секретарша. Если раньше у Sotheby`s был девиз "Ищите хорошие вещи для аукционов", то теперь он принципиально изменился на "Ищите русских лохов", а количество подделок на последних "русских" аукционах Christie`s доходило до 60%.
       К примеру, весной 2004 года на аукционе Sotheby`s картина "Пейзаж с ручьем" была атрибутирована как ранняя работа Ивана Шишкина — периода его стажировки в Европе у художников Дюссельдорфской школы. Она была оценена примерно в $1 млн и, кстати, сваталась предпринимателю Борису Березовскому. Оказалось, полотно — подретушированная работа голландского живописца той же Дюссельдорфской школы Маринуса Адриана Куккука. (Некоторые эксперты, в том числе Михаил Перченко, полагают, что Шишкин даже несколько слабее Куккука как художник и ажиотаж вокруг работ именно российского пейзажиста --"третьесортного дюссельдорфца" связан скорее с русской ментальностью, чем с ценностью произведений последнего.) Годом ранее картина была продана на шведском аукционе Bukowskis за $65 тыс. К моменту появления на аукционе в Лондоне ее подлинность была засвидетельствована экспертами Третьяковки и Sotheby`s. Как известно, в итоге картина была снята с аукциона. Но в этом году на том же аукционе появился новый "Шишкин" после того же аукциона Буковски.
       Надежды на то, что в скором будущем с фальшивками на рынке антиквариата будет покончено, нет. На каждое техническое ухищрение (рентген и пр.) всегда найдется какое-нибудь дешевое противоядие (купить, к примеру, недорогую работу, которой столько же лет, сколько и подделываемой картине, и по тому же грунту и холсту рисовать старыми красками). И если покупатель рад обманываться насчет того, что именно это яйцо стояло на царской тумбе, то всегда найдется тот, кто его в этом убедит. Но в любом случае средний рост российского антикварного рынка 15% (в прошлом году) — объективность.
       

ДВОЙНАЯ БУХГАЛТЕРИЯ Жизнь копииста По мнению художника Виктора Андреева, большинство современных экспертов занимаются не искусством, а бухгалтерией, их в первую очередь интересует не содержание и ценность картины, не техника исполнения, а провенанс — на каких выставках гуляла картина, откуда она и т. д. Между тем хороший эксперт, коих, по его мнению, в России остались единицы, должен на глаз определить, что, к примеру, такую-то картину известного итальянского художника дорисовывал другой художник. И должен быть в состоянии даже по телевизионной картинке с выставки определить, сколько в такой-то галерее или салоне фальшивок, а сколько подлинников. Само по себе копирование картин вполне законная деятельность, если у художника есть разрешение Минкульта или одной из его полномочных дочерних организаций. Кроме того, законопослушный копировальщик должен заключать с заказчиком копии договор. Как правило, те, кому копия нужна в криминальных целях, после предложения подписать договор разворачиваются и уходят. По словам Виктора Андреева, копирование известных работ стоимостью от $100 тыс. и выше без договора чревато проблемами для самого художника — его попросту могут убрать как ненужного свидетеля. Заказы российским копировальщикам часто делают европейские "предприниматели", причем время от времени кидают своих подрядчиков. Виктор Андреев: Представьте, мне пришлось стоять на Арбате и продавать копию картины Питера Клааса "Натюрморт с трубками". Эту работу мне заказал высокопоставленный европейский дипломат. Но, по-видимому, решил сбить цену и вовремя не стал выкупать. А у меня правило: если покупатель хоть чуть-чуть нарушает договор, да тем более начинает применять классические приемы психоманипуляций, то он моих картин не увидит. Я картину продам кому угодно, но не ему. Копия картины, как и сама картина, имеет три основные характеристики: научный паспорт, определение применяемых технических приемов, а также используемых материалов. Учебники под редакцией Грабаря, книга Винера "Материалы масляной живописи" и его пособие "Техника живописи", учебники по пластоанатомии — настольные книги копировальщиков. Автор дорогой копии должен быть адекватен мастеру, написавшему картину, в совершенстве владеть его техникой, иначе обман сразу же раскроется. Поэтому заказы на копирование дают топ-мастерам. В этом смысле интересна история с Микеланджело, который, будучи еще никому не известным мастером, безуспешно пытался продать свою статую. По совету одного из своих друзей он отпилил ей руку и закопал статую в своем огороде. Чуть позже он выдал ее за якобы найденное произведение времен Древнего Рима и продал с выгодой. Причем покупатель выразил мнение, что сам Микеланджело не в состоянии был бы создать нечто подобное, только древние мастера были способны на такое чудо. Войти в рынок новичку-копиисту весьма сложно. На самом первом уровне обычно копируют полиграфические репродукции технически сложных работ: Айвазовского, Шишкина или Щербакова, которые упрощаются до символичного напоминания композиции картины-первоисточника. Рынок за год-два быстро насыщается однотипными композициями, и, соответственно, на них теряется спрос. Однако, набив руку, копиист тратит на создание новой композиции меньше времени, существенно усложняет ее, в том числе и за счет мелкой отделки, ранее отработанной на художественных изделиях меньших форматов. Соответственно, увеличиваются объем и сложность работы, повышается вероятность продажи картины за более высокую цену. Кстати, есть и некопируемые работы, прежде всего построенные на малозаметных сложных нюансах тональных и колористических отношений при передаче света, воздуха, теней, со сложной цветовой гаммой многослойной живописи, так называемым валером. Часто в замесы красок основного цвета добавляется немного охры или марса коричневого и т. п., что изменяет спектральные характеристики отраженного света, или, как говорят, цвет смягчается. Колористические отношения также нюансируются полупрозрачными мазками по высохшему красочному слою или по свежему (лессировка). Если художник не знает принципов создания таких работ и у него нет навыков их исполнения, то копирование невозможно. Но такие приемы использовались при создании огромного множества дошедших до нашего времени полотен. Следовательно, качественная копия картины — большая редкость, грамотный эксперт всегда отличит подделку от оригинала.