«Самые страшные часы в моей жизни»

“Ъ” поговорил с жителями белгородского приграничья

Постоянные обстрелы и попытки прорыва диверсионных групп — таким был март для жителей приграничных районов Белгородской области. Многие были вынуждены бежать из дома, бросив все имущество. Таких людей региональные власти расселяют в пунктах временного размещения (ПВР). Корреспондент “Ъ” Эмилия Габдуллина приехала в Старый Оскол и пообщалась с эвакуированными жителями Грайворонского городского округа.

От Белгорода до Старого Оскола — примерно два часа на автомобиле. Здесь открыты несколько пунктов временного размещения для жителей области, уехавших из опасных приграничных территорий. Адреса ПВР публично не раскрывают «в целях безопасности», говорит корреспонденту “Ъ” координатор одного из таких пунктов. По той же причине она отказывается сообщить, сколько у них размещено людей — отметив, что учреждение уже практически заполнено: «Но это не значит, что наши двери закрыты. Мы заселяем родственников тех, кто уже проживает в нашем ПВР». Координатор уверяет, что центр справляется с нагрузкой — люди обеспечены питанием, одеждой, средствами гигиены и всем необходимым: «Круглосуточно на территории ПВР дежурят доктора, с восьми утра до пяти вечера работают психологи. А вообще, помогают все — от властей, которые организуют деятельность ПВР, до волонтерских объединений и просто неравнодушных граждан».

На площадке перед ПВР бегают дети разных возрастов, взрослые выгуливают собак и гладят кошек — или просто курят на лавочках, общаясь с товарищами по несчастью.

А в самом здании как будто детский праздник — в коридоре играет громкая веселая музыка, прыгают аниматоры в костюмах героев мультфильмов. «Это тоже волонтеры,— поясняет координатор.— С детьми мы занимаемся каждый день, они рисуют, читают, играют. Надеемся, что после адаптации запустим образовательную деятельность и дети начнут учиться».

Здесь три типа жилых комнат — на 2, 8 и 16 койко-мест. Они действительно практически полностью заполнены. В 8- и 16-местных комнатах люди спят на двухъярусных кроватях: внизу пожилые люди, на верхних — дети и подростки.

Расстояние между кроватями в большинстве случаев скромное — не более полуметра; в комнатах довольно душно.

«Условия замечательные,— настаивает пожилая женщина.— Мы очень благодарны. Главное, мы сейчас в безопасности. А то, откуда мы приехали,— это был ад».

Большинство постояльцев этого ПВР — жители Грайворонского городского округа. Как ранее писал “Ъ”, именно им пришлось пережить самые мощные обстрелы в десятых числах марта. Затем с 14 марта диверсионно-разведывательные группы (ДРГ) противника несколько раз пытались зайти в Козинку и село Сподарюшино. Позже, 18 марта, губернатор Вячеслав Гладков рассказал, что из округа эвакуированы почти 600 человек. Корреспондент “Ъ” узнала у грайворонцев, что они покидали дома в разные дни — одни выехали уже 12–13 марта, а другие надеялись до последнего, что ситуация наладится. «Я задумалась, что нужно уезжать, 16-го числа — сильно бахало, страшно. Общей эвакуации объявлено не было, люди уезжали сами и через волонтеров. Нам помогли 18-го числа выехать волонтеры,— рассказала жительница Грайворона, которая живет в ПВР с дочкой.— Они привезли нас из дома в подвал городского дворца культуры и спорта, затем в Новоборисовку. Тут как раз в Белгороде начался обстрел, поэтому минут сорок мы переждали в убежище, а потом приехали сюда — у меня здесь родственники».

Как живет прифронтовой Белгород

В другой комнате корреспондент “Ъ” встретила жителей села Козинка. «Мы с мужем, детьми и кошкой выехали 15 марта на своей машине. Перед этим несколько часов ждали в подвале — сильно стреляли. Потом все же рискнули и поехали сами,— сдерживая слезы, рассказывает женщина.— У нас была четкая позиция — оставаться на земле предков до конца. Но стало уже невыносимо. О судьбе нашего дома ничего не известно. Наша кошечка — единственное, что удалось спасти». Она говорит, что ее соседки выехали в тот же день «на бронированных автобусах».

Другая женщина подтверждает, что 15 марта местные власти трижды пытались их вывезти из Козинки. «Раньше мы не думали уезжать, потому что не было такого кошмара, как в тот день. Тогда стреляли по домам "Градами"!» — вспоминает она. В итоге ей с соседями пришлось просидеть в подвале около десяти часов — «самые страшные часы в моей жизни» — пока их не эвакуировали: «Гладков лично приезжал. А над нашим домом повисла "Баба-яга" (массивный дрон ВСУ.— “Ъ”). Только мы сели в автобус и отъехали, и он упал». Но оказалось, что даже в таких условиях не все жители Козинки согласились на эвакуацию. По словам женщин, сейчас в селе нет ни связи, ни электричества, ни газа, но некоторые их знакомые не захотели покидать свои дома. Точнее, подвалы. «Глава сельского поселения умолял их уехать. Говорил, что все они рискуют своей жизнью. Но те "нет" — и все»,— переживает собеседница “Ъ”.

«Я уехал числа 13-го или 14-го из дома на велосипеде. Под шумок кота в рюкзак — и поехал. Газа нет, света нет — что там делать,— рассказывает молодой мужчина из Козинки.— У меня остались знакомые там — один моряк, второй мент. Сидят там без света, без газа в подвале. Как выехал — дозвонился им, говорил, что выехать можно. А они не захотели. Гуманитарку им подкинули, живут как-то».

Жителей попросили уехать от обстрелов

Есть в ПВР и жители Белгорода. Молодая женщина с четырехлетним сыном уехала в Старый Оскол 14 марта. «Ракетная опасность без конца, падало рядом с нами, два дня мы сидели с сыном в тамбуре квартиры. Ребенку ни свежего воздуха, ни спокойствия,— поясняет она, почему решилась переехать в ПВР.— Ребенок уже адаптировался, у него тут много друзей, ему здесь нравится». Сама белгородка — педагог, она ведет уроки дистанционно, прямо из комнаты. Другие постояльцы ПВР рассказывали корреспонденту “Ъ”, что работают на частных лиц, которые на фоне обстрелов закрыли или приостановили бизнес; эвакуированным бюджетникам обещают сохранить полную зарплату.

Люди, с которыми беседовала корреспондент “Ъ”, признаются, что пока не строят планов.

Они не знают, когда вернутся домой — и есть ли куда возвращаться. «Моего дома больше нет,— говорит пожилая женщина из Козинки.— У меня сын в Подмосковье — поеду к нему. А остальные не знают, что дальше делать. Какие тут планы… Мы в чем стояли, в том и бежали».