Око Парижа

Рассказывает Аля Харченко

Собственно, никакого человека по имени Брассай не было — зато был художник, фотограф, скульптор, писатель и кинематографист Дьюла Халас из местечка Брассо в Трансильвании. Переехавший в 1924 году в Париж венгр псевдонимом облегчил фонетические страдания французов, пытавшихся воспроизвести непривычное имя. Хотя превращение в Брассая едва ли тяжело далось фотографу — ради Парижа он был готов и не на такие жертвы. С самого детства Халас был одержим двумя желаниями: жить в Париже и заниматься искусством. Совместить одну мечту с другой долго не удавалось — после окончания первой мировой войны бывшему солдату австро-венгерской армии было запрещено жить во Франции. Однако после нескольких лет, проведенных в Будапеште и Берлине, художник все-таки переезжает в Париж — без гроша в кармане, но с твердым убеждением, что поступает единственно правильным образом.

История Брассая кажется ожившей сказкой именно из-за иррациональности и силы этой веры. Признаться себе в том, что компромиссы не приносят счастья, и бросить все ради детской мечты было сумасшествием — но Дьюла Халас рискнул и выиграл. Первые годы после переезда в Париж Брассай испытывал чуть ли не физическую радость от ежедневного общения с главным городом в своей жизни. Работа (чтобы свести концы с концами, венгр рисовал карикатуры для спортивных журналов, писал рецензии о художественных выставках и все активнее занимался фотографией) занимала весь день — и Брассай пристрастился бродить по Парижу ночью. Эти ночные прогулки, во время которых приятель Генри Миллера и Сальвадора Дали свел знакомство с парижскими ворами и проститутками, и стали сюжетами лучшего цикла фотографий Брассая. После публикации черно-белого "Парижа ночью" Le Temps потрясенно писала об "изобретении совершенно нового стиля"; то, что придуман еще и новый образ Парижа, тогда осознавали немногие.

"Моей целью всегда было показать будни города так, как будто мы открываем его для себя в первый раз",— говорил потом фотограф. Но каждый из его снимков делал это "как будто" ненужной оговоркой: пустоту и загадочность ночного Парижа Брассай на самом деле открывал для себя впервые. Всегда соглашаясь с Прустом в том, что великий артист создает собственную вселенную и в какой-то момент автор и изображаемый им предмет меняются местами, венгр снимал не столько реальный Париж, сколько свою мечту о полуреальном городе с укутанными туманом мостами, влажными булыжниками мостовых и любовниками, делящими скамейку в парке с мирно спящим клошаром. Жизнь города в сумерках фотограф сумел не просто подсмотреть, но и превратить в часть парижского мифа. Восхищавшийся наблюдательностью друга Генри Миллер придумал ему прозвище — Парижский глаз. До самой смерти Брассай не отводил взгляда от любимой модели, сняв тысячи посвященных Парижу кадров. Сам город тоже явно не устал от одного из своих лучших фотографов: несколько лет назад ретроспектива Брассая в Центре Помпиду вызвала настоящее столпотворение. Московская выставка вполне может с ней соперничать: Фонд Брассая привез на ретроспективу 160 работ из серий "Граффити", "Секретный Париж", "Ню", "Превращения", и, конечно, легендарного "Ночного Парижа".