Игры пуритан

В рамках проекта "Культурная среда" в книжном кафе "Буквоед" состоялась встреча с Николасом Блинкоу — популярным британским прозаиком и журналистом, одним из героев переводного бума. Автора залихватских сюжетов слушал СЕРГЕЙ ПОЛОТОВСКИЙ.

       Строго говоря, автор "Кислотников" и "Наркосвященника" все-таки не принадлежит передовому отряду английской литературы, дома он вполне уютно себя чувствует с тиражами 15-25 тыс. экземпляров и стабильным журналистским заработком. А в России и вовсе является одним из героев переводного бума. Собравшейся в "Буквоеде" публике пришлось не только сидеть, но и стоять за столиками книжного кафе. Писатель в щегольски повязанном черно-белом шарфе разместился с переводчицей на невысокой сцене. Для начала визитер рассказал о себе. Главный факт автобиографии — женитьба на Лейле — палестинке из Москвы. Благодаря этому браку Николас Блинкоу прожил несколько лет в Вифлееме, в его романах появились ближневосточные реалии и русские связные, а "Дейли телеграф" и "Нью-Стейтсмэн", левобережный аналог "Спектейтора", не устают печатать его репортажи с места событий.
       Главный коллективный ярлык, который Блинкоу и еще четырнадцать молодых литераторов прицепили себе на входе в литературу, — "Новые пуритане". Как и положено в таких случаях, писатели состряпали манифест, призывающий держаться связного повествования, избегать поэтических вольностей, стремиться к ясности и обладать моральной целью. Главное — избегать языковой барочности. При этом сам же Блинкоу признает, что мудреные редкие слова раздражают его у Уилла Селфа, но у Энтони Берджесса совсем не мешают наслаждаться прозой. "Новые пуритане" — отсылка к старым, первоначальным пуританам — движущей силе Английской революции. Здесь же вся революционность уместилась в один маркетинговый ход. Словом, манифест обернулся шуткой с самого начала.
       Теперь главная мысль Блинкоу, проходящая через все ответы на читательские вопросы разной степени адекватности: литература — прежде всего развлечение, игра. Читатель не должен страдать. Традиционные русские дихотомии: быть или слыть, писать интеллектуально или для народа — Блинкоу отодвигал в сторону со спокойной улыбкой профессионала: "Зейди Смит — отличная писательница, Ирвин Уэлш — прекрасный автор. Их же раскупают. Вот вам высококачественные бестселлеры".
       Когда разобрались с вопросами мастерства, начали спрашивать про все на свете. Одна журналистка "по заданию редактора" попытала Николаса Блинкоу о его "отношении к теории Дарвина: ведь он, как и вы, англичанин, и у вас там с ним были проблемы". Писатель покорно отвечал. После автограф-сессии даже рассказал о личном распорядке дня. "Долгий ленивый завтрак. Пинта эспрессо, яйцо вкрутую, холодная ветчина. Потом прочитываю газету от корки до корки, и когда совсем уже нечем себя занять, сажусь за компьютер". Словом, Блинкоу был мил, приветлив, в меру словоохотлив. Ведь на самом деле он выполнял скорее дипломатическую функцию. "Новый пуританин" приехал в Россию по приглашению Британского совета, чтобы в хорошем свете представить свою страну, или, по крайней мере, всю современную английскую литературу. Задача выполнена.