Теракт в «Крокус Сити Холле»

30.03.2024, 20:37 обновлено 23:35

Девять дней одного зала

Что происходило у мемориала с цветами возле «Крокус Сити Холла» днем 30 марта

30 марта был девятый день гибели людей в «Крокус Сити Холле». Возле мемориала из цветов была панихида, приехали послы почти что из всех дипмиссий, аккредитованных в Москве. Нет, такого еще не было, рассказывает специальный корреспондент «Ъ» Андрей Колесников.

У мемориала возле «Крокуса», который сейчас уже и стихийным-то не назовешь, не так уж много, казалось, людей. Не было такого потока, как неделю назад. Но люди шли — от метро, с автостоянок, с которыми теперь в «Крокусе» плохо дело: почти все закрыты, и даже та подземная, что была открыта еще неделю назад в торговом центре Vegas.

Этих людей, идущих к мемориалу, легко узнать. Да, цветы в руках, но ей-Богу, что-то еще, насчет чего не ошибешься. Это и не скорбные лица (кто-то улыбается, обсуждая что-то по пути с родными или товарищами), и не черные платки на головах женщин (их тоже почти нет), а все-таки что-то, что бросается в глаза. Их всех словно тянет один магнит, и несут к нему ноги. Здесь все те, кому не приехать было бы гораздо тяжелее, чем съездить сегодня, да к обеду вернуться, и еще вся суббота впереди. Вся жизнь.

Цветочный вал полутораметровой высоты растянулся метров на восемьдесят. Цветы, понятно, здесь уже больше недели, и их, наверное, скоро уберут.

И ты хочешь впитать этот цвет и запах, все тяжкие ощущения этого места, потому что кажется, что ты ни в коем случае не должен ничего из этого забыть.

И ты видишь двух женщин, молодую и пожилую, мама и дочь, и сразу понимаешь, что они оттуда. Да, все так и есть.

— Где мы были? — переспрашивает Вера, мама. — Мы были там, прямо в вестибюле, в самом начале. Там, откуда они начали стрелять. Да там никто ничего не понимал!

— Да, мы были у входа,— говорит дочь Дарья,— когда они подъехали. На самом входе стояли только рамка и столик. Никого не было, никто ничего не проверял. Проверяли дальше, где уже показывали билеты. Минуту или две, может, мы стояли в небольшой очереди, чтобы пройти через эту рамку, хотя в ней и не было никакого смысла, потому что возле нее мы никого не видели.

— Я свою сумку положила на столик, а мне Даша говорит: «Мама, а зачем ты положила-то, кто это проверять будет?» — рассказала Вера.

— А потом сзади нас началась вот эта стрельба,— продолжила Даша.— Сначала все думали, что фейерверк, потом мы решили, что это потолок рушится. Там же пол такой мраморный, потолки высокие, эхо такое... И сразу кажется, что крыша на тебя...

— Где же вы укрылись? — спросил я их.

Как работает Центр помощи пострадавшим в «Крокус Сити Холле»

— Там коридор стеклянный, а дальше стена начинается, и там есть одно место, где стена образует такой уголок... С одной стороны стекло и с другой, а между ними стояли три рамки металлоискателя... И вот я маму как-то запихала в этот уголок, и еще несколько человек с нами там оказалось... Потом я помню, что я кричу: «На пол!» — и все ложатся, и они прошли мимо, не заметили нас. Укрытия-то как такового нет, они просто не посмотрели в нашу сторону! Просто прошли мимо.

— Мы не попали в поле их зрения,— подтверждает Вера.— Они торопились внутрь.

— Да, и они реагировали на движение,— кивает Дарья.— Там достаточно было голову повернуть, чтобы пулю получить. Мы просто лежали неподвижно.

— У них, мне кажется, азарт вызывали именно те, кто лежал и кого они заметили, и они расстреливали их как живые мишени,— говорит мама.— Женщину, которая еще билеты продавала, сразу застрелили...

Им просто повезло. Им повезло так, что в голове не укладывается. В их сторону просто не посмотрели.

— Мне, знаете, сразу показалось,— сказала Дарья,— что они немного не в себе. Я видела их близко. Они идут с таким видом... Между собой не разговаривают. Лица просто застывшие. Должны же быть хоть какие-то эмоции. А когда шли мимо нас, я видела — вообще никаких.

— Вы видели их близко? — переспросил ее я.— Это те же люди, которых потом показывали по телевизору? Когда их переловили в Брянской области.

— Ну вот я одного совсем близко видела. Да, которому ухо потом отрезали,— кивнула Дарья.— Это точно он.

Они выбежали из здания сразу.

— Вы у доктора-то были? — спросил я.— Честно говоря, вы не выглядите здоровыми. Кажется, вы с трудом стоите на ногах, — сказал я дочери.

— Я была у психотерапевта,— кивнула она.

— Помог?

— Пока нет,— пожала она плечами.— Но надо попробовать еще проработать.

Она знала какие нужно слова. Проработать.

— Понимаете,— произнесла мама,— ведь мы ни раньше ни позже пришли! Если бы раньше пришли и пошли в зал, то понятно, чем закончилось бы. И если бы чуть попозже,— тоже! Нас кто-то спасает.

— Здесь вы в первый раз? — спросил я.

— Не-ет! — улыбнулась Дарья.— Я каждый год сюда ходила на «Пикник»! Я любительница!

Я-то имел в виду — у мемориала. Но теперь уж не уточнял.

— А вы? — спросил я ее маму.

— Так и меня приобщила! — заулыбалась и мама.

— То есть и вы не первый раз на «Пикнике»?

— Нет-нет! — воскликнула мама. — Совсем не в первый!

— Что-то она в тот день приехала с работы,— продолжила дочь,— говорит: «У меня голова болит». Я говорю: «Ну, значит, не пойдем». Нет, говорит, я все равно пойду!

— И опять пойдете? — неуверенно спросил я.

— А почему нет? — переспросила дочь.

Рядом, у цветочного мемориала, между тем происходили какие-то приготовления. Я видел, что волонтеры встали странным полукругом, потом рассыпались и снова встали. Выстроили ограждения, проход для кого-то. Да и я сам заходил сюда через рамки металлоискателей, и думаю, что так и надо было. Только их тут все эти дни не было.

Потом я узнал, что с утра здесь ждали патриарха Кирилла, есть протокол, по которому его охраняют, поэтому, видимо, и рамки появились. Но патриарх в конце концов не приехал, а был Фома, архиепископ Одинцовский и Красногорский. Он с утра в Родительскую субботу провел панихиду по жертвам теракта.

Я не знал, что к двум часам дня теперь ждали послов. Организацией занимался МИД, и это была хорошая организация. Приехали больше 100 послов. Из стран ЕС, США — да отовсюду.

Главам дипмиссий, рассказали мне в МИДе, отправили ноты с приглашением приехать. Отказов не было, но подтвердили свое участие не все. При этом приехал в итоге и кто-то из тех, кто не подтвердил (то есть были проблемы с проездом на территорию: послов высаживали почти у самого мемориала).

В итоге получилось беспрецедентно. Такого просто никогда раньше не было.

Сейчас впереди, у самого мемориала, стояли студенты колледжа МИД России, и им объясняли:

— Ваша главнейшая задача — отсчитать 20 секунд после начала минуты молчания и выпустить белые шары!

На лицах студентов я видел смятение: похоже, перед ними поставили неожиданно сложную задачу. Они не ожидали. Теперь им предстояло правильно отсчитать.

Причем что было тут еще хорошего. Послы не привыкли опаздывать. То есть было назначено на 14 часов, а они начали подходить к мемориалу где-то с 13:30. У всех в руках цветы. Но кто-то и с венком тоже. Делегация одной из азиатских стран принесла очень большой венок, и два сотрудника дипмиссии отнесли было его медленным шагом к мемориалу. Но тут им сделали сигнал: рано. Они все поняли правильно и таким же медленным и печальным шагом отнесли венок обратно, поближе к своему послу, и застыли возле него, склонив головы.

Послам, как и студентам, как и членам Совета молодых дипломатов МИД России, тоже участвующим в церемонии, раздали белые шарики. Всем сразу не досталось, и я слышал, как послы на разных языках, чаще на русском с разным акцентом упрашивали:

— И мне, и мне! Девушка, а мне?!..

Нет-нет, такого точно еще не было.

Начали ровно в 14:00, ни секундой позже, объявили минуту молчания. Отсчитали 20 секунд (это было проще, чем, видимо, ожидалось, работал метроном), и послы начали отпускать шарики. У кого-то из послов на глазах были слезы. Да и не у одного.

А у одной девушки из колледжа, когда она одной из первых вышла из толпы, положив цветы, так тряслись руки, что я испугался за нее. Ей точно нужна была помощь.

Нападение в «Крокус Сити Холле» прочно связали с Украиной

Я знал, что в теракте погибла выпускница колледжа Татьяна Репина, которая работала в МИДе, в департаменте лингвистического обеспечения, но не переводчицей, а секретарем-машинисткой. Печатала тексты и мечтала, наверное, переводить на каком-нибудь высочайшем уровне. Ей было 22 года.

Над мемориалом на высоте метров десяти кружил чей-то дрон. Наверное, телевизионщиков. Хотелось так думать.

Послы разъехались быстро. Уровень организации был высок.

Я видел, что жажда операторов и фотографов, стоявших на другой стороне мемориала, не удовлетворена. Как-то стремительно все случилось.

Что ж, все их желания удовлетворил посол одной из африканских стран. Он опоздал и застыл у мемориала на пару минут уже в полном одиночестве. Вот он точно не остался незамеченным. Его сняли все.

Траурная музыка перестала играть еще минут через десять.

И тут я вдруг понял, что люди только начинают идти к мемориалу. Я увидел это. Их было уже почти столько, сколько на следующий день после теракта. И шли, и шли.

Просто был еще не вечер.

А вечером, в 19:52 (в это время девять дней назад начался теракт), здесь играл симфонический оркестр Большого театра, дирижировал Валерий Гергиев. Это была музыка Прокофьева из «Ромео и Джульетты», то, что лучше Валерия Гергиева никто и не исполняет.

На стене «Крокус Экспо» шли своим чередом, снизу вверх, возникая и исчезая, фотопортреты жертв теракта. Так тоже никто никогда в Москве не делал. Впрочем, это была и не Москва. Мне кажется, в толпе, собравшейся у мемориала, не было уже ни одного человека, у кого из глаз не лились бы слезы.

Шел сильнейший дождь, на МКАДе вот-вот должна была начаться одна большая пробка, но еще не началась. На стене, как и несколько дней назад, сейчас вылетали из цветов и летели в небо журавли.

Не было ничьих торжественных речей; слава Богу, не было. Выступили двое. Одна девушка рассказала, не называя даже своего имени:

— Я пострадавшая... Одна из пострадавших,— поправилась Наталья Скисова (я потом выяснил фамилию.— А.К.). Перед этим получившая билет... Мне подарили билет на день рождения. И так случилось... Как получилось... Мы вышли оттуда...

Она словно оправдывалась. Да нет, она именно что оправдывалась. Перед теми, чьи фотографии сейчас плыли по стене.

— Мы вышли,— продолжала Наталья Скисова,— благодаря охраннику Осанушкину Алексею, который не бросил нас в трудную минуту. Когда ему было плохо, он все равно вернулся за нами и вывел нас оттуда. А благодарна я ему за то, что не оставил моих детей без мамы.

Она и правда благодарила не за себя.

— Я благодарна Алексею Колобанову, который вытащил меня из дыма, когда я упала,— продолжила она.— Когда мы бежали спасаться, я упала и потеряла сознание, он меня вытащил. Также благодарна ДПС, который по дороге нам помог, когда я упала в обморок. В больнице имени Иноземцева — всем врачам, которые нас там встречали... И в мой день рождения меня выписали из больницы. Как бы я здорова.

Да, она не стала преувеличивать. Вряд ли просто любит прибавлять «как бы».

— Здравствуйте, мои родные, близкие, небезразличные люди, которые здесь сегодня собрались. Я глава небольшой семьи,— у микрофона теперь был Игорь Толпыкин.— Так случилось, что мы в тот день также оказались в «Крокусе». Благодаря Господу нам тоже удалось спастись, мы вышли из «Крокуса», и здесь нашу семью настигло то самое белое «Рено» террористов. Больше всех пострадал мой сынишка Илья. Он отлетел на пять метров. Это было буквально в ста метрах отсюда. Он лежал без дыхания.

Игорь Толпыкин рассказывал ровно, даже, можно сказать, бесстрастно. Никто же не знает, как это дается.

— Спасибо огромное всем неравнодушным людям, простым нашим, родным, которые оказали первую помощь, которые нашли свободную карету «скорой помощи»,— говорил он.— Спасибо тем врачам, которые всю ночь колдовали над ним. Слава Богу, прошла уже вторая операция, его перевели из реанимации к сестре. Сейчас, я думаю, все самое страшное позади. Спасибо всем врачам, всем кудесникам из детской больницы имени Сперанского.

Про Илью Толпыкина много рассказывали в последние дни, но отец говорил впервые.

— Мой сынишка — хоккеист,— добавил он,— и для меня стало откровением, насколько сплоченное хоккейное сообщество... Мы получаем ежедневно поддержку от таких клубов, как калининградский «Янтарь», «Адмирал» из Владивостока, от наших грандов — ЦСКА, «Спартак», «Динамо»... Ребята, низкий поклон! Вы не представляете, как это лечит моего сына... Я хочу закончить словами героя из культового фильма «Брат»: «И я узнал, что у меня есть огромная семья: это вы». Соболезнования всем погибшим.

Снова играл оркестр, дирижировал Валерий Гергиев.

Дождь лил еще сильнее.

Мальчик лет семи все сильнее и сильнее сжимал пальцы правой руки своего отца, который положил ее на плечо ему. Пальцы, казалось, побелели и у него, и у отца.

Никогда больше и нигде не прозвучит так эта музыка.

Так хочется в это верить.