 |
ФОТО: АЛЕКСЕЙ КУДЕНКО  Вокруг соборной мечети Майкопа сносят ветхие дома, чтобы построить медресе. Республика, где до начала 90-х не было мечети, переживает религиозный бум |
"События у нас развивались, как в Нальчике"
В конце февраля на коллегии прокуратуры Адыгеи прокурор республики Михаил Прихленко сделал громкое заявление: "Благодаря слаженной работе прокуратуры, ФСБ и МВД удалось предотвратить развитие событий по такому же варианту, который был испробован экстремистами в Нальчике". Прокурор рассказал, что в республике активизировались религиозные экстремисты, которых поддерживали некоторые религиозные деятели республики. Например, имам мечети города Адыгейска Абази Наджмедин, беженец из Косово, пытавшийся, по мнению прокуратуры, создать в городе ваххабитское подполье. Имам был своевременно смещен с должности, и против него возбуждено уголовное дело.
— События у нас действительно развивались, как в Нальчике,— заявил мне помощник прокурора Адыгеи Василий Гук.
Сначала, по его словам, была драка между студентами из Чечни и местными. (В Нальчике тоже все начиналось со студенческой драки.) Расследуя драку, силовики решили проверить мечеть в Майкопе — было подозрение, что там укрывают раненых боевиков. Имам мечети Хакиров во время облавы оказал сопротивление. В мечети никого не нашли, но в близлежащих районах нашли двух раненых ваххабитов из Нальчика. Их этапировали в КБР. Действия правоохранительных органов были признаны законными.
Заинтересовались и Духовным управлением мусульман (ДУМ). Выяснилось, что при этом управлении был зарегистрирован фонд Всемирного исламского призыва — организации из Ливии, которая в некоторых странах, по словам помощника прокурора, запрещена как террористическая. По линии этой организации в Адыгею поступило $500 тыс. Сейчас этим делом занимаются ФСБ и Росфинмониторинг — выясняют, куда и зачем были направлены средства. "Возможно, деньги шли экстремистам",— говорят в прокуратуре.
На Северном Кавказе последнее время стало модным приводить в пример нальчикские события: глава МВД Дагестана Адильгерей Магомедтагиров, например, недавно заявил, что сумел предотвратить нападение боевиков на Каспийск. А теперь вот и в Адыгее отличились. Я решила встретиться с местными имамами и выяснить, что они думают о раскрытом ФСБ заговоре.
"Я знаю, что этих людей Аллах накажет"
 |
ФОТО: АЛЕКСЕЙ КУДЕНКО Приехав из Косово в Адыгейск, имам Абази получил гражданство России, женился, родил троих детей, поссорился с эфенди и оказался под следствием |
— Какой толк мне от того, что вы напишете? — спрашивает меня имам мечети Руслан Хакиров.— Я уже не верю в справедливость.
После того как имама и его помощника задержали и избили сотрудники РУБОП, за него вступился муфтий Емиж. Главе МВД Адыгеи Василию Смирнову пришлось прилюдно извиниться в мечети. Но через несколько дней Хакиров снова был избит и предупрежден: будет жаловаться на рубоповцев — посадят. Руслан не испугался и подал на милиционеров в суд, но рассмотрение дела затягивается.
В глазах молодого имама жгучая обида. В Нальчике мусульман несколько лет били и унижали, после чего они взяли в руки автоматы. Руслан автомата не возьмет, потому что он знает нормы ислама.
— Я стерплю,— говорит он.— Даже если нет справедливости, моя вера не позволяет мне мстить. Я знаю, что этих людей Аллах накажет.
После избиения имама многие прихожане хотели выйти на демонстрацию. Они спрашивали у Руслана: "Разве можно такое терпеть?" "Будет суд,— отвечал Руслан.— Это дело светских властей. Мы не должны допустить волнений, это будет против нас".
"Мы понимаем, что Россия сейчас находится в сложном положении"
В ассоциации "Всемирный исламский призыв" меня встречают настороженно. Сюда уже приезжала журналистка центрального телеканала, после чего показали сюжет, что эта ливийская организация помогает боевикам лечиться за границей и вербует ваххабитов. То есть ровно то, на что мне намекали в прокуратуре Адыгеи. Но представитель ассоциации доктор Абдусалям соглашается поговорить со мной.
— Мы называемся "Всемирный исламский призыв" не потому, что призываем к насаждению ислама, как это иногда хотят представить, а потому, что призываем мусульман оказывать гуманитарную помощь всем нуждающимся,— говорит помощник и переводчик доктора Абдусаляма Мухамед.
Доктор Абдусалям, маленький седой ливиец, рассказывает, что офис ассоциации в Майкопе был открыт после того, как в 1999 году в Ливии побывала делегация во главе с тогдашним премьером Адыгеи Тхаркаковым и встретилась с лидером Ливийской джамахирии Муамаром Каддафи. "Но почему именно в Адыгее?" — спрашиваю я. Вместо ливийца отвечает Мухамед. В Ливии живет большая адыгская диаспора, они не знают родного языка, но они знают, что они адыги.
"Отношения Ливии с Россией стабильные, поэтому наша организация была официально зарегистрирована в России,— продолжает доктор Абдусалям.— В 2004 году генсек нашей ассоциации Мухаммед Шериф встречался с чиновниками МИДа, мэром Лужковым. Майкопский офис — один из 35 офисов нашей организации, открытых в мире. Большинство в Латинской Америке и Африке, но есть и европейские. Многие люди в Европе хотят изучать ислам, арабский язык, и мы им помогаем. А отстающим странам мы оказываем гуманитарную помощь".
В Адыгее, под Майкопом, "Исламский призыв" построил медицинскую амбулаторию за $100 тыс. Выделил средства Майкопской мечети и православной Майкопской епархии на строительство собора.
Я спрашиваю про $500 тыс., которые, по версии прокуратуры, "Исламский призыв" мог направить экстремистам.
— У нас нет другой цели, кроме помощи людям,— говорит ливиец.— Но мы работаем в другой стране и уважаем ее законы. К нам часто с проверками приходят представители прокуратуры, ФСБ, МВД. Все наши банковские счета прозрачны.
— Во всех странах вас так проверяют? — спрашиваю я.
— Нет. Но мы понимаем, что Россия и ее Северо-Кавказский регион сейчас находятся в сложном положении.
— В конце концов, если бы наша организация была замешана в криминале, нас бы давно закрыли,— резюмирует Мухамед.
Он один из 120 репатриантов, приехавших в Адыгею из Косово. Репатрианты живут в ауле Мафехабль, где фонд построил амбулаторию. В силовых структурах подозревают, что беженцы-мусульмане несут с собой в Адыгею радикальный ислам. Одного из беженцев уже выслали в Турцию. Может быть, поэтому беженцы до сих пор не сняли пленку с окон новых домов и сидят на чемоданах.
"Имам объяснял, что в исламе такого требования нет"
Имам мечети в Адыгейске Наджмедин Абази тоже репатриант из Косово. В середине 90-х он приехал на родину своих предков. Женился, получил гражданство. У Абази родилось трое детей, а в мечети Адыгейска появилось огромное количество прихожан, которые раньше в нее вообще не ходили. За десять лет у имама не возникло проблем с правоохранительными органами и официальными властями. Но в конце прошлого года сотрудники РУБОПа обыскали его дом, а самого Абази увезли в Майкоп, где продержали до утра. В доме Абази нашли "Книгу единобожия" Мухаммада ибн Сулейман ат-Тамими, основоположника ваххабизма, которую Савеловский суд Москвы признал экстремистской литературой. На имама возбудили дело по 282-й статье УК — разжигание ненависти либо вражды по признакам отношения к религии и организация экстремистского сообщества — и с должности его сняли.
Чтобы найти прихожан, я пошла в мечеть, где проповедовал Абази, но она была закрыта на замок. Знакомый бизнесмен Али помог найти Аслана и Рамзана — молодых людей, близких к имаму.
— Ислам в Адыгее, как и везде на Северном Кавказе, оброс местными традициями и обрядами,— говорит Рамзан.— Например, после похорон отмечают семь и 40 дней, почти как в христианстве. Но если в России это отмечают среди близких людей, то на Кавказе собирается весь аул — и всех надо накормить и одарить. Люди из-за этого влезают в огромные долги. А не накрыть столы стыдно, потому что все считают, что так положено по исламу. Вот Наджмедин и объяснял, что это делать необязательно, что в исламе такого требования нет.
Еще имам проповедовал, что необязательно ходить на похороны в шапке и с закрытыми руками, если, к примеру, на улице жара. Против такой позиции также выступали старики-эфенди, по традиции проводящие похоронные обряды.
— Эфенди у нас как жрецы: никто не смеет им возразить,— говорят парни.— А многие из них не знают элементарных норм ислама. Вот на похоронах стоит эфенди и кричит кому-то: "Ты пришел без шапки, не подходи к покойнику!" А какое он имеет право распоряжаться в чужом доме? Он нарушает нормы ислама, понимаете?
— Вы против стариков выступаете?-- спрашиваю я. Парни объясняют, что они стариков уважают. Но имам Абази эфенди возражал. За это его и невзлюбили. Но главная причина неприязни эфенди к имаму оказалась в том, что Абази выступил против услуг, за которые они получали деньги.
— У нас повелось, что за омовение покойника эфенди берет тысячу рублей, за одевание — 500,— говорит Рамзан.— А есть семьи, где еле концы с концами сводят. Когда Наджмедин узнал об этом, он сказал, что мусульманин не может брать за это деньги. Если у человека есть возможность, он сам отблагодарит эфенди, но если нет, он не обязан это делать. Люди были Наджмедину за это очень благодарны. А наши эфенди, получалось, теряли солидный заработок.
Растущее недовольство эфенди использовал мэр города Ким Мамиек. На выборах мэра имам Абази поддержал другого кандидата, которого, кстати, поддерживал и президент республики Хазрет Совмен. Общественность города даже устроила митинг в поддержку второго кандидата, но прошел Ким Мамиек. Мэр Мамиек — бывший начальник ОВД города, имеющий связи в правоохранительных органах, не простил своим оппонентам этого. "Митинг записали на пленку и потом всех, кто туда пришел, поснимали с должностей",— говорит Рамзан.
"Тут вся бородатая диаспора собиралась!"
В кабинете у мэра Адыгейска Кима Мамиека на одной книжной полке Коран и Библия. Сам мэр — коммунист с сорокалетним стажем, глава регионального отделения компартии.
— Если мы будем потакать тем, кто сюда приезжает из-за границы с Кораном, мы можем потерять свои корни,— говорит мэр.— Мы всю жизнь хоронили покойников по своим обрядам, и необязательно было делать все точно по Корану.
Я спрашиваю мэра, неужели теологические споры стали причиной того, что мэр собрал эфенди, глав администраций и депутатов и без согласования с ДУМ отправил в отставку имама.
— Этот попик когда-то прибежал к нам из-за границы грязный и оборванный,— говорит Мамиек о Абази.— А потом молодежь стала вокруг него собираться. Поэтому я собрал стариков, они и решили, что попик этот Адыгейску не нужен. Если мы будем отмалчиваться, мы получим результат, как в Нальчике, где красивые и положительные мальчики с бородками в один день взяли автоматы и стали стрелять.
— Говорят, вы запретили приезжим мусульманам посещать мечеть в Адыгейске, но и местные туда уже не ходят?
— Да тут вся бородатая диаспора собиралась из Краснодарского края,— объясняет Мамиек.— Арабы на иномарках приезжали. Вот я пригласил ФСБ и прокуратуру и сказал: "Будете молча на это смотреть, потом не остановите их". Сейчас в мечети наши эфенди как знают, так и обучают. Ну и что, что не по правилам? Мы сто лет жили со своими правилами, и никто не учил нас жить.
"Это ошибка, следователь поймет и отпустит"
Имам Абази живет в обычной пятиэтажке. Маленький, улыбающийся, с аккуратной бородкой и в шапочке, он встречает меня в дверях подъезда. В комнате кроме меня адвокат Марины Лепшоковой, член ДУМ Адыгеи Султан Магадов и жена Наджмедина Оксана. Для нее Абази и купил "Книгу единобожия" — сам он по-русски не читает, поэтому использовать книгу в проповедях не мог.
— Чтобы жена знала основы ислама, ей надо было прочесть хотя бы одну книгу,— говорит Наджмедин.— Я купил первую, что мне попалась в магазине. Я понятия не имел, что она запрещенная.
Я спрашиваю имама, не жалеет ли он о спорах с эфенди.
— Я просто объяснял, что есть народные традиции, а есть ислам,— говорит Наджмедин.— В Европе мусульмане не надевают на похороны шапки и с коротким рукавом ходят на похороны. Там не уделяют такого внимания внешним проявлениям, потому что это не главное.
— Вас пытаются причислить к ваххабитам,— говорю я.— Они ведь тоже выступают против сложного похоронного обряда.
— Я не знаю о ваххабизме,— отвечает Наджмедин.— Мы себя считаем ханафитами.
Султан объясняет, что ваххабизм — официальная религия Саудовской Аравии — считается радикальным исламом, его приверженцы называются салафитами. Ханафизм — традиционный ислам. В попрании его основ и обвиняют Абази.
— Я не думал, что после десяти лет жизни в Адыгее меня обвинят в экстремизме,— говорит Наджмедин.— Я жду суда, потому что обвинение меня оскорбляет как мусульманина. В исламе есть шесть столпов веры. Третий столп говорит: мусульманин должен верить всем святым книгам, то есть Торе, Библии и Корану. И тот мусульманин, кто не верит в одну из этих книг, не может считать себя мусульманином. Я никак не мог разжигать религиозную рознь, мне пришлось бы тогда отойти от столпов своей религии.
— К сожалению, Наджмедин — наивный человек,— говорит Марина.— Его предупреждали: "Ничего не говори следователям без адвоката!" А он отвечал: "Это ошибка, следователь поймет и меня отпустит".
— Наджмедину в РУБОПе устроили перекрестный допрос на тему религии, а он начал с ними спорить, что-то объяснять,— говорит Марина. — Всю эту беседу они записали, но несколько предложений изменили. Например, в протокол вписали фразу "чистый ислам" — якобы Наджмудин так сказал. А он на самом деле говорил, что ислам один, что нет традиционного и нетрадиционного ислама, а есть люди, которые понимают его так или иначе.
Что такое "Всемирный исламский призыв"
"Если нас будут проверять, то нам же лучше"
— Бывшего имама Абази обвиняют в создании экстремистской организации, у него нашли запрещенную "Книгу единобожия". Почему вы заступились за него? — Скажите, пожалуйста, кто нам сегодня дал список запрещенной литературы? Прокуратура? ФСБ? Я муфтием работаю уже четвертый год, за все это время мы не получали ни одной бумаги от госструктур, что такая-то литература запрещена. Почему я должен верить в запрещение, если сегодня московские магазины свободно продают эту литературу? О том, что эта "Книга единобожия" запрещена, мы узнали в декабре прошлого года, когда имам Адыгейска уже был снят и против него возбудили уголовное дело. Но сегодня все, что на арабском языке написано, запрещено; все, что выпущено за границей, запрещено. И вообще все, что сегодня мы, мусульмане, делаем, все запрещено. На запрещениях воспитать человека невозможно. И нельзя воспитать человека палкой или автоматом. Мы воспитываем молодежь уважать родителей, жену свою, детей, и у нас появляются имамы, к которым тянутся люди. А выходит, мы обучаем ваххабизму и экстремизму. — Имама мечети Майкопа Хакирова тоже задерживали, но он продолжает работать. Выходит, против него ничего нет? — Там будет суд, мы будем добиваться справедливости. Если кто-то распускает слухи и на этом основании милиция приезжает и забирает имама — это незаконно. Но в Адыгее есть силы, которые хотят искусственно создать здесь зону экстремизма и терроризма, устроить здесь нальчикский вариант. Эти люди надеются, что, если в Адыгее поднимется шум, они смогут занять какие-то важные кресла. — В мечетях сейчас часто появляются сотрудники правоохранительных органов. Как реагируют мусульмане? — Пусть проверяют. Я сам написал несколько писем в ФСБ и прокуратуру, мы эти письма одобрили на совете Духовного управления мусульман и отправили. Я не могу ручаться за всех мусульман Адыгеи и Краснодарского края, проверять надо. Если кто-то из мусульман будет призывать к экстремизму, то мы вместе с федеральными органами будем бороться с ними. А если нас будут проверять, то нам же лучше — чистоту мусульман покажут. Нам надоели уже слухи, которые распускают: то в мечети оружие нашли, машинами вывезли, то наркотики. Нам нечего бояться. — Прокуратура утверждала, что при вас работает международная общественная исламская организация, которая якобы финансирует боевиков. — Эта организация очень большую помощь Адыгее оказала. Но если они что-то делают не так, есть налоговая инспекция, есть ФСБ, есть другие органы — пусть следят за ними. Насколько я понимаю, эта организация работает и сегодня, а значит, ничего на нее нет. — Вы вступились за имама Абази, а местные старейшины обвиняют его в ваххабизме. — Там главный, кто обвиняет, считает себя богословом, хотя он вчерашний атеист. Он и писал в газетах: если человек пришел на похороны без головного убора, это ваххабит. Что, я не имею права без головного убора прийти? И если я не соблюдаю 40 дней, я ваххабит? В исламе эти нормы не прописаны. Эти "богословы" путают термины. Говорят, что джихад — это война. Но они обманывают! Самый большой джихад — то, что человек языком совершает, а самый маленький — когда оружие берет в руки. Сегодня из-за того, что ислама не знают, в обществе проблемы. |
Вокруг соборной мечети Майкопа сносят ветхие дома, чтобы построить медресе. Республика, где до начала 90-х не было мечети, переживает религиозный бум
Приехав из Косово в Адыгейск, имам Абази получил гражданство России, женился, родил троих детей, поссорился с эфенди и оказался под следствием
За $100 тыс. ливийцы построили в Адыгее амбулаторию, куда ушли еще $400 тыс., выясняют спецслужбы