|
37,5 градуса по Цельсию |
Напомним, серьезным снижением температуры бизнеса, рассчитываемой "Деньгами", в основном мы обязаны заключению стратегических соглашений между Россией и КНР — событию хотя и предсказуемому, но долгожданному. Весеннее укрепление экономического организма, разумеется, наблюдается. Несмотря на банкротство ЮКОСа, которое при всем его долгосрочном негативном воздействии на экономику обещает быть быстрым, а также очередное торможение реформы РАО "ЕЭС России", положительных симптомов хоть отбавляй. 37,5° С вполне могут превратиться в стандартную для выздоравливающих температуру 36,9-37,1° С. О полном выздоровлении речь, конечно, не идет.
Экс-советник президента РФ Андрей Илларионов с 1999 по 2005 год не переставал утверждать, что экономика России больна "голландской болезнью" (о ней "Деньги" подробно писали в прошлом году в этой же рубрике). На минувшей неделе на круглом столе, посвященном судьбе стабфонда и организованном ИД "Коммерсантъ" и Высшей школой экономики, он диагностировал в России еще четыре географические болезни: аргентинскую, венесуэльскую, саудовскую и зимбабвийскую. По доктору Илларионову, все они есть следствие экономической политики правительства и президента. Аргентинская болезнь, согласно этому диагнозу, выражается в тяжелых последствиях непрерывной государственной борьбы с "отраслевыми диспропорциями" в экономике; венесуэльская — в навязчивом желании использовать собственные сырьевые ресурсы как оружие; саудовская — в специфическом пути развития элиты, де-факто приватизирующей в свою пользу активы страны; наконец, зимбабвийская — это разрушение социальных институтов.
Отметим, что стремление заболеть той или иной географической болезнью российским властям свойственно последние десять лет — практически каждый пример негативного опыта экономической политики разных стран предлагается во властной элите в качестве образца едва ли не еженедельно. Поэтому "Деньги" решили опубликовать краткий справочник страновых болезней, полезный, по крайней мере, для освежения памяти.
Нигерийская болезнь, или генерализированная коррупция. Россия, хотя все основные симптомы этой болезни уже налицо, пока не сталкивалась с настоящей системной коррупцией — ситуацией, когда взяточничество в госаппарате становится единственной целью существования в нем чиновников. Осложнения нигерийской болезни: социальная нестабильность вплоть до потери управляемости. Лучше всего ситуацию осознает Shell, добывающая в Нигерии нефть. Повстанцы-боевики с начала 2006 года жгут в стране нефтяные платформы компании. В России коррупция пока не осознается как нечто серьезное самой властью, никаких внятных попыток бороться с ней на высшем уровне не наблюдается.
Французская болезнь, она же синдром непрерывной национализации. В наиболее яркой форме демонстрировалась во Франции в виде череды приватизации-национализации крупного бизнеса в социальных целях. Внесла весомый вклад во все экономические стагнации в Евросоюзе. Последствия наблюдаются сейчас в ходе студенческих бунтов и забастовок во всей стране. В России пропагандируется сторонниками "мягкой национализации" и управления стратегическими отраслями.
Бразильская болезнь, или региональная акромегалия,— синдром бесконтрольного увеличения расходов региональных властей. В России вроде бы побеждена Бюджетным кодексом, но грозит вернуться в виде бесконечных атак местных властей на средства федерального бюджета, необходимые для реализации типовых "планов развития региона до 2048 года". Обычное следствие бразильской болезни — коррупционные скандалы. На прошлой неделе из-за одного из них ушел в отставку министр финансов Бразилии. Хотя болезнь более или менее побеждена при его личном участии, сам он не удержался от финансовых махинаций в регионах. История вышла громкая — с саунами, девушками, чемоданами наличности и незаконным взломом финансовых счетов в банке, крайне похожая на истории середины 1990-х с российскими чиновниками.
Немецкая болезнь, или синдром социальной сверхзащиты. Лечением Германия занялась только сейчас. Болезнь выражается в деформациях трудового рынка из-за систематической дискриминации прав работодателей по отношению к сотрудникам под флагом "государства всеобщего процветания". В ЕС в той или иной форме симптомы немецкой болезни повсеместны; в России руководителями социальных ведомств эти симптомы считаются чем-то, что необходимо немедленно импортировать на отечественную почву.
Китайская болезнь, или регионарная изоляция реформ. Институциональные реформы в экономике в этом случае локализуются местными регионами-лидерами, до всей страны практически не доходя. В России под угрозой создания показательного региона явно находится Санкт-Петербург.
Туркменская болезнь, или проектная мегаломания. Президент Туркмении Сапармурат Ниязов одержим мегапроектами вроде озера посреди пустыни Каракум или транскаракумской железной дороги. При дикой стоимости и сомнительной экономической ценности они якобы необходимы для "престижа страны" и "будущего коренного изменения всего образа жизни страны". В России отголоски проектной мегаломании наблюдаются в освоении Восточной Сибири.
Индонезийская болезнь, или гиперрегулирование рынков. В середине 1990-х власти этой крупной нефтедобывающей страны были вынуждены из-за стремления удерживать социальные цены на топливо импортировать бензин. В России желание такого контроля проявляется в основном аграриями.
ДМИТРИЙ БУТРИН, МАКСИМ ШИШКИН
|
КОНСИЛИУМ
Какая температура у российского бизнеса? Александр Смоленский, экс-глава банка СБС-Агро: — Бизнес занял выжидательную позицию, он решает главную задачу — сохранить то, что осталось, чтобы не отняли, не слили, не сперли... Меня не оставляет чувство, что чиновники просыпаются с одной мыслью — что бы еще сделать плохое, и, как только сообразят, летят на работу с мигалкой. Сегодня предприниматель не может написать бизнес-план даже на месяц. Виктор Геращенко, председатель совета директоров ЮКОСа: — Минусовая, загранбанки продали долг "Роснефти" аж в декабре, а заявили об этом сейчас — с моральной точки зрения это непотребство. А вот самочувствие олигархического бизнеса отличное — его благосостояние растет. Скоро мы займем все первые места во всех рейтингах миллионеров. Ольга Вдовиченко, председатель внешнеторгового объединения "Машиноимпорт": — Нормальная, хотя некоторую нервозность создает полемика в правительстве по ключевым экономическим вопросам — налоговому администрированию, мерам по борьбе с инфляцией и другим. Опять же не ясно, как правительство будет выполнять обещания по сдерживанию роста цен на топливо. Административными мерами многого не добьешься. Владимир Кондрачук, вице-губернатор Новгородской области, бывший гендиректор компании "Транс Нафта": — Бизнес — труп, поэтому температура у него комнатная. Экономического роста нет, если рост ВВП очистить от доходов нефти и газа, то бизнес можно поминать как звали. Вячеслав Дудка, губернатор Тульской области: — Нормальная. Ничего негативного в марте для бизнеса не случилось, а спад на фондовом рынке был прогнозируемым. Правительство принимало решения в интересах предпринимателей, да и встреча президента с представителями предпринимательских объединений оценивается бизнес-сообществом весьма позитивно. Оптимизма бизнесу и особенно сельхозпроизводителям добавит договоренность правительства и нефтекомпаний о контроле над ростом цен на топливо на период весенних полевых работ. Владимир Груздев, зампред комитета Госдумы по законодательству, совладелец компании "Седьмой континент": — Температура фондового рынка, я думаю, 37°С, а бизнеса в целом на уровне 36°С. Фондовый рынок слегка "перегрет", а самочувствие промпроизводства ниже среднего. Налоговый терроризм, о котором говорил президент, фактически блокирует развитие бизнеса. Кроме того, возможная реанимация в УК конфискации имущества как дополнительной меры наказания может существенно ухудшить формирование инвестиционного климата. Азат Ягафаров, вице-президент "Татнефти": — 36,6°С, потому что цены на нефть высокие. Нефтяные компании будут чувствовать себя еще лучше с принятием поправок в Налоговый кодекс в части дифференциации налога на добычу полезных ископаемых. Это даст толчок росту нефтепромышленности в части прироста запасов и увеличения добычи нефти. Геннадий Семигин, независимый депутат Госдумы: — 38 градусов, и она будет повышаться. Бизнес находится в настороженном состоянии, он запуган. Наши крупные корпорации покупают заводы за рубежом, говоря при этом, что они проникают на иностранные рынки, на самом деле это бегство активов, страховка на случай, если здесь что-нибудь произойдет. Значит, бизнес не верит правительству. Леонид Гозман, член правления РАО "ЕЭС России": — У нас нормальная, потому что в марте президент одобрил наши предложения по реформированию электроэнергетики. Это позитивно отразилось и на экономике страны в целом. |
