Фильм Стэнли Крамера "На берегу" (On the Beach, 1959, ****) открывается патетическим титром, способным в принципе отбить охоту его смотреть: "Это история, которая не произошла и не произойдет, если люди объединятся". Очень в духе "оттепельных" лет: "Если бы парни всей Земли" и все такое прочее. Крамер-продюсер был жестким существом, настоящей акулой капиталистического труда. А Крамер-режиссер — резонером, прямолинейным, рассудочным, плакатным обличителем "язв капитализма". Расизма — в "Скованных одной цепью" (1958), религиозного обскурантизма — в "Пожнешь бурю" (1960), фильме о знаменитом "обезьяньем процессе" против теории Дарвина, организации спецслужбами политических убийств — в "Принципе домино" (1977). Даже комедия "Этот безумный, безумный, безумный, безумный мир" (1963) получилась у него похожей на "Окна РОСТА", обличающие ошалевших от алчности американских обывателей. Одним словом, "большой друг Советского Союза": чуть ли не все его фильмы были в советском прокате. Но только не "На берегу", возможно лучший его фильм: ядерный апокалипсис, которого всерьез боялось человечество, он ухитрился снять, избежав картин разрушений и смерти. А призвать к миру во всем мире ему помогла отборная команда голливудских звезд: Энтони Перкинс, Грегори Пек, Ава Гарднер и впервые снявшийся в драматической роли чечеточник Фред Астер. Предполагаемые обстоятельства заданы такие: 1964 год, что-то где-то заклинило, приключилась мировая война, уцелела только Австралия. Да и ей осталось жить всего пять месяцев, пока ветра и течения не принесут на ее территорию смертоносную радиацию. Но людям свойственно надеяться. Может быть, дожди прибьют радиоактивную пыль и Австралия проживет не пять месяцев, а, скажем, семь. А еще из Сан-Диего поступают какие-то бессвязные радиосигналы — может, там кто и выжил. В отличие от пресловутого титра в самом фильме почти нет ни пафоса, ни истерики. Австралия доживает свой век как ни в чем ни бывало. Разве что сезон ловли форели открыли раньше на месяц: иначе не успеть. Разве что на улицах слишком много велосипедов, попадаются даже допотопные экипажи: нефть закончилась навсегда. Разве что брюзжат члены самого старого и самого закрытого клуба Мельбурна: за пять месяцев никак не выпить хранящиеся в его погребах 400 бутылок отменного портвейна. Разве что на автогонках на Кубок континента пилоты презирают все возможные правила безопасности и красиво разбиваются в клубах пламени: лучше уж так, сразу, чем мучиться. Не так давно критики превозносили англичанина Дэнни Бойла за то, что тот сумел снять совершенно пустой Лондон, зараженный каннибальским вирусом. Но еще в 1959 году Крамер снял такие же пустые Сан-Франциско и Сан-Диего, куда в поисках выживших отправлялась подводная лодка. Впечатляло это гораздо сильнее, чем впечатляли бы муляжи зияющих ран и руин. Один из самых сильных моментов фильма: моряки находят источник загадочных радиосигналов. Просто на мертвой радиостанции бутылка кока-колы, упав, замкнула ключ и при каждом порыве ветра отправляет в никуда ничего не значащие позывные.
Вмдео с Михаилом Трофименковым
Фильм Стэнли Крамера "На берегу" (On the Beach, 1959, ****) открывается патетическим титром, способным в принципе отбить охоту его смотреть: "Это история, которая не произошла и не произойдет, если люди объединятся". Очень в духе "оттепельных" лет: "Если бы парни всей Земли" и все такое прочее. Крамер-продюсер был жестким существом, настоящей акулой капиталистического труда. А Крамер-режиссер — резонером, прямолинейным, рассудочным, плакатным обличителем "язв капитализма". Расизма — в "Скованных одной цепью" (1958), религиозного обскурантизма — в "Пожнешь бурю" (1960), фильме о знаменитом "обезьяньем процессе" против теории Дарвина, организации спецслужбами политических убийств — в "Принципе домино" (1977). Даже комедия "Этот безумный, безумный, безумный, безумный мир" (1963) получилась у него похожей на "Окна РОСТА", обличающие ошалевших от алчности американских обывателей. Одним словом, "большой друг Советского Союза": чуть ли не все его фильмы были в советском прокате. Но только не "На берегу", возможно лучший его фильм: ядерный апокалипсис, которого всерьез боялось человечество, он ухитрился снять, избежав картин разрушений и смерти. А призвать к миру во всем мире ему помогла отборная команда голливудских звезд: Энтони Перкинс, Грегори Пек, Ава Гарднер и впервые снявшийся в драматической роли чечеточник Фред Астер. Предполагаемые обстоятельства заданы такие: 1964 год, что-то где-то заклинило, приключилась мировая война, уцелела только Австралия. Да и ей осталось жить всего пять месяцев, пока ветра и течения не принесут на ее территорию смертоносную радиацию. Но людям свойственно надеяться. Может быть, дожди прибьют радиоактивную пыль и Австралия проживет не пять месяцев, а, скажем, семь. А еще из Сан-Диего поступают какие-то бессвязные радиосигналы — может, там кто и выжил. В отличие от пресловутого титра в самом фильме почти нет ни пафоса, ни истерики. Австралия доживает свой век как ни в чем ни бывало. Разве что сезон ловли форели открыли раньше на месяц: иначе не успеть. Разве что на улицах слишком много велосипедов, попадаются даже допотопные экипажи: нефть закончилась навсегда. Разве что брюзжат члены самого старого и самого закрытого клуба Мельбурна: за пять месяцев никак не выпить хранящиеся в его погребах 400 бутылок отменного портвейна. Разве что на автогонках на Кубок континента пилоты презирают все возможные правила безопасности и красиво разбиваются в клубах пламени: лучше уж так, сразу, чем мучиться. Не так давно критики превозносили англичанина Дэнни Бойла за то, что тот сумел снять совершенно пустой Лондон, зараженный каннибальским вирусом. Но еще в 1959 году Крамер снял такие же пустые Сан-Франциско и Сан-Диего, куда в поисках выживших отправлялась подводная лодка. Впечатляло это гораздо сильнее, чем впечатляли бы муляжи зияющих ран и руин. Один из самых сильных моментов фильма: моряки находят источник загадочных радиосигналов. Просто на мертвой радиостанции бутылка кока-колы, упав, замкнула ключ и при каждом порыве ветра отправляет в никуда ничего не значащие позывные.