«Зал безмолвствовал, когда цена взлетела так высоко»

Аукционный дом «Литфонд» основан в 2015 году в Москве. В год проводится около 120 аукционов, на которых представлено более 25 тыс. произведений искусства и предметов антиквариата.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В 2022 году был открыт филиал в Санкт-Петербурге. В 2016 году был зафиксирован первый рекорд «Литфонда» по продаже книги на отечественном антикварном рынке — при стартовой ставке 1,5 млн руб. «Ладомир» Велимира Хлебникова (Харьков, лето 1920 г.) ушел с молотка по финальной цене 18 млн руб. В июле 2023 года поставлен новый всероссийский рекорд по продаже антикварной книги: «Евгений Онегин» Александра Пушкина (СПб., 1826–1832 гг.) ушел с молотка за 26 млн руб. Самый дорогой лот «Литфонда» — пятикомнатная квартира в знаменитом «Доме со львами» на Патриарших прудах, подаренная Иосифом Сталиным Герою Советского Союза генералу Армии Михаилу Малинину, — был продан за 160 млн руб.

В декабре 2023 года в Екатеринбурге открылось представительство крупного московского аукционного дома «Литфонд». Среди лотов на его торгах выставляются редкие антикварные книги, исторические документы, автографы, коллекционные фотографии, плакаты, живопись, графика, предметы декоративно-прикладного искусства и фалеристика. Основатель «Литфонда», антиквар и коллекционер Сергей Бурмистров рассказал «Ъ-Урал» о первых итогах торгов в Екатеринбурге, потенциале уральского рынка и о том, при каких условиях выгодны инвестиции в антиквариат.

Вы открыли представительство в Екатеринбурге полгода назад и уже провели несколько аукционов. Насколько успешны были первые торги?

На сегодняшний день мы провели четыре аукциона в Екатеринбурге. По итогам первых торгов мы видим явную положительную динамику, так как растет количество коллекционных предметов, которые мы находим и собираем в Екатеринбурге и Свердловской области, а также растет количество местных коллекционеров, которые приобретают интересующие их лоты через екатеринбургские аукционы «Литфонда». Для себя именно первоочередной задачей мы ставили собирать здесь предметы для торгов. Конечно, это будет не моментальный процесс: коллекционеры и владельцы вещей присматриваются, узнают, пробуют, что-то выставляют на аукционы.

Какой потенциал проведения аукционов на Урале вы видите?

Урал — край, который обладает богатейшей историей, еще хранит большое количество не найденных и не открытых артефактов; здесь же живет и большое количество коллекционеров. Недавно я слышал информацию о том, что, по опросам населения, самое большое количество антикварных вещей в кладовках хранится в Москве и Екатеринбурге.

Что интересует покупателей?

Среди нашего многотысячного круга покупателей есть абсолютно разные коллекционеры с разными возможностями и интересами: ежемесячно кто-то тратит на наших аукционах десятки миллионов рублей, а кто-то десятки тысяч. Но мы неизменно рады, когда вещь находит своего воодушевленного покупателя. На каждые торги приходят десятки новых коллекционеров. Однако необходимо понимать, что количество редких антикварных вещей весьма ограничено, и я предполагаю, что в ближайшие годы будет сильный подъем в цене на подобного рода исторические и художественные артефакты.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Пользуются ли спросом культовые вещи — бренды Уральского региона: артефакты свердловского рока, художественный андеграунд?

В каталог каждого аукциона неизменно попадают не только предметы XVI–XIX веков, но и гораздо более близкие нам по времени вещи советского периода, среди которых важную роль играют и предметы литературного, музыкального и художественного андеграунда. Наверное, самый дорогой предмет в России, связанный с музыкальным андеграундом, был продан на одном из наших аукционов — это советский паспорт Виктора Цоя. При стартовой цене в 2,5 млн руб. один из коллекционеров приобрел его за 9 млн руб.

В последнее время актуальным становится тренд на «аутентичность». Какими характеристиками должен обладать лот, чтобы его захотели приобрести?

У каждого свои представления о прекрасном. До сих пор антикварные предметы покупали коллекционеры и инвесторы, но недавно появилась третья группа — дизайнеры или люди, которые сами обустраивают свои дома, квартиры. Они покупают предметы, которые им нравятся, отсюда, например, большой интерес к ар-деко, изящному и роскошному стилю. Достаточно много покупателей смотрят не только на коллекционную, но и на декоративную составляющую, чтобы вещь подошла в их интерьер. Многие коллекционеры следуют в первую очередь зову своего сердца и покупают то, что им нравится.

Можно ли рассматривать антиквариат как объект для инвестиций?

Я считаю, однозначно можно. За последние несколько лет в связи с западными санкциями и значительной обособленностью российской финансовой «экосистемы» инвестиционные инструменты также претерпевают определенные изменения. Я наблюдаю появление новых покупателей, которые используют покупку антиквариата и предметов искусства как инструмент для сохранения и преумножения средств. По моему мнению, эта тенденция продолжит развиваться в гораздо более широком масштабе. И в этом смысле санкции сослужили хорошую службу российской экономике. Я думаю, что уже в ближайшее время нас ждет развитие западной модели арт-инвестирования, которая чрезвычайно развита и в которой огромное количество участников — от частных независимых инвесторов до больших финансовых фондов и банков.

Коллекционирование — это страсть, однако история знает и не менее страстных и успешных инвесторов. И то и другое имеет право на существование. Поэтому я часто сравниваю покупку серьезных предметов антиквариата с игрой на фондовом рынке. Если человек собирает коллекцию с инвестиционной точки зрения, он должен четко ориентироваться на рынке; информация и интуиция помогают понимать, что сегодня можно купить дешевле, что можно продать дороже и когда.

Недавно вы проводили аукцион «Из Екатеринбурга: редкие книги, автографы, фотографии, исторические документы», где стартовая цена лота была 1 руб. Как оцениваете эффективность продаж?

«Литфонд» был первым, кто начал проводить такие аукционы пять лет назад, так как в то время — время кризиса — предметы искусства не так хорошо продавались. Мы попробовали и после нескольких аукционов поняли, что оборот «рублевых» аукционов вырос по сравнению с не рублевыми на 30–35 %. Например, работу Рериха, где начальная цена была 1 руб., удалось продать за 11 млн руб.

Аукцион — это не только покупка, но и развлечение, драйв и адреналин. Когда ты приходишь в галерею, то тебе называют самую высокую цену. На аукционе есть возможность купить коллекционную вещь значительно дешевле, если повезет, иногда и за 1 руб., такие прецеденты у нас тоже были.

Стоит понимать, что все зависит и от масштабности и известности аукционного дома. Есть дилеры, которые покупают предметы антиквариата на торгах одного аукционного дома, а затем сдают в другой, более значимый. У нас была забавная история, когда один из аукционных домов продал две книги Пушкина, «Цыгане» и «Граф Нулин», цена их была 800 тыс. руб. за книгу. Дилер их приобрел и выставил к нам на аукцион буквально сразу же. Одна из книг ушла за 9 млн руб., другая — за 11 млн руб. Я всегда сравниваю эти истории с фондовым рынком. Ты должен хорошо понимать ситуацию, должна быть развита коллекционерская интуиция: что сегодня востребовано, что можно купить дешевле или дороже.

Какими принципами вы руководствуетесь при отборе работ: чутье, интуиция или профессиональная подготовка?

Я занимаюсь антиквариатом более 20 лет. В первую очередь это определенная интуиция. Но она нарабатывается на основе знаний. К сожалению, сейчас у меня не так много времени, которое я могу посвящать приемке предметов на аукцион, но это самое увлекательное занятие — найти среди огромного количества материала настоящие жемчужины. Ежедневно мы обрабатываем сотни запросов на оценку, к нам приходят десятки людей, и нашим экспертам приходится отсматривать сотни принесенных предметов.

Что влияет на покупку книг определенных авторов? Мода?

Думаю, что это не связано с модой, скорее, с общеэкономическим настроением и ситуацией. Сложно сказать, почему книга Достоевского «Преступление и наказание» 10 лет назад могла продаваться за $100 тыс., а сегодня она будет продаваться за $10 тыс. Думаю, это связано с тем, что коллекционеров дорогих предметов немного. И, когда приходит новый человек, ему приходится начинать с нуля. Если он начинает собирать прижизненные издания русских классиков — Достоевского, Лермонтова, Пушкина, то цены идут вверх. Самыми ценными считаются те экземпляры, которых не касалась рука реставратора и которые сохранились в первозданном печатном виде. Здесь человеку непосвященному разобраться непросто. Например, первая книга Пушкина, «Руслан и Людмила» 1820 года, может стоить около 5 млн руб., если она в среднем состоянии, с реставрацией, в новом переплете. Но если она появится в идеальном состоянии и с сохранением издательской обложки, то ее стоимость может составить и более 25–30 млн руб.

Существует стереотип о некой «элитарности коллекционирования», как меняется это отношение со стороны общества?

Конечно, существует элемент элитарности. Пресса, когда пишет о международных и наших торгах, то в первую очередь интересно узнать про самые дорогие предметы, которые стоили 100 руб., а стали стоить миллиарды. У тех людей, которые это читают, начинает складываться такое ощущение, что на аукцион приходят только миллиардеры, чтобы избавиться от сумок с деньгами. На самом деле, это не так. Есть разного уровня аукционы и предметы. У нас очень часто можно купить книги и предметы искусства от тысячи рублей до несколько десятков тысяч. Существуют разные коллекционеры с разными финансовыми возможностями.

Мне всегда нравится, когда коллекционеры открывают новые направления собирательства, которые до них никто еще не открывал, и покупают то, что пока стоит совсем не дорого. Через несколько лет, когда это становится ценной концептуальной коллекцией, на это начинают смотреть по-другому.

Для примера: на днях мы разговаривали с одним коллекционером. Он рассказал о том, что стал собирать коллекцию фотографий известных людей, которые улыбаются. Например, на фотографиях маршал Жуков всегда серьезный, но этот коллекционер нашел две фотографии, где тот улыбается. Или, наоборот, есть люди, которых очень сложно увидеть не улыбающимися, например, Юрий Гагарин. Наверное, когда он соберет коллекцию из известных людей, которые улыбаются, то цены на эти вещи станут выше.

Помимо аукционов, «Литфонд» реализует проект «Школа коллекционеров», в рамках которого планируются лекции, мастер-классы известных экспертов в области искусства и коллекционирования. Расскажите подробнее про этот проект.

Сейчас мы ведем переговоры, чтобы в мае сделать две лекционных сессии. Мы приглашаем представителей одного из самых больших частных музеев Москвы провести лекцию на тему «Коллекционирование предметов декоративно-прикладного искусства». Вторая лекция будет закрытой, она пройдет в «Главном проспекте».

Считается, что представление предметов современного искусства на аукционах несет риск, так как это еще не до конца признанные произведения. Как «Литфонд» относится к этому?

На наших аукционах живописи и декоративно-прикладного искусства предметы представлены по хронологии и заканчиваются 2010–2020 годами. У нас был интересный опыт, когда мы открывали большую галерею в Москве, и концепция ее заключалась в том, что мы искали именно несостоявшихся и малоизвестных, но талантливых современных художников. Когда мы готовили первую экспозицию, я на протяжении двух недель целыми ночами отсматривал новые предложения от художников: отбирал, переписывался.

Затем началась пандемия, и мы этот проект закрыли. Но с тех пор мы в каждый аукцион включаем работы современных художников, которые отвечают нашим эстетическим ожиданиям и интересам. От современного искусства мы никогда не отказываемся. Одна из причин того, что мы пришли в Уральский регион, заключается в том, что множество талантливых художников и скульпторов жили или живут здесь. Мы надеемся найти здесь новых восходящих звезд.

Какой продажей вы гордитесь больше всего?

На протяжении существования «Литфонда» за последние пять лет у нас были самые высокие книжные продажи. Сначала это была книга Велимира Хлебникова, которая ушла с аукциона за 18 млн руб. Это 20-страничная книга 1920 года издания с автографом автора. Ее тираж был всего 50 экземпляров, несколько экземпляров хранятся в музеях и библиотеках. Мы продавали, наверное, единственный экземпляр, который был доступен на коммерческом рынке. Он был выставлен за 1,2 млн руб. Когда мы продали книгу за 18 млн руб., это была сенсация. Зал безмолвствовал, когда цена взлетела так высоко. Этот рекорд держался три года, потом мы сами перебили его первым изданием «Евгения Онегина» Пушкина, который покинул аукционный зал за 26 млн руб.

Благодаря тому, что нас знают и уважают, мы получаем для аукциона самые интересные вещи. Еще в детстве родители привили мне любовь к книгам. Книгу я начал держать в руках раньше, чем научился ходить. В отрочестве я переключил свой интерес на антикварную книгу, начал читать большое количество воспоминаний известных коллекционеров и антикваров XIX–XX веков. Они писали о том, какие величайшие редкости держали в руках, описывали истории, связанные с книжными поисками, находками, приключениями. Я думал о том, какие это счастливые люди, и завидовал им. Мне казалось, что у меня не будет никогда возможности увидеть хоть одну из тех редкостей, что они описывали.

Сегодня я счастлив от того, что таких уникальных предметов музейного уровня в моих руках побывала уже не одна тысяча. Думаю, что ни один из коллекционеров с любыми финансовыми средствами не сможет похвастаться, что держал в руках такое количество величайших редкостей, которые держал я.

Беседовали Николай Яблонский и Елена Медведева