 |
ФОТО: NIGEL YOUNG FOSTER AND PARTNERS  Здание компании Swiss Re, возведенное Фостером в Лондоне, получило массу прозвищ, из которых самое приличное — "огурец" |
Норман Фостер строит по всему миру, от Австралии до Швеции. Он единственный, кто получил звание лорда за достижения в архитектуре. Это архитектор номер один. И на выставки он соглашается только в главных музеях. Предыдущая выставка проходила в Британском музее в 2002 году. Теперь с работами Фостера можно ознакомиться в ГМИИ.
Организаторы выставки, и бюро Фостера, и ГМИИ, и выставочная компания Face Fashion, которая их соединила, утверждают, что выставка не имеет никакого отношения к архитектурной активности лорда в России. Тем не менее интерес к выставке проявили крупнейшие российские девелоперские структуры: "СТТ Групп" Шалвы Чигиринского, "Система-Галс" и "Дон-строй". И пока она готовилась, а это продолжалось в течение полугода, лорд Фостер объявил о трех проектах, которые он делает для России. Во-первых, это реконструкция Новой Голландии в Санкт-Петербурге, которую он делает по заказу Шалвы Чигиринского. Во-вторых, это башня "Россия" в московском Сити по его же заказу. Наконец, это офисно-гостиничный комплекс на месте снесенной гостиницы "Спорт" на Ленинском проспекте, который строит "Система-Галс". О проектах с "Дон-строем" пока ничего не сообщается, но, с другой стороны, само спонсирование выставки Фостера единственной российской компанией, которая таки построила в Москве небоскреб — Триумф-палас на Ленинградском проспекте,— наводит на размышления.
Все это выглядит как мощная акция по продвижению Фостера в Москве. Но, с другой стороны, как ни странно, есть основания верить, что все сложилось само собой и никак не планировалось. Не только благодаря репутации директора ГМИИ Ирины Александровны Антоновой, которую невозможно себе представить в роли человека, отдающего свой музей для пиара строительных акций Шалвы Чигиринского. Но и благодаря тому, что эффект этой выставки может оказаться как минимум двойственным.
Дело в том, что есть Фостер и Фостер. Есть Фостер — уникальный архитектор со своей, крайне нетривиальной, программой. Есть Фостер — владелец огромного по западным меркам проектного бюро, где работают больше 600 архитекторов, которые не слишком вникают в то, что они, собственно, рисуют, особенно если это происходит в отдаленных уголках земного шара.
Фостер как архитектор характеризуется тремя вещами.
 |
ФОТО: NIGEL YOUNG FOSTER AND PARTNERS Строя для компании Hearst в Нью-Йорке, Норман Фостер поставил свое "фирменное" ячеистое сооружение прямо на здание 1930-х годов |
Во-вторых, это перфекционист. Любую вещь, которую он делает, он доводит до высшей степени технического совершенства. Фостера принято называть основателем хай-тека, что не совсем верно — тут рядом с ним и Ренцо Пьяно, и Ричард Роджерс, и еще несколько имен. Но он действительно проектирует архитектуру так, будто это атомный реактор,— с той же дотошностью и качеством, с какой проектируются сложнейшие инженерные системы.
В-третьих, он зеленый. В смысле — экологически обеспокоенный человек. Его стиль сегодня принято называть даже не "хай-тек", а "эко-тек". Его здания постоянно изгибаются, чтобы лучше улавливать солнце. Его небоскребы проектируются так, чтобы внутри них дул легкий естественный ветерок. "Почему мы постоянно вводим искусственный свет, когда можно проектировать здания, полные естественного света? Зачем нужны дорогостоящие системы кондиционирования там, где можно попросту открыть окно?" Это хорошие вопросы для изобретателя. Заметьте, Фостер единственный строит небоскребы, в которых можно открывать окна,— у всех остальных возникает такой поток ветра, что окна делают без ручек.
Эти три черты производят удивительное впечатление. Современная архитектура — это, по выражению архитектора Ле Корбюзье, "машина для жилья". Эстетика машины — победа над природой. И обычно любое современное здание рассказывает всеми своими формами, что вот оно стоит здесь, такое большое и сильное, несмотря на то что здесь очень плохо, холодно или, наоборот, жарко, ветрено или, наоборот, висит неподвижный смог,— и все ему нипочем. А здания Фостера рассказывают, что они здесь стоят, потому что здесь поразительно прекрасная линия движения солнца по небу, которая повторена в линии козырька, потому что здесь восхитительный воздух, потому что это вообще самое лучшее место в мире. И, глядя на такую умную и столь расположенную к окружающему миру технику, хочется там жить и любить все окружающее.
 |
ФОТО: NIGEL YOUNG FOSTER AND PARTNERS Фостеровская башня "Россия", которую собираются строить в московском Сити,— едва ли не самый амбициозный из всех иностранных архитектурных проектов для современной России |
Я не думаю, что Фостер сознательно делает для третьего мира что-то худшее, чем для Европы. Дело скорее в специфике заказа: заказчики из этих стран вовсе не готовы тратить ценные квадратные метры в офисах на устройство тридцатиэтажных висячих садов. В западной архитектуре вообще и в лорде Фостере в частности их интересует образ технического прогресса, им кажется, что если они построили самое высокое здание, то это доказывает развитость их экономики, а уж как именно в этом здании существуют люди, их как-то меньше занимает. И здесь на место Фостера-архитектора вступает Фостер-бизнесмен. Он не отказывается от таких заказов, он просто передает их своему бюро. И туда сгружаются решения, найденные им давным-давно, по другому случаю, и ты видишь, как целые узлы из здания Коммерцбанка во Франкфурте переходят в Гонконг, где они уже не на месте и ни к чему. Это не плохая архитектура, совсем нет. Но в ней нет ничего выдающегося, и совсем непонятно, зачем для ее производства нужно было звать Фостера. Любой коммерческий архитектор приличной квалификации вполне мог произвести то же самое, и даже гораздо лучше.
После этого еще вступает в дело такой факт, как качество строительства. Тут прямо-таки ужасные проблемы, потому что проект, выполненный на уровне инженерных систем высшей степени сложности, невозможно воплощать силами молдавских гастарбайтеров. Там если дверь нарисована шириной 1200 мм, то дверной проем — 1205 мм, и дверь не должна перекашиваться. Потому что если перекос в конструкции в пять миллиметров возникает в здании высотой в полкилометра, то оно падает.
 |
ФОТО: NIGEL YOUNG FOSTER AND PARTNERS Здание "Медиатеки" (на заднем плане), возведенное по проекту Фостера во французском городе Ниме, вступает в причудливое взаимодействие с храмом древнеримской постройки |
На этот вопрос пока нет ответа. Дело в том, что все проекты, которые Фостер сделал для России, пока не были сколько-нибудь подробно представлены публике. Специалисты видели по одной картинке, а качество фостеровской архитектуры можно оценить, только внимательно рассмотрев весь проектный материал. Сейчас можно только делать предположения. Комплекс на Ленинском проспекте напоминает европейские проекты Фостера — это достаточно сложное градостроительное образование, а ширина корпусов там такова, что внутри должны появляться значительные атриумные пространства. 630-метровая башня "Россия" в Сити, нарезанная как этажерка, заставляет предполагать, что главными идеями здесь были высота и выход площадей. Это больше напоминает Куала-Лумпур, да и по форме сведение здания к элементарному силуэту обелиска заставляет вспомнить о простых вкусах восточных деспотий. Для Нурсултана Назарбаева в Астане лорд Фостер спроектировал правительственный комплекс в виде пирамиды, стоящей посреди пустынной квадратной площади. Об экологических идеях XXI века тут как-то забываешь, напротив, вспоминаются древневавилонские храмовые комплексы с площадями для человеческих жертвоприношений.
 |
ФОТО: NIGEL YOUNG FOSTER AND PARTNERS Одна из самых известных работ Нормана Фостера — реконструкция Британского музея, в результате которой двор музея оказался под прозрачной кровлей |
Выставка — это место, где мы наконец сможем подробно увидеть все, что Фостер спроектировал для России. Это, в принципе, мировая премьера — проекты Фостера таковы, что о них начинают писать по всему миру. Но прежде всего это экзамен. Там то, что он сделал для нас, будет показано рядом с тем, что он делал для Европы и для Азии. Мы сможем увидеть, куда относимся.