Вчера президент России весь день провел с канцлером ФРГ. Владимир Путин рассказал Ангеле Меркель все о российском газе, объяснил, на что могут претендовать партнеры "Газпрома" в России и почему российский концерн начинает искать другие рынки. Специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ считает, что к концу поездки в Томск госпожа Меркель полюбила российского президента всей душой.
Для госпожи Меркель в Томске был приготовлен "домик Шредера". Этот домик построили господину Шредеру благодарные томичи из одной нефтегазовой компании, когда узнали, что он сам выбрал их родной город в качестве столицы российско-германских консультаций. Встречи в Томске перенесли с сентября прошлого года на апрель 2006-го в связи с политическим кризисом в Германии, в результате которого домик в Томске господину Шредеру оказался уже не так нужен.
Впрочем, и госпожа Меркель не воспользовалась этим домиком. Она заявила, что будет жить вместе со своими министрами, чем по-человечески заинтересовала томскую общественность.
Первые переговоры госпожа Меркель и господин Путин провели позавчера поздно вечером. Президент России выразил уверенность, что по итогам консультаций он и немецкий канцлер обязательно что-нибудь "нахимичат".
И в самом деле, на следующее утро стало известно, что компания "Газпром" и немецкий химический концерн BASF подписывают соглашение о взаимном обмене активами. "Газпром" при этом увеличит свою долю в российско-германском предприятии Wingas до 50% минус одна акция, а BASF/Wintershall получит 25% минус одна акция и 10% неголосующих акций в компании "Севернефтегазпром". Таким образом, BASF/Wintershall будет владеть 35% минус одна акция в Южно-Русском газоконденсатном месторождении. Кроме того, "Газпром" и BASF создадут совместные предприятия для торговли природным газом в европейских странах.
При этом "Газпром" не подписал аналогичное соглашение с немецкой компанией Е.ON.
— Прошло время, когда мы соглашения к датам подписывали,— пожал плечами заместитель главы "Газпрома" Александр Медведев.— Ничего страшного, подпишем.
В ответ на мое замечание о том, что это время не прошло, а, наоборот, судя по всему, снова настало, господин Медведев пояснил, что и в самом деле очень хотели подписать соглашение и с E.ON тоже, "чтобы им вдвоем было легче биться", но E.ON оказался более трудным переговорщиком, "потому что это наш прямой конкурент и рассчитывает получить больше, чем мы по определению можем дать". До сих пор не согласован список активов, подлежащих к обмену между двумя компаниями. Кроме того, "Газпром" и E.ON не сходятся в их оценке. Правда, господин Медведев думает, что "месяца через три соглашение все-таки можно будет подписать".
Вчера утром в Томске началась встреча деловых кругов Германии и России. Министр экономики Германии господин Глосс сказал, что "российский и немецкий бизнес и два лидера наших стран продолжают дружбу канцлера Коля и президента Ельцина" и ни одним добрым словом не помянул дружбу президента Путина и канцлера Шредера.
Владимир Путин, приехав вместе с Ангелой Меркель на эту встречу через час после ее начала, рассказал, что товарооборот между двумя странами вырос, по мнению российской статистики, до $33 млрд, а по мнению немецкой — до €38 млрд, но ничего не рассказал не только о том, как возникла такая многозначительная разница, но и, главное, где она кроется.
— Россия надежно обеспечивает поставки энергоресурсов в Европу,— сказал господин Путин.
Его никто в этой аудитории не упрекал, что Россия не обеспечивает эти поставки или обеспечивает, но ненадежно. Но, видимо, Владимир Путин с некоторых пор, как только видит европейских лидеров, сразу начинает на всякий случай оправдываться перед ними или обвинять их в чем-нибудь. Это значит, что те, кто после новогодней истории с Украиной настаивает на том, что Россия ненадежный партнер, по крайней мере, заставили господина Путина нервничать и даже, может быть, страдать по этому поводу.
Господин Путин рассказал и о стабильном финансовом положении России. Он напомнил, что наша страна в прошлом году отдала $15 млрд Парижскому клубу.
— Причем на долю Германии, на вашу долю, уважаемые дамы и господа,— обрадовал президент России немецких бизнесменов,— пришлось более $6 млрд.
Лица немцев сделались в этот момент такими, что я понял: они об этом даже не подозревали.
— А в этом году мы планируем полностью погасить задолженность перед Парижским клубом,— триумфально закончил господин Путин.
Российский президент с нескрываемой симпатией высказался перед коллегами о компании "Газпром":
— В своей отрасли она стала в этом году второй после ExxonMobil и четвертой компанией в мире.
Госпожа Меркель до сих пор слушала российского президента, не надевая наушников. Она постоянно поглядывала на него с нескрываемым интересом, как будто искренне пыталась понять: а зачем он все это говорит? Возможно, впрочем, она хорошо понимала русский язык и наушники ей были не нужны, а на Владимира Путина она так глядела потому, что давала понять: ей все это невероятно интересно.
Между тем, как только Владимир Путин заговорил о "Газпроме", госпожа Меркель сразу воспользовалась наушниками. Это означало, что ей стало на самом деле интересно только в этот момент. И теперь она боялась пропустить хоть слово.
— Здесь, в Сибири,— говорил Владимир Путин,— ежегодно добывается 28 млн тонн нефти, 21 млрд кубометров газа. А разведанных запасов... И это реально к реализации!
Фрау Меркель очаровательно, если так можно выразиться, хлопала ресницами. Ей была очень к лицу искренняя заинтересованность в возможности реализации российской нефти и газа.
Глава компании "Северсталь" Алексей Мордашов между тем счел своим долгом пожурить немецких бизнесменов.
— Хотелось бы видеть больше предпринимательской жилки в немецких коллегах,— произнес он с легкой укоризной.
Деликатные и великодушные немецкие коллеги даже не улыбнулись. Возможно, впрочем, что им просто не перевели эту фразу.
Председатель Восточного комитета германской экономики Клаус Мангольд попросил господина Путина прокомментировать готовящийся в России законопроект об ограничении иностранного участия в стратегических секторах российской экономики.
— Наша цель — не ограничить доступ иностранных инвесторов, а сделать процесс их участия транспарентным и перевести его в область гражданского права,— сказал господин Путин.— Но нас беспокоит, как сохранить влияние государства на особо крупных месторождениях. Ведь у нас есть, например, одно месторождение, которое сопоставимо с тем, чем обладает вся Канада!
Я не мог не обратить внимания, как на этой фразе глаза сидевшей рядом со мной томской журналистки затуманились от прилива патриотических чувств.
— Мы намерены сделать все, чтобы наши партнеры понимали, на что они могут претендовать и как они могут защитить свой интерес,— продолжил президент России.
Между тем господин Мангольд, слушая господина Путина, довольно быстро, кажется, этот интерес терял. Он, казалось, загрустил, поняв, что месторождения особо крупных размеров его вниманию предложены не будут. Но зато и конфискация в особо крупных размерах ему тоже не грозит.
После консультаций с участием более чем десятка министров с каждой стороны Владимир Путин и Ангела Меркель дали пресс-конференцию. Госпожа Меркель говорила о том, что все немецкие АЭС должны быть отключены до 2020 года.
— И не надо думать, что электричество добывается из розетки! — в сердцах воскликнула она, хорошо, видимо, отдавая себе отчет в том, что среди приехавших с ней министров таких людей немало (она словно продолжала какой-то затянувшийся спор).— Надо думать о том, где мы их возьмем.
Господин Путин рассказал, что накануне вечером он накормил канцлера пельменями.
— И медвежатиной! — подсказала Ангела Меркель.
— И вот тут мне подсказывают, что и медвежатиной тоже,— кивнул господин Путин.
В связи с атомными станциями он вспомнил, что накануне разговаривал с президентом Украины Виктором Ющенко об очередной, юбилейной годовщине аварии на Чернобыльской АЭС. Президент России критиковал Запад за то, что тот обещал Украине помочь в ликвидации последствий этой аварии и ничего не сделал. И господин Путин давал, очевидно, понять, что никто, если разобраться, Украине не хочет и не может помочь, кроме России.
Президент России, в отличие от госпожи Меркель, не согласен с тем, что надо закрывать атомные электростанции.
— Современные разработки позволяют сделать атомную энергетику безопасной,— заявил он.— У Франции и США огромные, просто огромные планы строительства новых АЭС! Это самая дешевая и экологически, как ни странно, самая чистая энергетика.
Немецкий журналист спросил господина Путина, как его понимать, если он сначала говорит, что России не дают делать инвестиции на Западе, а с другой — на его глазах подписывается соглашение между "Газпромом" и BASF об обмене активами.
— Даже в условиях холодной войны, в условиях противостояния двух систем Советский Союз обеспечивал энергоносителями всех партнеров в Европе! День в день! Час в час! — разволновался господин Путин.— А теперь мы слышим о какой-то зависимости от России... Вы нас-то поймите! Поставьте себя на наше место! Что мы-то в таких условиях должны делать? Мы начинаем искать другие рынки...
Легкий шантаж, заложенный в этих словах, с точки зрения эмоциональной и даже художественной был оформлен господином Путиным просто безупречно. Президент России привел "последний пример с британской компанией Centrico".
— "Газпром" даже не собирался покупать эту компанию,— сказал президент России.— Просто утечка в прессу попала.
Тут он замешкался. Получалось не очень логично: если не собирался, то из чего же произошла утечка?
— Утечка, что "Газпром" об этом думает, — после легкой паузы закончил президент.
К счастью, господин Блэр, как сообщил Владимир Путин, выступил с заявлением, что если "Газпром" захочет это сделать, то он, премьер-министр Великобритании, создаст российской компании все условия для честной конкуренции в покупке компании Centrico. Даже жалко, что "Газпром" не собирался и не собирается покупать эту компанию.
— Если к нам кто-то приходит, то это называется "инвестиции", а если мы к кому-то — то это "экспансия",— закончил президент России.
В самом конце пресс-конференции госпожу Меркель спросили, не страшно ли ей отправлять 3600 немецких солдат в Афганистан.
— Вы наших немецких коллег не пугайте Афганистаном,— быстро сказал господин Путин.— Кто будет там с наркотиками бороться? Мы, что ли? Они пришли в Афганистан, им, наоборот, надо помочь теперь... Хотя я нашим партнерам не завидую. Мы знаем, что такое Афганистан.
То есть он еще больше испугал фрау Меркель, которая к концу поездки в Томск полюбила господина Путина, кажется, по крайней мере так же горячо, как уже давно любит его бывший канцлер Германии Герхард Шредер.