Прокурорская читка спектакля

В понедельник во Втором Западном окружном военном суде началось рассмотрение по существу дела режиссера Евгении Беркович и драматурга Светланы Петрийчук. Их обвиняют в публичном оправдании терроризма из-за спектакля по пьесе «Финист Ясный Сокол». На заседании прокурор заявила, что режиссер и драматург исповедуют «крайние, агрессивные формы ислама». Это немало удивило обвиняемых: госпожа Беркович рассказала, что она ходит в православную церковь и ест свинину, а госпожа Петрийчук напомнила, что радикалы-исламисты негативно относятся к искусству театра.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Если кто-то будет выкрикивать, хлопки делать — в зал заседания не зайдет»,— громко предупредили судебные приставы в десять утра. После этого конвоиры провели Евгению Беркович и Светлану Петрийчук по коридору — в полной тишине. В начале процесса судья Юрий Массин поинтересовался состоянием здоровья обвиняемых. Госпожа Беркович чувствовала себя «удовлетворительно», госпожа Петрийчук — «хорошо».

Прокурор Екатерина Денисова зачитала обвинение. В нем утверждалось, что Светлана Петрийчук «разделяет крайние, агрессивные формы ислама» и «испытывает чувство искаженно трактуемого религиозного единства» с запрещенной в России террористической организацией «Исламское государство». Именно поэтому она в 2019 году написала пьесу «Финист Ясный Сокол», которая «содержит в себе признаки оправдания и пропаганды терроризма».

Как утверждает обвинение, у Евгении Беркович «возник преступный умысел, направленный на публичное оправдание и пропаганду терроризма», и режиссер предложила драматургу поставить спектакль. «Таким образом, Петрийчук и Беркович вступили в предварительный преступный сговор, разработали план совершения запланированного преступления, распределив между собой преступные роли»,— сделала вывод госпожа Денисова.

По мнению прокурора, «преступная роль» Светланы Петрийчук заключалась в «предоставлении пьесы актрисам, осуществлении контроля на репетициях за правильностью произношения и последовательности актрисами текста пьесы».

А «преступными ролями» Евгении Беркович были «подбор актрис и технического персонала для постановки пьесы, подыскание площадок для проведения репетиций спектакля, обеспечение и контроль при проведении репетиций, отведение актрисам ролей в спектакле, постановка и проведение спектакля на различных театральных площадках, публикация текста пьесы и видеозаписи».

Когда прокурор закончила свою читку, председательствующий спросил, понимают ли подсудимые суть обвинений. Госпожа Беркович ответила, что ей непонятно, какое отношение «этот набор слов» имеет к ее жизни: «Я не исповедую ни радикальный, ни нерадикальный ислам. Я нахожусь в светском браке с нерелигиозным мужчиной, никогда не ходила в хиджабе. Я ем свинину, фотографируюсь на пляже. Я хожу в церковь, исповедуюсь и причащаюсь. Невозможно при всем вышесказанном быть исламисткой. Я поставила спектакль с целью профилактики терроризма, и именно таким он и получился». «Исламские радикалы вряд ли пользовались бы театром. Потому что вроде бы они это искусство запрещают,— добавила Светлана Петрийчук.— В моей пьесе, написанной шесть лет назад, нет и не может быть никакого оправдания терроризма. Была цель подсветить, что есть вот такая социальная проблема».

Прокурор Денисова зачитала рапорты сотрудников Центра «Э», отчеты об оперативно-разыскной деятельности, списки изъятой при обыске техники, медицинские экспертизы. Внезапно адвокаты обнаружили, что в деле появились новые материалы, неизвестные защите: «Те материалы, которые мы имеем, разнятся с теми материалами, которые представлены суду сейчас. Документы были подложены позже». Судья ответил, что предоставит защите возможность ознакомиться со спорными документами во время перерывов.

Среди прочего госпожа Денисова зачитала результаты скандальной экспертизы, подготовленной руководителем «лаборатории деструктологии» МГЛУ имени Мориса Тореза Романом Силантьевым и директором Центра лингвистической экспертизы МГЛУ Галиной Хизриевой. Они, напомним, утверждали, что драматург и режиссер одновременно героизируют исламских террористов и распространяют идеологию радикального феминизма. Позже Минюст признал «деструктологическую» экспертизу ненаучной, о чем защита напомнила судье.

Затем гособвинитель зачитала несколько обращений к омбудсмену Татьяне Москальковой, авторы которых требовали наказать «предательницу Беркович» за «клевету, разжигание ненависти к армии России и еще за то, что только можно по нашему законодательству».

Евгения Беркович из судебного «аквариума» напомнила, что их со Светланой Петрийчук судят за написанную в 2019 году пьесу, а спецоперация, которой посвящены письма о «клевете», началась только через три года.

Дочитав восьмой том, прокурор попросила начать допрос свидетелей. Адвокат драматурга Мария Куракина попросила отложить заседание, поскольку второй защитник Сергей Бадамшин занят в другом процессе. Однако судья все же вызвал в зал свидетеля — директора театра «Дочери Сосо» Александра Андриевича. Он рассказал, что средства на постановку «Финиста» дали Фонд Прохорова и Союз театральных деятелей РФ, а на афише спектакля был логотип Минюста. «Это абсолютно антитеррористическая пьеса и антитеррористический спектакль,— заявил Александр Андриевич.— Мы не разбираемся в исламе, на репетиции мы приглашали муфтия, и он нас заверил, что в спектакле ничего такого нет». Затем допросили актрису Мариэтту Цигаль-Полищук, которая играла в спектакле роль девушки, поддавшейся вербовке террористов. Актриса заверила, что «категорически» не хотела повторить поступки героини пьесы, «там четко показывается, к чему это может привести».

Допрос актрисы закончился примерно в 20:15, к этому моменту заседание длилось больше десяти часов. Однако прокурор требовала продолжать допросы свидетелей. Госпожа Беркович сообщила судье, что они с госпожой Петрийчук вернутся в СИЗО к часу ночи, а в пять утра им надо будет вставать, чтобы попасть на следующее заседание. Судья Массин уточнил, успели ли женщины поесть, и узнал, что они не смогли позавтракать в СИЗО. Тогда председательствующий закончил заседание.

Адвокат Ксения Карпинская заявила журналистам, что «пока довольна» ходом процесса, отметив лишь, что заседание было слишком долгим. «Единственное, что меня потрясло,— то, что прокуратура не собирается читать пьесу, смотреть читку, смотреть спектакль. Им достаточно какого-то протокола осмотра,— сказала защитница.— Мы планируем все-таки прочитать в суде пьесу, посмотреть читку и спектакль, чтобы всем было понятно, что никакого оправдания терроризма в этих произведениях нет».

Эмилия Габдуллина, Александр Черных