Славный наш энциклопедист Михайло Ломоносов утверждал, что исторические тексты прочнее и надежнее многотонных памятников. "Мрамор и металл, коими вид и дела великих людей изображенные всенародно возвышаются, стоят на одном месте неподвижно и ветхостию разрушаются. История, повсюду распростираясь и обращаясь в руках человеческого рода, стихии строгость и грызение древности презирает",— объяснял энциклопедист. Эта ломоносовская мысль распространяется и на истории тех всенародно возвышенных правителей, чьи жизнь и судьба самым непосредственным образом были сгрызены деятельными современниками. Умерший своей смертью глава государства, чьими портретами и бюстами при жизни украшались улицы, площади, кабинеты и спальни, после кончины нередко перестает вызывать всякий интерес и сограждан, и потомков, и даже специалистов-историков. Но насильственная смерть верховного владыки превращает его гибель и в самостоятельный сюжет, и в инструмент аргументации политиков следующих поколений. Поэтому панорама собранных в справочник хроник убийств мировых лидеров может послужить пособием по политической истории, полезным как для обычных граждан, так и для госчиновников категории "А". Однако основная особенность насильственной смерти главы государства в том, что такая кончина парадоксальным образом придает этому главе человекообразность. Обронзовевший "символ нации", казавшийся обезличенным знаком, памятником самому себе или не имевшим личностных черт функционером, с течением времени начинает приближаться к людям и восприниматься как уязвимый человек, жертва, трагическая фигура. Современники убийства могут в угаре страстей, заботах о личной безопасности или хлопотах об устройстве карьеры при новом режиме пропустить этот исторический урок. Но по прошествии времени эффект очеловечивания погибшего правителя все заметнее, и в этом смысле, как писал Николай Карамзин, "история питает нравственное чувство и праведным судом своим располагает душу к справедливости". Дмитрий Полонский, обозреватель
