"Обучение — не наш профиль"
О том, какие изменения в регулировании фондового рынка ждут в ближайшем будущем профучастников и инвесторов, в интервью корреспонденту BUSINESS GUIDE ПЕТРУ РУШАЙЛО рассказал замруководителя Федеральной службы по финансовым рынкам (ФСФР) ВЛАДИСЛАВ СТРЕЛЬЦОВ.
BUSINESS GUIDE: Недавно был принят закон об устранении избыточных функций ФСФР. Какие конкретно функции у вас отобрали?
ВЛАДИСЛАВ СТРЕЛЬЦОВ: По сути, устранены две основные избыточные функции. Отменяется наше право выдачи генеральной лицензии на лицензирование других участников рынка. Это была довольно искусственная норма. Наш предшественник Федеральная комиссия по рынку ценных бумаг этим правом воспользовалась один раз, когда давала соответствующую лицензию Центральному банку, чтобы он мог выдавать банкам лицензии на работу на фондовом рынке. Поскольку Центробанк давно уже не лицензирует профучастников рынка ценных бумаг — этим занимаемся мы,— норма стала анахронизмом.
Второе, более существенное, изменение — отмена функции ФСФР по аттестации лиц, работающих на рынке ценных бумаг. Это наш старый проект. Мы посмотрели, что нам действительно нужно в плане регулирования аттестации профессиональных участников, изучили международный опыт, поговорили с другими регуляторами и поняли, что единственное, что нам нужно,— это функция исключения из реестров аттестованных лиц руководителей и сотрудников, действия которых привели к печальным последствиям, таким как разорение компаний, потеря денег инвесторов и т. д.
BG: То есть возможность устранять руководителей, которые вас не устраивают?
В. С.: В Центральном банке, например, согласовываются кандидатуры руководителя, его заместителей, главного бухгалтера кредитной организации. Этих лиц Центробанк рассматривает на предмет отсутствия негативного опыта. У нас эта функция была прописана в законе через аттестацию. Правда, не все четко сформулировано. Возникала проблема, касающаяся, например, того, что люди за день до отзыва лицензии у компании могли из нее уволиться. Кроме того, многие специалисты фактически торговали своими аттестатами, работая одновременно в трех-четырех компаниях, которым нужно было выполнять лицензионные требования по наличию в штате аттестованных специалистов. Понятно, что подобные процессы мы не можем пустить на самотек. На сегодняшний день часть пробелов мы закрыли, выпустив собственные инструкции.
С другой стороны, такая функция, как обучение специалистов для получения ими аттестатов, явно не наш профиль. Мы решили, что этим должны заниматься соответствующие специализированные учебные заведения. Допустим, человек получил диплом Финансовой академии. Отучившись пять лет, он вряд ли остался совершенно экономически безграмотным. И, следовательно, для допуска на рынок ему просто нужно сдать некий дополнительный специализированный экзамен. Причем этот допуск на рынок необходимо получить только тем ответственным сотрудникам профучастника, которые своими действиями могут причинить ущерб клиентам организации.
BG: Кому вы ее будете передавать?
В. С.: Мы будем аккредитовывать при ФСФР те учебные заведения, которые будут отвечать нашим требованиям. Мы думаем, что этот круг сейчас достаточно четко очерчен. Это будут специализированные учебные учреждения, саморегулируемые организации и биржи.
BG: Но сейчас практически во всех вузах (технических, например) имеется экономический факультет. Смогут ли они получить аккредитацию?
В. С.: Не вижу для этого никаких проблем. Список будет открытый. После аккредитации мы будем согласовывать учебную программу и экзаменационные вопросы. Таким образом, человек, закончивший соответствующие курсы и сдавший экзамен или сдавший экзамен экстерном, сможет получить аттестат. Так что если институт аккредитован при Министерстве образования, может создать условия для преподавания, собрать преподавательскую базу и комиссию по приему экзаменов, в которую, к слову, представители ФСФР также должны входить,— милости просим. При этом учебное заведение должно соблюдать регламент взаимодействия с ФСФР.
BG: Давайте вернемся к законотворческим проблемам. Что еще интересного, на ваш взгляд, ожидается в данной сфере в этом году?
В. С.: У нас подготовлены проекты законов по центральному депозитарию и по инсайдерской информации и манипулированию ценами.
BG: Что касается закона о центральном депозитарии, как его предполагается создавать? Это будет новая отдельная структура или он будет создан на базе существующих депозитариев?
В. С.: Мы всего лишь предъявляем требования к центральному депозитарию. Кто им будет соответствовать, тот и возьмет на себя эту функцию. Мы не можем в законе сказать: объединяйтесь или создавайте новую структуру.
BG: Правильно ли я понимаю, что при такой постановке вопроса центральных депозитариев может быть несколько?
В. С.: Нет, центральный депозитарий будет один.
BG: И как выяснится, кто лучше подходит на эту роль?
В. С.: Скорее всего, будет конкурс. Мы пропишем правила конкурса и требования к претендентам. Требований достаточно много, но по большей части они носят технический характер.
BG: А какие основные?
В. С.: Фактически есть три основных требования — по капиталу, по учредителям и по основным операциям, которые должен проводить депозитарий. Вопрос по конкретным требованиям к капиталу сейчас обсуждается. Единственное, что могу сказать,— мы не намерены для центрального депозитария делать их существенно выше, чем действующие сейчас нормативы для отдельных депозитариев. С точки зрения состава учредителей сейчас также идут дебаты, но мы вряд ли будем ограничивать участие в капитале каких-либо лиц.
BG: Иностранцы смогут быть учредителями?
В. С.: Пока мы не намерены вводить никаких подобных ограничений. Сам же отбор будет происходить, вероятно, где-нибудь через год после принятия закона. То есть мы дадим участникам рынка, потенциальным претендентам, время на подготовку к конкурсу и приведение своей деятельности в соответствие с требованиями закона о центральном депозитарии.
BG: По вашей оценке, какое количество из существующих депозитариев в целом соответствуют требованию к центральному депозитарию?
В. С.: Я не думаю, что такая постановка вопроса вообще корректна. Возможно, в чистом виде ни один из нынешних депозитариев не будет соответствовать, и окажется проще сделать новый депозитарий, чем приводить в соответствие с требованиями закона деятельность существующих. По крайней мере, я слышал, что участники рынка рассматривают подобный вариант.
BG: А как будут определяться тарифы центрального депозитария? Фактически же он получается монополистом.
В. С.: Да, это будет монополист. Я думаю, будут даны специальные полномочия ФСФР и Федеральной антимонопольной службе, чтобы мы регулировали тарифы центрального депозитария. Есть соответствующие примеры, есть отработанные технологии ФАС, есть наши регулятивные возможности.
BG: А с инсайдом и манипулированием что?
В. С.: У нас работала специальная группа из представителей министерств и ведомств. Мы приглашали МЭРТ, Минфин, Центробанк и НАУФОР, рассматривали проект этого закона и поняли, что у нас нет принципиальных разногласий. Конечно, есть определенное количество технических правок, но для первого чтения законопроект уже достаточно подготовлен.
BG: А в чем основная идея закона?
В. С.: Идея в том, чтобы прописать, как ловить инсайдеров.
BG: Я и удивляюсь в связи с этим тому, что в списке ведомств нет силовиков. Ведь они-то по идее и должны ловить.
В. С.: У них есть технологии рассмотрения подобных дел, они знают, как это делать. Проблема в том, что инсайд и манипуляции — довольно специфическая сфера, касающаяся финансового рынка. И перед нами, собственно, стояла задача дать определение состава преступления, то есть описать технологии правонарушений. Кроме того, требовалось определить саму конструкцию законопроекта, прописать права и обязанности той же ФСФР, например. Что касается силовых ведомств, то мы с ними предварительно консультировались, у нас есть взаимопонимание, и, по моим ощущениям, они знают, что нужно делать. Естественно, при дальнейшей подготовке закона мы будем координировать наши шаги.
BG: Так все-таки как ловить-то будут?
В. С.: В законе будут даны признаки инсайдерских сделок и манипуляций. Это и сейчас в принципе понятно, есть признаки подозрительных сделок. Проблема в том, что сейчас это не определено как конкретное правонарушение. Согласно существующим положениям, у нас вообще инсайдом и манипулированием может заниматься только профучастник, если же это делает клиент, он вообще ни при чем. А есть ведь еще другие группы — те же чиновники, сотрудники предприятий-эмитентов.