Субъективно здоровые
Пандемия практически не повлияла на психологическое состояние россиян
Пандемия COVID-19 не оказала значительного влияния на ментальное здоровье российских граждан. Отсутствие кардинальных изменений в уровнях тревожности и депрессии, как показал доклад экспертов Лаборатории сравнительных социальных исследований им. Р. Ф. Инглхарта Высшей школы экономики, может объясняться «эффектом пола»: поскольку субъективное благополучие граждан и так было невысоким, пространства для его дальнейшего падения попросту не осталось. Тем не менее небольшие скачки в показателях заметны у женщин, молодых людей или перешедших на неполный рабочий день, а также потерявших работу.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ
Несмотря на непосредственную угрозу для здоровья и сопутствующие социально-экономические проблемы, вызванные пандемией коронавируса в 2020 году, психологическое здоровье населения РФ практически не изменилось, в то время как в большинстве стран мира она привела к значимому ухудшению самочувствия людей. Об этом свидетельствуют выводы доклада «Динамика субъективного благополучия», авторами которого выступили эксперты Лаборатории сравнительных социальных исследований им. Р. Ф. Инглхарта НИУ ВШЭ. Их целью было оценить, как изменилась динамика субъективного благополучия в период пандемии COVID-19 в целом и в разрезе отдельных социальных групп, а также рассмотреть частные измерения субъективного благополучия. Для этого они проанализировали данные международного исследовательского проекта «Ценности в кризисе», посвященного изучению социальных и политических последствий пандемии COVID-19. Авторы проекта провели лонгитюдные онлайн-опросы в России и ряде других государств. На данный момент у нас в стране прошли четыре этапа исследования: во всех четырех волнах приняли участие 606 человек, а в каждой отдельно — до 1,5 тыс. Общий размер выборки телефонного опроса НИУ ВШЭ составил более 18,7 тыс. наблюдений: по 500 человек в Москве и Санкт-Петербурге и примерно по 300 в остальных из 60 исследуемых регионах.
Респондентам опросов предлагалось ответить, как часто их беспокоили ментальные проблемы за последние две недели. Среди утверждений, помогающих определить уровни тревожности и депрессии, назывались: «чувствовал себя нервно, тревожно или на взводе» и «не мог остановить или контролировать беспокойство», а также «чувствовал себя плохо, подавленно или безнадежно» и «снизился интерес или удовольствие от любимых занятий». Итоговые показатели рассматривались по шкале от 0 до 1, где 0 означает минимальную выраженность соответствующего признака, а 1 — максимальную.
Уровни тревожности и депрессии у граждан РФ в первой волне опроса составили значения, равные 0,22 и 0,21 соответственно. Причем эти показатели оказались в два раза меньше, чем у «стран—лидеров» в этой категории: максимальное значение тревожности (0,40) было зафиксировано в Бразилии, а депрессии (0,39) — в Чили. Тем временем в Австрии, Швеции и Казахстане индексы, наоборот, заметно ниже: не доходят даже до 0,2. Авторы доклада объясняют такие результаты тем, что общества, которые демонстрируют более высокие уровни ментального неблагополучия, в частности латиноамериканские, в большей степени пострадали от ранних волн COVID-19 и негативных социально-экономических афтершоков.
За все четыре волны максимальные колебания значений тревожности внутри страны составили от 0,21 до 0,24 при полной выборке и от 0,17 до 0,20 для постоянных участников исследования. Несмотря на столь незначительные расхождения между этапами, прослеживается разнонаправленная динамика по отдельным демографическим группам. Так, у молодых людей или у перешедших на неполный рабочий день, а также потерявших работу уровень тревожности и депрессии на протяжении рассматриваемого периода был выше.
Директор по работе ВЦИОМа с органами государственной власти Кирилл Родин объясняет такую тенденцию именно у молодых людей их неопытностью: «Старшие поколения на своем веку пережили уже не один кризис и оказывались в ситуациях, сопоставимо непростых, особенно те, кто жил, рос, учился, устраивался на работу начиная с так называемых лихих 1990-х. Этих людей гораздо сложнее удивить, чем современную молодежь». Такую же оценку дает и клинический психолог медтехкомпании «Доктор рядом» Олеся Толстухина: «У молодых людей в психическом опыте гораздо меньше средств для самоконтроля и стабилизации эмоций».
По сравнению с концом 2021 года небольшое снижение депрессивных симптомов у опрошенных произошло в июле 2022 года, что авторы доклада предположительно связывают с уходом коронавирусной тематики из информационной повестки, появлением «привычки» к жизни в условиях пандемии и общим уменьшением страха перед болезнью. Однако, несмотря на приведенную гипотезу о росте депрессивных настроений под влиянием информационных ресурсов, результаты говорят о том, что возрос не уровень ментальных проблем, а фактор доверия к СМИ. «В период пандемии у нас заметным образом увеличился уровень доверия к государственным СМИ»,— отмечает Кирилл Родин.
Эксперты также подчеркнули небольшой гендерный разрыв в показателях тревожности и депрессии: уровень ментальных проблем у женщин был выше, чем у мужчин. Средние уровни тревожности и депрессии среди женщин опережали соответствующие показатели у мужчин на протяжении всего исследования и варьировались от 0,23 до 0,29 для первого показателя и от 0,22 до 0,28 — для второго. Среди мужчин эти же диапазоны составляли 0,13–0,18 и 0,14–0,18. По словам клинического психолога медтехкомпании «Доктор рядом» Олеси Толстухиной, дело в том, что «женщины чаще признают свою уязвимость и потребность в помощи, чем мужчины, поэтому среди женщин обращений больше».
Авторы доклада объяснили такой разрыв в показателях тем, что женщины, особенно воспитывающие детей, чаще теряли работу, переходили на неполный рабочий день и брали на себя обязанности сидеть с детьми во время закрытия школ и детских садов или заботиться о больных родственниках. Сыграло роль и увеличение количества эпизодов домашнего насилия по всему миру в целом и по России в частности практически сразу после введения массовых локдаунов. Не стоит также забывать, что экономические последствия происходящего в наибольшей степени затронули те сферы, в которых основную часть занятых составляют женщины: туризм, образование, питание и т. д. Наконец, женщины представляют подавляющее большинство медицинского персонала в России, так что в период пандемии они имели более высокие шансы заразиться коронавирусом.
Как отмечают авторы доклада, результаты международного проекта «Ценности в кризисе» свидетельствуют о том, что пандемия COVID-19 не оказала практически никакого воздействия на субъективное благополучие россиян. Такой контринтуитивный результат они объясняют тем, что для России уже до начала пандемии был характерен достаточно низкий уровень этого индикатора общественного развития и, возможно, после прихода коронавируса имел место так называемый эффект пола: в силу того что уровень субъективного благополучия граждан и так был невысоким, пространства для дальнейшего падения попросту не осталось. Кроме того, авторы доклада заметили, что, несмотря на возникший вследствие пандемии глобальный экономический спад, в России он имел меньшие масштабы по сравнению с другими странами и оказался довольно коротким.
Кирилл Родин подчеркивает: «В период, когда пандемия получила свое распространение, мы видели на некоторое время снижение социального оптимизма, но достаточно быстро эти показатели стали приходить к нормальным, текущим значениям, люди вернулись к привычному укладу жизни».
Напротив, считает Олеся Толстухина, последствия пандемии остро ощущаются до сих пор: «С начала пандемии и до сегодняшнего дня люди всех возрастов обращаются за психологической помощью по поводу постковидного синдрома, который связан с нарушением памяти, астенией, апатией и другими недугами».