Сержанта поставили на колени

Вчера Хабаровский гарнизонный суд приговорил к пяти годам лишения свободы сержанта в/ч 34091 Дмитрия Нагайцева и лишил его воинского звания. Дмитрий Нагайцев обвинялся в том, что в период с мая по февраль издевался над своими подчиненными. В результате один из сослуживцев Нагайцева Евгений Каблов сбежал из части и лишился ног. Вчера рядовой Каблов был уволен из армии, кроме того, суд обязал в/ч 34091 выплатить компенсацию в размере 200 тыс. руб. За процессом наблюдал корреспондент „Ъ“ СЕРГЕЙ СКЛЯРОВ.

Для сержанта Дмитрия Нагайцева суд по делу о дедовщине закончился пятью годами колонии, лишением воинского звания и постановкой на колени ФОТО ВЯЧЕСЛАВА РЕУТОВА

На завершение прений в суде вчера собралось немного людей. Почему-то не пришел представлявший обвинение окружной прокурор Александр Мокрицкий. Адвокат обвиняемого Василий Дорожинский заявил, что общественный резонанс «придан делу искусственно средствами массовой информации» в ходе «очередной кампании по дискредитации Вооруженных сил». Он пояснил, что физические принуждения в армии применяются в отношении военнослужащих, которые отрицательно зарекомендовали себя в военной службе, неряшливо одеваются и не выполняют требования устава. «Я полагаю, что потерпевший к тяготам службы подготовлен не был, и в этом его горе»,— заявил господин Дорожинский. По словам адвоката, над Кабловым в части издевались многие, но в отношении них дела почему-то не возбуждены. Господин Дорожинский попросил учесть раскаяние своего подзащитного по одному из эпизодов.
Выступая с последним словом, Дмитрий Нагайцев, с которого почему-то не сняли наручники, с трудом выговаривал слова, видно было, что у него проблемы с дыханием, возможно, он сильно волновался, его немного трясло. Сержант попросил прощения у Каблова и Каргина, а судью Веретенникова попросил смягчить наказание. После этого он, садясь на скамью, ударился головой об решетку. В зале заплакала женщина, позже представившаяся „Ъ“ бабушкой Нагайцева Анастасией Александровной. Когда судья удалился для вынесения приговора, она рассказала, что Дмитрий Нагайцев — старший сын в семье, у его матери кроме него еще пятеро детей. До службы Нагайцев учился на «отлично» в Самарской сельскохозяйственной академии, но ушел из нее в армию, дав возможность поступить в институт своей сестре (семья могла оплачивать учебу лишь одного ребенка). По словам женщины, мать Нагайцева, узнав о случившемся, сильно заболела.
Ко времени объявления приговора в суд стали подходить журналисты других хабаровских изданий. Они беседовали с щедро раздававшим интервью Евгением Кабловым. Он удивлялся тому, что его все, в том числе судья, прокуроры, адвокаты, называют Кобловым, делая неправильное ударение в фамилии. Рядовой выглядел вполне здоровым, если не считать того, что вместо голеней у него были протезы. За время лечения он заметно поправился. Евгений Каблов рассказал, что сейчас чувствует себя хорошо, хочет получить образование и работать с компьютерами. Он поделился с „Ъ“ своей радостью: оказалось, что в этот же день его уволили из Вооруженных сил.
На заключительную часть процесса пришел и прокурор округа Александр Мокрицкий. Он рассказывал журналистам, что многие офицеры в/ч 34091 получили должностные взыскания, а некоторые переведены в другие места службы. Бабушка Нагайцева сидела возле решетки и вытирала слезы. «В страшном сне такое не приснится»,— сказала она „Ъ“.
Судья Николай Веретенников приговорил Дмитрия Нагайцева к пяти годам лишения свободы с отбыванием в колонии общего режима и лишил его воинского звания. С воинской части, где служил Каблов, принято решение взыскать в пользу покалеченного бойца 200 тыс. руб. Судья объяснил подсудимому, что он может обжаловать приговор, и удалился. Вслед за ним ушел защитник, не став общаться с прессой. Когда из зала выводили Нагайцева, он поднял руки в наручниках и помахал своей бабушке, которая пыталась что-то ему сказать. На улице разжалованного сержанта ждал автозак. Нагайцева повели к нему вместе с двумя подсудимыми, проходящими по другим делам. В это время кто-то из журналистов спросил Нагайцева, согласен ли он с приговором, но солдат был слишком подавлен и ничего не ответил. Вместо него другой заключенный засмеялся и сказал: «Я согласен». Сержанта заводили в машину последним, перед этим его поставили на колени в какое-то мокрое пятно возле автомобиля, и он успел ответить „Ъ“, что будет обжаловать приговор.