гастроли
В Национальном доме органной и камерной музыки состоялся сольный концерт известного американского органиста Гордона Турка. Почитателей фестиваля, приуроченного к 25-летию Органного дома, музыкант поразил не только потрясающим владением инструментом, но и эффектными импровизациями.
В Киеве Гордон Турк впервые побывал шесть лет назад. Правда, о том его визите теперь мало кто вспоминает — органное дело тогда было поставлено в стране на широкую ногу, на органные фестивали приезжали многие, никто и не подозревал о том, что через несколько лет в связи с возвращением храмов религиозным общинам на карту будет поставлена вся украинская органная школа. Собственно, поэтому нынешний приезд в Киев органиста, дирижера, пианиста, клавесиниста и композитора Гордона Турка пришелся настолько кстати. Музыкант редкого по универсальности дарования на собственном примере показал, насколько важна для становления таланта среда, в которой он развивается.
После окончания Института Кертиса по классу Александра Маккарди он продолжил занятия музыкой с композитором Макнилом Робинсоном. В 1986 году с отличием окончил Манхэттенскую школу музыки и уже в 1989 году был удостоен степени доктора музыкальных искусств и награжден призом Джона Чераволо "за выдающееся исполнение музыки Иоганна Себастьяна Баха". Сам он уже много лет подряд является приглашенным органистом Большого зала Оушен-Гроува в Нью-Джерси, где летом дает еженедельные сольные концерты, а в остальное время ездит по миру с гастрольными турами. Кроме того, Гордон Турк основал в США фестиваль камерной музыки Summer Stars, а с 1995 по 2001 годы вел органный класс в пенсильванском университете Вест-Честер. Кроме того, он выступает на телевидении, проводит мастер-классы, принимает участие в музыкальных конференциях и семинарах в качестве лектора и исполнителя. А главное, что много лет удерживает этого первоклассного музыканта в родном Оушен-Гроуве,— это чудесный орган, сконструированный и установленный Робертом Хоупом-Джоном. Именно на нем музыкант записал серию дисков, включающую "Organ Echoes II", "French Spectaculars" и "Organ in The Grand Tradition".
В киевской программе Гордон Турк попытался показать всего понемногу: Баха, великих французских органистов ХIХ века и собственную музыку. Концерт он будто нарочно начал с баховской Токкаты и фуги ре минор, расчленив монументальную композицию на мелкие кирпичики и вместо "героических" регистров избрав для ее озвучивания "глухие" и "матовые". Собственно, эффект эха, получаемый от сопоставления одного мотива на разных клавиатурах, в игре рук и ног, в концерте оказался самым эксплуатируемым приемом, доказывающим, что и на органе практически невозможны буквальные повторения.
Но если трактовка Токкаты и фуги была довольно-таки спорной, то последовавшее за ними "Ариозо" Иоганна Себастьяна Баха оказалось совершенно невероятной по мастерству песенной лирикой. В "Диалоге" Луи-Николя Клерамбо органист продолжил поиск необычных сочетаний тембров, начав с мелодических плетений в высоком регистре и постепенно осваивая фактурные низы. Трехчастная Пятая симфония для органа соло Шарля Мари Видора пришлась на конец первого отделения. Гордон Турк продолжил испытание киевского органа на прочность и диапазон, начав с глухих, еле слышных звуков, и очень постепенно наполняя их яркими красками. Так мастерски и так тихо на этом органе, возможно, до этого еще никто не играл.
Второе отделение также имело привкус эксперимента: что получится, если фортепианную фактуру переложить на орган? Даже для XIX века банальные интонации, спрессованные в Марше ми мажор Луи Джеймса Альфреда Лефебьер-Вели, в исполнении Гордона Турка приобрели недостающий им привлекательный оттенок пародии органа на рояль, потому что пародия — тоже своего рода эхо между эпохами. И Тема с вариациями Жана Лангле из Сюиты памяти Фрескобальди — тоже эхо, наряду с уважением к прошлому наполненное фантасмагорическими кривляниями и передразниваниями этого же прошлого. Пытаться и самому сочинять музыку среди звучания множества отголосков — сродни подвигу. Сицилиана пера Гордона Турка вызвала целый шквал аплодисментов уже потому, что в лирике автор сумел избежать банальности, найдя в ней свой регистр для мелодии на фоне обычного аккомпанемента. Но фокус в том, что в какой-то момент оставался только аккомпанемент — настолько сам по себе привлекательный, что, по сути, теряет значение, какой будет сыгранная на его фоне тема.
Для финальной импровизации Гордон Турк выбрал две темы — главную партию Симфонии #40 Вольфганга Амадея Моцарта и мелодию песни "Чорнии бровы", проведя эту пару сквозь огонь, воду и медные трубы, то противопоставляя, то до неузнавания сращивая их между собой. Мистика эха в концерте отразилась и еще на одной детали — двух вариантах транскрипции фамилии органиста — "Тарк" и "Турк". Первый вариант был записан в программке, а второй использовала ведущая вечера, утверждая, что следует говорить именно "Турк".