Вчера в Мосгорсуде продолжился допрос свидетелей на процессе по делу бывшего начальника 4-го управления службы безопасности ЮКОСа Алексея Пичугина и его сообщников. Все они (кроме Владислава Левина) обвиняются в организации и исполнении многочисленных убийств и покушений.
Свидетель Татьяна Зарипова рассказала, что была секретарем Алексея Пичугина с 1997 года. "В мои обязанности входило подавать кофе-чай и отвечать на звонки",— уточнила она. Фамилии звонящих свидетель не вспомнила. Отвечая на вопросы гособвинителя, она сказала, что у ее шефа был прямой номер, по которому можно было звонить минуя ее, а среди посетителей господина Пичугина свидетель вспомнила бывшего управляющего тамбовского филиала МЕНАТЕПа Сергея Горина. По словам свидетеля, ее шеф был крестным отцом сына господина Горина — Алексея.
Через своего тамбовского знакомого, считает обвинение, Алексей Пичугин находил киллеров для выполнения указаний, полученных от Леонида Невзлина, курировавшего службу безопасности ЮКОСа. Но в 2002 году, по данным следствия, господин Горин начал шантажировать Алексея Пичугина и по его же приказу был похищен вместе с супругой Ольгой и убит.
Допрос Татьяны Зариповой к сути рассматриваемого дела добавил немного, чего нельзя сказать о свидетелях обвинения, выступавших по эпизодам, связанным с двумя покушениями на управляющего East Petroleum Handelsges.m.b.H Евгения Рыбина.
Сотрудник московского ГУВД Андрей Смеркин, охранявший загородный дом господина Рыбина в 1998-1999 годах, опознал в подсудимом Цигельнике водителя "Нивы", которую он останавливал для проверки документов. Внедорожник с волгоградскими номерами весной 1999 года неоднократно видели охранники дома неподалеку от Николо-Хованского кладбища — рядом с местом второго покушения на господина Рыбина. Геннадий Цигельник, по требованию свидетеля, "предъявил удостоверение на имя майора ФСБ Шевцова, и поэтому я его хорошо запомнил". Причины покушений на бизнесмена офицер назвать не смог. Ответ на этот вопрос судья Владимир Усов услышал от замдиректора East Petroleum по правовым вопросам Олега Саенко. Как рассказал свидетель, East Petroleum владел 6% акций Восточной нефтяной компании (ВНК), и после того как ЮКОС в декабре 1997 года стал владельцем 54% ее акций, "мы, как миноритарные акционеры, потребовали выкупить свой пакет, сославшись на закон об АО и оценив его в $70-80 млн". "Но Михаил Ходорковский отказал нам в своем письме", а юристы ЮКОСа в региональных судах доказывали, "что никакого отношения к ВНК их компания не имеет", рассказывал свидетель. "Интервью руководителей ЮКОСа, в которых они говорили о покупке ВНК, суды игнорировали,— рассказал свидетель Саенко,— и нам отказали". Одновременно было аннулировано и соглашение между "Томскнефтью" (входит в ВНК) и East Petroleum по эксплуатации Западно-Полуденного месторождения. "Представители ЮКОСа нам сказали: 'Мы ресурс контролируем единолично и нам партнеры не нужны, это наша стратегия'.",— отметил свидетель. Получив контроль над ВНК, ЮКОС, вспоминал свидетель, стал тут же "занижать стоимость нефти в отчетности и минимизировать свои налоговые отчисления".
— Осуществлял ли налоговую политику ЮКОС в рамках действующего закона? — спросил свидетеля адвокат Алексея Пичугина Георгий Коганер.
— Какого закона? Я был заместителем внешнего управляющего "Томскнефти". Так вот, с 1 января по 9 сентября 1998 года, когда ее начал контролировать ЮКОС, "Томскнефть" не заплатила ни копейки в бюджет,— ответил Олег Саенко.
Покушения на Евгения Рыбина свидетель назвал "очень логичными". "Незадолго до первого покушения появились заказанные статьи о том, что бывшее руководство ВНК уводило активы и грабило компанию,— сообщил он.— Рыбин приехал домой к бывшему президенту ВНК Филимонову, получив его записку, и если бы покушение удалось (в управляющего Рыбина стреляли 24 ноября 1998 года возле дома господина Филимонова.— Ъ), ЮКОС решил бы два вопроса — нет надоедливого кредитора Рыбина, а руководство ВНК выглядит при этом крайне некрасиво (хотели тайно обсудить грязные делишки с партнером, не договорились и потом убили его)".