Географ под прикрытием

Путешественник, географ и геолог Петр Александрович Чихачев был в свое время европейски известным исследователем стран Ближнего Востока и Южной Европы. Но сегодня историкам гораздо интереснее то, что скрывалось за его научными экспедициями в этом регионе. Тем более что самый весомый научный результат дала единственная экспедиция Чихачева за пределы Ближнего Востока — на Алтай и прилегающие к нему районы, в ходе которой он оконтурил и описал Кузнецкий угольный бассейн.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В Кузнецке стоит памятник рудознатцу Михаилу Волкову, который в 1719 году в семи верстах от Верхнетомского острога вверх по течению Томи обнаружил «горелую гору» с выходами на поверхность «горючего камня». История этого открытия сама по себе интересна, даже драматична. Искали тогда рудознатцы не уголь, который не имел здесь никакой ценности, а золото, серебро, на худой конец медь. Ничего заслуживающего внимания с точки зрения томского воеводы не нашли, были биты кнутом, но не смирились, а кричали: «Слово и дело!», после чего были этапированы на допрос в Берг-коллегию в Петербург, оттуда с миром были отпущены обратно искать с наказом «полиметаллические руды», как сказали бы сейчас.

Горючий камень

Тем не менее пробы угля, взятые Волковым, заинтересовали петербургских ученых, они их описали и отправили в архив Берг-коллегии, где потом на них обратил внимание Ломоносов. Но кузбасский уголь по-прежнему был бесполезен, наладить его доставку в ближайший промышленный район — Уральский — было невозможно. Экспедиция Петра Чихачева в 1842–1844 годах тоже искала здесь не уголь, а золото и тоже его не нашла. Но попутно Чихачев на основе уже имевшихся сведений и собственных наблюдений дал современную на тот момент научную оценку здешних угленосных отложений. Он определил их как «угольный бассейн» и оконтурил предположительные границы этого бассейна, нанеся их на геологическую карту и оценив его размеры в 25 тыс. кв. км (современная оценка — 26 180 кв. км, а запасы угля — 400 млрд тонн, что почти в восемь раз больше, чем на Донбассе).

Отчет об этой экспедиции Чихачева «Voyage scientifique dans L'altai oriental et les parties adjacentes de la frontiere da Chine» был опубликован в Париже в 1845 году и в конспективном виде в том же 1845 году в петербургском «Горном журнале» в статье «О сочинении г. Чихачева под заглавием: “Научное путешествие по восточному Алтаю и прилегающим к китайской границе районам”». Но промышленное освоение угольного бассейна Чихачева, который уже именовался Кузбассом, началось только в XX веке.

Директорские сыновья

Чихачев родился в 1808 году в Гатчине в семье «директора Гатчины». Столь странно выглядящую сейчас должность его отца, отставного полковника лейб-гвардии Преображенского полка, придумала вдова императора Павла I Мария Федоровна. Гатчина, расположенная в 40 верстах от Санкт-Петербурга, была личным имением императора Павла, подаренным наследнику Екатериной II по случаю появления его на свет, и вдовствующая императрица пожелала иметь в ней не градоначальника, а директора. Кстати, на эту должность своего бывшего сослуживца полковника Чихачева порекомендовал ей барон Аракчеев, бывший одно время командиром Преображенского полка. Словом, отец Петра Чихачева был особой, приближенной если не к императору, то уж точно к вдовствующей императрице.

Мать Петра Анна Федоровна, в девичестве Бестужева-Рюмина, была двоюродной сестрой повешенного в 1826 году декабриста Бестужева-Рюмина. Она уже была один раз замужем. Но ее первый муж, капитан Преображенского полка Михаил Демидов (из тех самых Демидовых, олигархов ВПК эпохи Петра I), умер, и второй раз она вышла замуж за его бывшего сослуживца по полку, а теперь директора Гатчины и родила ему там же, в Гатчине, двоих сыновей — Петра и Платона.

Оба словно под копирку стали известными путешественниками и географами, но научная карьера младшего из них, Платона,— отдельная история. Причем довольно гладкая: военная служба в уланском полку — отставка — путешествия и занятия наукой, участие в учредительном комитете Русского географического общества, почетное членство в Санкт-Петербургском минералогическом обществе. У старшего брата Петра все было намного интереснее, точнее загадочнее.

Предпринималось несколько попыток разгадать истинные «научные» интересы Петра Чихачева, но самая аргументированная версия появилась в позапрошлом году в исследовании «П. А. Чихачев. Дилетант или профессионал?» заместителя заведующего кафедрой общественно-гуманитарных дисциплин МШЭ МГУ Екатерины Игоревны Щербаковой. Эта работа свободно доступна в интернете, интересующимся историей науки стоит ее почитать, настолько она необычна. Если же коротко, то дело было так.

Переводчик в шароварах

В 1820 году отец Петра и Платона сдал пост директора Гатчины, и семья переехала в Царское Село, где купила дом близ знаменитого лицея. Но по какой-то причине учились братья дома, куда к ним приходили лицейские преподаватели. В 1823 году Петр, 15 лет от роду, был зачислен в только что созданное учебное отделение восточных языков при Азиатском департаменте Коллегии иностранных дел (в известной степени аналог Института восточных языков МГУ советского периода). В первом потоке этого заведения было всего шесть студентов, назначенных императорским указом, в том числе Петр Чихачев.

Учились они даже по нынешним меркам долго. В 1829 году Чихачев получил чин коллежского регистратора (самый низший, 14-й по Табели о рангах) и был зачислен переводчиком при канцелярии Азиатского департамента Коллегии иностранных дел (с 1832 года МИДа). А попутно в марте 1830 года он стал вольнослушателем Петербургского университета, где изучал право. И в тот же отрезок своей биографии он неоднократно выезжал за границу, около двух лет учился в Саксонии во Фрайбергской горной академии (где в свое время учился Ломоносов), год изучал химию в Мюнхенском университете (четверть века спустя там стажировался Менделеев), в Берлине слушал лекции Гумбольдта по географии, посещал лекции в Парижской высшей горной школе и только однажды в Коллеж де Франс прослушал курс ориенталистики барона Сильвестра де Саси.

Согласитесь, довольно необычная стажировка для будущего дипломата, особенно если учесть, что она считалась его службой и ему шли очередные чины. Осваивал начала географии, геологии и химии он уже в чине коллежского секретаря (10-й по Табели о рангах, соответствующий военный чин — штабс-капитан). А в 1831 году стал камер-юнкером.

С 1834 года началась его дипломатическая служба помощником секретаря русского посольства в Константинополе, а в 1837 году, когда он выучил турецкий язык, его назначили переводчиком, и он стал путешествовать, «изучая историю и этнографию народов, населявших Малую Азию», как он сам потом писал. Со слов брата Платона он в восточном костюме «обычно разъезжал с различными служебными поручениями по Малой Азии, Сирии, Египту и другим странам Северной Африки». Наверное, человеку в шароварах и феске, довольно чисто говорящему по-турецки, было проще делать по пути географическую съемку местности.

Солдат Родины

В 1838 году Петр Чихачев вышел в отставку в чине коллежского асессора (8-й по Табели о рангах) и вернулся в Петербург, но почти сразу снова уехал, на сей раз путешествовать по Европе. Здесь он, уже в европейском одежде, посещал лекции ведущих специалистов в области естествознания, изучал геологию Апеннинских гор и опубликовал в немецких и французских научных журналах свои труды: «Геогностическое описания Монте-Гаргано», «Взгляд на геологическое строение южных провинций Неаполитанского королевства» «Взгляд на рельеф гор Калабрии, Сицилии и Приморских Альп в районе Ниццы». Словом, стал эталонным «джентльменом-ученым», как это тогда называлось, то есть финансово независимым от университетов и прочих научных институтов исследователем.

Перерыв он сделал только один раз для описания Кузнецкого угольного бассейна, когда был назначен чиновником особых поручений при министре финансов графе Канкрине, который поручил ему «исследовать истоки рек Чуи, Чулышмана, Абакана, а также золотоносные месторождения восточного Алтая и смежные с ним части, прилегающие к Китаю». Императору Николаю I министр Канкрин сообщил, что счел полезным привлечь к этому «надворного советника, камер-юнкера Чихачева, путешествовавшего уже пред сим во многих странах, и о способностях, и о знаниях коего свидетельствуют с особою похвалою несколько европейских ученых». В ответ космополитический «джентльмен-ученый» Чихачев бодро отрапортовал графу Канкрину: «Уверен, что хотя многие из солдат Родины превосходят меня способностями и знанием, но на поле сражения я не уступлю никому из них в упорстве и рвении».

Золота на Алтае он не нашел, но, как уже сказано выше, сделал довольно подробное описание Кузнецкого угольного бассейна. После путешествия на Алтай Чихачев еще год побыл на госслужбе в русском посольстве в Османской империи, а затем в 1844 году окончательно уходит с дипломатической службы и посвящает себя географии и геологии. Да и не к лицу было русскому атташе в Константинополе Петру Чихачеву путешествовать по Малой Азии с теодолитом и геологическим молотком, даже если он надевал при этом шаровары.

С 1847 по 1863 год с перерывом на Крымскую войну (1853–1856) Чихачев провел восемь экспедиций по малоисследованным регионам Османской империи, включая Западную Армению и Курдистан. А буквально накануне войны, в октябре 1853 года, он, представившись французским врачом, обследовал в Варне «пестрый лагерь польских, венгерских и итальянских добровольцев», а потом уже в качестве «венгерского офицера» — дунайские берега, сделав научно обоснованный вывод: «Разработанная якобы заранее русская операция против турок оказалась, судя по виду обоих дунайских берегов, иллюзорной. Справа — отдельные казаки в качестве представителей агрессивной силы, слева, на высоком болгарском берегу, особенно у Силистрии,— концентрация всех турецких вооруженных сил». С эти выводом он неделю спустя прибыл в Вену, в тамошнее российское посольство.

Эмигрант

После войны Чихачев продолжал научные исследования, обработку и публикацию материалов, собранных в своих прежних экспедициях. В итоге вышел его капитальный труд «Asie Mineure: Description physique, statistique et archeologique de cette contree» («Малая Азия: физическое, статистическое и археологическое описание», 1852–1868) в четырех томах и трех атласах. Но жил он тогда уже за границей, большую часть времени проводя в Париже и Флоренции. Здесь, во Флоренции, Pierre de Tchihatcheff в 1869 году женился на внучке лорда Дальхаузи, бывшего вице-короля Индии, который довел ее до восстания сипаев.

Здесь Петр Чихачев умер в 1890 году, завещав Парижской академии наук 100 тыс. франков на премии для изучающих страны Азии за исключением Британской Индии, Сибири, Малой Азии и Сирии как наиболее изученных другими учеными, в том числе им самим. Здесь же, во Флоренции, он был похоронен на кладбище Аллори.

Но вот что интересно. В 1876 году Чихачев был избран почетным членом Санкт-Петербургской Императорской академии наук. Его ответное благодарственное письмо, датированное февралем 1877 года, было подписано «действительным статским советником Петром Чихачевым». За какие такие заслуги зятю вице-короля Индии по-прежнему шли очередные чины вплоть до генеральского? Можно поискать ответ на этот вопрос в архивах внешней политики и Государственном историческом, но, как верно замечает доцент МГУ Екатерина Игоревна Щербакова, едва ли он там найдется, потому что «чем лучше разведчик, тем надежнее легенда».

Ася Петухова