дипломатия
Вчера в Москве прошла конференция "Нужен ли Запад России?", ставшая поводом для первого публичного выяснения отношений между Москвой и Вашингтоном после известной вильнюсской речи вице-президента США Дика Чейни, в которой он объявил, что Россия отошла от демократии. На конференции посол США в Москве Уильям Бернс произнес программную речь, которой, как уверяют дипломатические источники, попытался сгладить впечатление от вильнюсской речи вице-президента США.
Вчера Вашингтон впервые за все время, прошедшее после вильнюсской речи Дика Чейни, прервал свое молчание. К международной конференции "Нужен ли Запад России?" посол Уильям Бернс подготовил программную речь (ее полный текст см. на стр. 10). Как стало известно Ъ из дипломатических источников, господин Бернс был крайне недоволен чрезмерно нервной реакцией Москвы на выступление вице-президента, поэтому вчерашнее выступление должно было расставить точки над i, а также снизить накал страстей и немного смягчить американскую риторику в адрес России.
С момента выступления Дика Чейни в Вильнюсе 4 мая и до вчерашнего дня США не делали никаких важных официальных заявлений, затрагивающих Россию. В это же время в Москве политики и госчиновники реагировали на программное заявление Вашингтона очень бурно. В своих первых комментариях российские депутаты и сенаторы повторяли, что выступление вице-президента похоже на объявление холодной войны. А затем Дику Чейни фактически ответил Владимир Путин: через пять дней после вильнюсской речи российский президент произнес свое послание федеральному собранию, одним из персонажей которого фактически оказался Дик Чейни — в шкуре "товарища волка, который знает, кого кушать, кушает и никого не слушает".
Между тем в Вашингтоне, анализируя последствия выступления Дика Чейни, очевидно, поняли, что оно имело вовсе не такой эффект, как рассчитывали в Вашингтоне. Критика российской политики, прозвучавшая в Вильнюсе, вовсе не заставила Кремль задуматься и не усилила российских либералов. Наоборот, она стала подарком для антизападников, которые истолковали речь Дика Чейни как доказательство враждебности США.
"Голуби" в американской администрации, традиционно сильные именно в госдепе, заявили, что резкая критика Москвы еще сильнее подталкивает ее к изоляции, милитаризации и авторитаризму. Поэтому Уильяму Бернсу пришлось ликвидировать негативные последствия выступления вице-президента, играя роль "доброго следователя". В своей речи он старательно перечислил положительные примеры сотрудничества между Россией и США, как бы доказывая, что, вопреки комментариям российских телеканалов, американцы не всегда бывают враждебны. Более того, посол Бернс чуть ли не начал оправдываться за чрезмерно нравоучительный тон вице-президента Чейни, объясняя, что американцы вовсе "не претендуют на монополию на истину, но могут помочь".
Впрочем, пытаясь предельно смягчить слишком резкую речь Дика Чейни, Уильям Бернс дал понять, что США вовсе не дезавуируют своих прежних претензий — просто они намерены излагать их в другой, более бережной форме. Напомним, что критика России Диком Чейни базировалась на двух тезисах. Во внутренней политике, констатировал вице-президент, российские власти ликвидировали завоевания последних десятилетий, ограничив права граждан, СМИ, некоммерческих организаций и политических партий. А во внешней политике Россия начала препятствовать демократическому развитию соседних стран, угрожать их целостности и занялась энергетическим шантажом. Уильям Бернс повторил те же претензии, но тезисно и не вдаваясь в детали: "Американцев волнует чрезмерная централизация власти в России и отношение России к некоторым своим соседям".
Выступление Уильяма Бернса, скорее всего, станет последним публичным выражением мнения США о российской политике перед саммитом G8. Да и сам Джордж Буш в личных контактах с Владимиром Путиным предпочитает быть мягким. Однако изменение тона вовсе не означает изменения мнения Вашингтона о России. Решив не провоцировать Кремль и не устраивать скандала на саммите в Санкт-Петербурге, Белый дом дает понять, что он настроен на диалог во время будущих переговоров и даже показывает, в какой тональности они могут вестись.